Крик Маяковского 2

 Л ю б о в ь  к  Э л ь зе  Т р и о л е

     Париж греется в лучах осеннего солнца. Все тут дышит довольством, спокойствием, благополучием. Повсюду много народу. Но люди никуда не спешат. А многие даже никуда не идут, а сидят в кафе на открытом воздухе и мирно беседуют за чашкой утреннего кофе. В лучах солнца четко вырисовывается Эйфелева башня. Юркающие по улицам машины не нарушают впечатления  уверенного спокойствия и довольства. И только на вокзале нетерпеливое волнение ожидающих и встречающих людей.
     Эльза Триоле ждет на перроне дядю Володю. Так она  называет Маяковского.
     А называет она его так с самой юности, с тех пор как он начал ухаживать за ней. А потом... потом он влюбился в замужнюю сестру ее Лилю Брик – и прости-прощай его любовь к ней! Если б это была не Лиля! Если б это была не Лиля! Но что же делать, если Лиля ее сестра... С тех пор прошло 13 лет. Эльзе уже 32. Боже мой, как бежит время!
     Медленно подползает поезд из Ниццы. И вот он, ее дядя Володя, показывается из вагона с неизменной папиросой во рту. Но что это за девицы с ним, которые что-то рассказывают ему и смеются?.. Фи! ничего страшного. Она сразу же успокоилась, как только внимательней посмотрела на дядю Володю.
    Маяковский стоял в своей излюбленной позе, расставив ноги, смотрел на девиц мутными, воспаленными от бессонницы глазами, машинально кивал и улыбался, слегка искривив угол рта, из которого торчала папироса. Эльза хорошо знала эту его «улыбку без глаз», к которой он всегда прибегал, когда хотел вежливо от кого-нибудь отделаться.
     Из вагона выходит господин приятной наружности.
     – Значит, сегодня вечером в ресторане Купель на Монпарнасе? – обращается он к Маяковскому через переводчиц.
      – В десять!– уточняет Маяковский.
      – В десять!– эхом отзывается господин и уходит.
      Эльза машет Маяковскому. Девицы исчезают в толпе. А он неторопливо направляется к ней. По перрону он идет как хозяин, размашисто, вскинув голову, перекатывая папиросу с одного угла рта в другой.   
     –  Почему я его уступила сестре? Почему не боролась? – думает Эльза. – А зачем? Я видела, что без всяких усилий она победит. И я ушла. Вернее уехала. Вышла замуж за французского офицера Андре Триоле и уехала во Францию. Так из Эльзы Каган я сделалась Эльзой Триоле. А с Лилей я не поссорилась. Напротив. Еще больше к ней привязалась.
     – Странно, что я до сих пор называю его дядей Володей. Ведь мы почти одногодки. Когда мы познакомились, ему было двадцать, а мне девятнадцать. Боже мой, это было аж в 1913 году! В юности эта разница в один год была очень заметна. А сейчас мне просто нравится его так называть. Знакомые говорят, что я просто «выпендриваюсь», так его называя. Им не нравится, что я хочу быть моложе. Может быть, и вам не нравится? Напрасно. Я – женщина! Чего же вы хотите?
      – Элик, детка, как ты узнала о моем приезде? Ты что, шпионишь за мной? – вместо приветствия говорит  Маяковский, подходя к ней.
      По его виду Эльза сейчас же определила: сегодня опять он не в духе. В такие минуты он раздражителен, резок…
      – Побойтесь Бога, дядя Володя. Когда это я за вами следила?.. Если бы вы знали, как мне нравится встречать вас! –  Уже давно она привыкла говорить с ним восторженно. Вот и сейчас она произнесла последнюю фразу восторженно, как девчонка.
     – А что это за мужчина, с которым вы говорили? – после некоторого молчания спросила Эльза.
     – Да писатель один. Луи Арагон.
     – Так это же просто здорово такое совпадение!  Я тут недавно прочитала его статью в газете. Хотела ему писать… Дядя Володя, миленький, познакомьте меня с ним! Я вас очень прошу. Если вы меня не познакомите с ним, ни в какие магазины я с вами больше ходить не буду. Так и знайте, – не то в шутку, не то всерьез говорит  Эльза.
     – Хорошо, хорошо. Успокойся. Познакомлю я тебя с твоим Арагоном. Это и для меня будет польза. Я не знаю здешнего языка. Буду с ним разговаривать на твоем французском. «На триоле».
     Сказал и нахмурился. Сегодня Маяковский явно не намерен шутить.
     – Ловлю вас на слове. Потом не отпирайтесь.
     Эльза подставляет ему щеку для поцелуя. Он медлит, и она сама
целует его. Это неприятно кольнуло ее, но она поспешила переключиться на другие мысли. Она привыкла ему прощать.

                П р о д о л ж е н и е   з а в т р а