Когда придешь ко мне в гримерку...

когда придешь в мою гримерку вина испить  наедине,
свой телефон клади на полку, чтоб истину искать во мне!
чтоб ухватиться за живого веселья легкий разговор,
смотреть в глаза и слышать снова, что жив во мне багдадский вор!..

что ты не против, но стесненье, не в силах вновь превозмогать,
но, вдруг, без толики сомненья, начнёшь вопросы задавать:
в каком году, один ли, вместе, зачем всё было, что, к чему?!.
тобой  застигнутый на месте, я показания даю...

клянешься ты, всё между нами, включая тайно телефон...
всё душу бросив на татами, подсечка в стойке и япон..
в миг одиночество поманит, мой дом, где лишь цветок и я...
жду, собеседник мой устанет... и я исчезну... навсегда!

а утром в жёлтой прессе - гадость и исковерканная суть,
всем злопыхателям на радость... в ответ,  -  "Прости не обессудь!"
звоня по телефону слышу: "Был журналистский  разговор!"...
и у меня съезжает крыша, как я наивен до сих пор!



***

когда придешь в мою гримерку
вина испить  наедине,
свой телефон клади на полку,
чтоб истину искать во мне !

чтоб ухватиться за живого
веселья легкий разговор,
смотреть в глаза и слышать снова,
что жив во мне багдадский вор!

что ты не против, но стесненье,
не в силах вновь превозмогать,
но, вдруг, без толики сомненья,
начнёшь вопросы задавать:

в каком году, один ли, вместе,
зачем всё было, что, к чему?!.
тобой  застигнутый на месте,
я показания даю...

клянешься ты, всё между нами,
включая тайно телефон...
всё душу бросив на татами,
подсечка в стойке и япон..

в миг одиночество поманит,
мой дом, где лишь цветок и я...
жду, собеседник мой устанет...
и я исчезну... навсегда!

а утром в жёлтой прессе - гадость
и исковерканная суть,
всем злопыхателям на радость...
в ответ,  -  "Прости не обессудь!"

звоня по телефону слышу:
"Был журналистский  разговор!"...
и у меня съезжает крыша,
как я наивен до сих пор!