Русская народная сказка Каша из топора

Стихотворное переложение с изменением сюжета.


Шел солдат домой со службы,
Коллектив оставив дружный,
С кем он двадцать лет подряд
Надевал один наряд.

Хоть и был давно он вдовый
В ранце нес платок пуховый
Да пригоршню леденцов
Парочке своих юнцов.

Подустал солдат в дороге
Притомились его ноги
И свернул он долгий путь
До деревни, отдохнуть.

Постучал в окошко хаты:
«Хто пришел? Никак, солдаты?!»
«Я один, мамаш. Открой.
И пусти-ка на постой.»

Отворила дверь старушка:
«У меня постой — полушка.
Баньку истопить — алтын.
Нынче дорог кажный дрын!»

«А не сыщешь ли мамаша
Щец каких или же каши?
Пожевать на склоне дня.
Пусто в брюхе у меня.»

«Э, милок! Еда откуда?
Вишь, чиста моя посуда.
Помер дед — сбеднял наш двор.
Хочешь есть, свари топор.» -

Сходу брякнула старуха.
«Нелегка твоя житуха.» -
Посочувствовал солдат. -
«Ладно, что ж, и тому рад.»

Взял чугун, налил водицы,
Положил топор вариться,
И, помешивая вар,
Произнес: «Топор-то стар!

Долго будет он томиться.
Слабый жар... Нет, не годится.
Мать, быстрее чтоб сварить,
Надо б воду посолить.»

А старухе, сказать честно,
Стало очень интересно
Что служивый утворил.
Что он делал, говорил.

И решила: «Пусть попляшет,
Если так уж хочет каши.
Глупой бабой притворюсь,
Он поест — я развлекусь.»

Принесла мешочек соли:
«На, солдатик, бери вволю.»
А из красного угла:
«Ить подумать не могла,

Что из энтой железяки,
Годной лишь рубить коряги,
Можно пищу извлекать.»
А солдат ей снова: «Мать,

Понимашь, такое дело,
Каша уж совсем поспела,
Только с топором просак:
Не разварится никак.

Ты б дала пшена какого,
Гречки иль чего иного.
Крупа жар в себя возьмет
И топор тотчас дойдет.»

Принесла она и гречки.
Села рядом, возле печки
И следит, как он в поту
Нагнетает суету.

Скачет этакой мартышкой:
То чугун придавит крышкой,
То подкинет в печку дров.
«Ну и как? Топор готов?»

«Не, мамаш, никак не хочет.
Каша уж вовсю клокочет.
Не получится сварить.»
«Может маслица подлить?

Оно пленкою затянет
И ему пожарче станет.» -
Издевается она -
«А потом подать вина.

И к нему еще окрошки.
Можжевеловые ложки...
При таком раскладе, зем
Мы сырым его сгрызем.»

«Видно ты не та старуха,
На которую проруха» -
Бормотнул под нос солдат,
Поняв - не один он хват.

Посмотрел с тоской на кашу:
«Есть-то будем? А, мамаша?»
«Дак топор же не дозрел!»
«Знаешь, мать, а я прозрел:

Отложи. Пущай пылится
А когда взойдет пшеница,
Я пойду обратно в часть
И доварим эту страсть.»

Взяли ложки, за стол сели,
С аппетитом кашу съели,
И пошли встречать рассвет
Кто на печку, кто в подклет.

А с утра, за ум солдатский
И настрой свой залихватский
Получил солдат, чуть свет,
Хлеба белого брикет.

И продолжил путь неблизкий,
Поклонясь хозяйке низко,
В край родимый, в милый дом
С блеклой ивой над прудом.

А старушка до предела
В след солдату все глядела
Видно вспомнились сыны,
Не пришедшие с войны.