Серебряная карета гл. 27

27

Прибавило силы Ивана рожденье,
Воскреснуть мечте и Заруцкий помог.
Надеждам опять суждено возрожденье,
Моленья Марины услышал сам бог.

Заруцкий уже объявился в Калуге,
Их встреча созда;ла и новый союз,
Возможно, его и казаков услуги
Помогут тянуть этот тронный их гуж.

Тем более, слухи витали в народе:
Царевич Иван – атамана он сын,
Её вся надежда держалась на взводе,
Опора её – атаман – он один.

Конечно, совместные планы на царство
Влекли и совместную жизнь за собой,
Грабёж и делёж всей России богатства;
Воров трёх звалась же Марина женой.

То Смутное время накрыло Россию;
Венчалась с Заруцким – не знает никто,
Но в этой разгульной зловещей стихии
Нет разницы, был ли кому из них – кто.

Но до того часа, как их разлучили,
Надеждою жили, одною семьёй,
И вновь они вместе с Мариной решили,
Идти на Москву, как и прежде, войной.

Теперь – новый рыцарь и сильное войско,
Их знаменем стал сам «царевич Иван»,
Верны атаману, «не пьяные в доску»,
На этот раз мог воплотиться их план.

Но время работало против смутьянов,
Изгнала поляков святая Москва,
Пожарский и Минин ударом столь рьяным,
Сумели создать наконец-то войска.

Закончилась смута – позор для России,
Был избран на царство и новый в ней царь,
Закончилась эра ужасной стихии,
Не стала и пахнуть вся польская гарь.

Марина с Заруцким бежали на Волгу,
В далёкую Астрахань весть не дошла,
Но верная, всё же, как царскому долгу,
Она от затеи – не отошла.

Во все концы грамоты слала Марина,
С призывом быть верными сыну её,
Но всем надоела безвластья лавина
И всех обещаний про счастье, враньё.

На помощь вновь призван король ею польский,
Ответ перехвачен, достали враги,
Опять она выбрала путь тот же скользкий:
Враги были биты и не помогли.

От них лишь страдания, кровь и разруха,
Заруцкий в измене был сам обвинён,
Иссякла казацкая верность, порука,
Остался без войска, в конце концов, он.

Страна возрождалась от гнёта пришельцев;
Заруцкий с Мариной – всё время в бегах,
Считались повсюду, как часть иноземцев,
На Яик подались «во прежних мечтах».

Укрывшись на острове где-то, Медвежьем,
Решили невзгоды они переждать,
Не брезгуя даже другим зарубежьем,
Возможно, и в Турцию им убежать.

Но выданы были и все претенденты
На этот заветный для Польши престол,
А также и тот, чьи старания тщетны,
Кто тех иноземцев на царство повёл.

В Москве оказались «царевич с царицей»,
И верный их пёс, удалой атаман,
Доставили их, чтобы с жизнью проститься,
Чтоб все знали впрок этот злейший обман.

Заруцкого казнь была страшной и долгой,
В мученьях его посадили на кол,
С невинным Иваном – расправою злобной
Ему заменили московский престол.

Боясь новой смуты – «царевич» опасен,
Он мог бы вновь знаменем встать на борьбу,
За тот же престол, что всем ворогам красен,
И снова топить всей России судьбу.