Мой папа сельский паренек

Шахтерам Донбасса посвящается:




Мой папа, сельский паренек.
Родился средь полей смоленских.
Листая годы, - невдомёк,          
Как из парнишек деревенских,

Получится по жизни дальше
Кроме крестьян, что-то еще?
И надо нам признать без фальши,
Мы мыслим узко и общо…


В своем расцвете, в девятнадцать,
Страна призвала – он пошел,
Войну закончил в свои «надцать»,
Когда состав еще лишь шёл,

Громить японца в Приамурье
На самых дальних рубежах,
И не смотря на «бескультурье» -
Умели наводить мы страх…

В пути судили и рядили,
Как самураев побеждать,
А их без них уже разбили.         
Умеем братцы, что сказать?!


Назад вернулся – нету хаты…
Родни на месте не нашел.
Кому нужны теперь солдаты?
В НКВД служить пошел.

Гонял всех гадов не добитых.
По белорусским по лесам,
И снова кровь, друзей убитых,
Как уцелел, не знает сам…

И молода жена в тревогах.
С утра до ночи, каждый день…
И хочет вымолить у Бога -         
Войны последний самый день!

И вся в слезах, надрывно плачет:
«Алеша, хватит, ведь убьют!»
А то возьмет - наган припрячет…
Так нет же – новый выдают…
               
И как смогла, как умолила:
«Давай же мирной жизнью жить!»
И была в ней такая сила,-
Алеша сдался, так и быть…


Страна в разрухе изнывает.
Руины нужно поднимать,
А рук рабочих не хватает.
Война убила, где их брать?!

И Украина просто стонет -
Заводы, шахты, нам нужны!       
Мы взяли темп, который гонит   
Рабочий люд со всей страны.      

Народу трудно, очень трудно.
Проблема денег и еды…
Но каждый хочет абсолютно -       
Не милость, - плату за труды.


И вот пришел, набор на шахту.
Строительство ее с нуля.
Встает на трудовую вахту   
Надежду в лучшее вселя.

С нуля и шахта, и работник
Как в жизни все, когда впервой.   
И надевая налокотник,
Отец спускается в забой…

Забой, какое право слово,
Его не слыхивал отец.
Как многое ему тут ново.
Не заблудиться бы вконец…   

Забой, есть «чертова нора»…         
И поглощает внутрь входящих,   
А возвращает на «гора» -          
Едва ножонки волочащих.

Сверкают только оба глаза.    
Все тело в угольной пыли.
И белый след противогаза,      
Всем виден даже издали.   
 
Забой вам, не метро столицы.   
Порой шахтер ползет ползком.               
Об их труде передовицы            
Напишут - очерки потом.               

И вы о том ведь все читали:
Стаханов ставит свой «рекорд»!
Но вы же нихрена не знали.
Как, создан был ему комфорт…


Когда отбурятся и в штреке,   
Хоть выколи глаза – низги,
Мы видим, как в – сверхчеловеке,   
Напряжены все желваки…      

В породу «обушок» вгоняет               
И все крушит ее - крушит,
За смену сто потов сгоняет. 
Все тело ноет и болит!


Идут года, как пересменки.
Сценарий тоже лишь один
И все боятся что расценки,
Найдется некий там кретин -

Порежет, из-за тех «героев»,
Которым ставили «рекорд»
И гнали лес без перебоев,
Участком выполнив «аккорд».   


А ЧТО в итоге за труд адский?
Награды где и где почет?
И лишь плевок кровоточащий…   
Тихонько к смерти их ведет…

Кто не слыхал о селикозе? -
Бессменный спутник шахтаря.
Иль его тезке – антракозе
Который жрет богатыря.   

Так нахватавшись шахтной пыли,
Угробив легкие в конец,
Шахтеры даже как-то «взвыли».      
Почувствовав – пришел трындец.

Директор даже не лукавил:
«Все понимаю, не впервой…»
И дело хитро так обставил -
Мол кто ж тогда пойдет в забой?!

Кто на комиссию прорвался,
(А папа ездил и в Москву),
Ни с чем в итоге оставался…
И понял – вряд ли доживу.   


Все так и вышло, самоходом.
В полтинник - стал пенсионер.
С честным на проводах народом
Простился,  и - в тубдиспансер…   

И чахнуть стал, свечой сгорая.
А кашлял, будто бы в трубу.
Видать за ним пришла «косая»
Давай-ка милай - погребу.   

Отец невольно встрепенулся.
«Меня не взяла на войне -
Так хочешь, чтоб я тут прогнулся?
Так не поддамся же вдвойне»!

И побежали всей роднею
По докторам, чтоб излечить.
Но что написано судьбою,
Того видать не изменить…

Все понапрасну, нервы тратя,
Себе и родственникам всем,
А как узнал диагноз батя,
Так и «расклеился» совсем…

Жена почувствовав кончину,
Что может быть последним вздох,
Соседей созвала общину.    
Прощайтесь – Леша очень плох…

Глаза открыв и всех окинув,
Раб Божий, в миру Алексей,
Собрал все силы, смерть отринув - 
Шептал – негоже без детей…

Он захрипел, и кровь фонтаном.
И леденящий крик жены…
В покойном теле бездыханном,         
Биенья сердца - не слышны.



20.09.2020   автор Лебедев Б.А.