Якутские сказки. 1 книга

  ВОЛК И ЛИСА (якутская сказка)
 
В суровом крае и глухом,      
Куда нельзя дойти пешком,      
В глухих заснеженных аласах,
В дремучих северных лесах,
Тайга безбрежная как море,   
Там вечер наступает вскоре, 
На небе звезды зажигает;   
Луна, как пава, выплывает.

А в юрте люди суетятся          
И бабушки к огню садятся,      
И внуков всех к себе зовут,   
Их сказок добрых те и ждут.
Одну из них и я слыхала, 
Когда в краях тех пребывала.
Случайной гостей я была,         
С собой и сказку привезла.

Давным-давно все это было,
Как и сейчас луна светила,         
Но серый волк тогда с лисой
Дружил и жил одной семьей.
Едою летом запасались;               
Ведь с одного стола питались,
Зимою вместе голодали,               
Весны прихода вместе ждали.

Однажды, бог помог, кадушку
Набили каяком   с верхушкой.   
На зиму славно запаслись.               
Друг другу даже поклялись,
Хранить до крайней лишь нужды
Сметя до погреба следы ,               
В свою уютную нору         
Убрались рано поутру.

Зима холодная настала,               
И голодно лисице стало;          
Каяк покоя не давал,               
Он рядом в погребе лежал.
И масла вкус, да со сметаной, 
Такой любимый и желанный,         
Ее тревожил и манил,               
О нем не думать нету сил.

Лиса на волка все глядит,               
И ласково так говорит:               
-Волчище, друг ты мой волчище,
Пора бы вспомнить и о пище,
Как там каяк наш, поглядим,
Кусочек может да съедим?               
Уж очень длинная зима,               
Я стала сильно голодна.

-Нет, нет,- сердито волк ответил
-Нужды такой я не заметил.               
Ведь вся зима, знать, впереди,         
Каяк ты тратить погоди.               
-Не раз тебе еще икнется,               
Питаться будем, чем придется,            
Нужда такая не пришла,               
Чтоб нам истратить каяка.

Лиса же места не находит,            
То по углам угрюмо ходит,               
То выйдет из норы, зайдет,               
То ляжет мирно, то встает.             
Опять лиса, плутовка к волку,
-Лежать в норе-то мало толку,
Пойду-ка в гости я к соседу,
Ой, надо бы его проведать...

-К кому ты это собралась?-
Волк вопрошал ее сердясь.
-Чего же там, я врать не стану
Пойду-ка я к Харакаану
Ответил волк ей, - Что ж, иди.
Гостинца только принеси! 
Лисицы хвост в двери мелькнул,
Как - будто ветер ее сдул.

А наша рыжая плутовка               
Уж погреб отворила ловко,
Откинула кадушки крышку,
-Уплыли лапы по ладыжку
Каяк лисица уплетала,               
И не заметив, как умяла.            
По обруч кадка уж пуста,
Зато наелась до сыта.

И с морды. Соскребая ловко,      
Да с лап своих, скатала только      
С яйцо - комочек каяка               
И ухмыльнулася слегка.             
Сказала только: - Много съела,            
Да видит бог, я не хотела.
Уж слишком вкусен был обед,            
Не ела так я сотню лет.

В нору вернулась весела,               
Волк удивился: - Уж пришла?
-Ну как, скажи, мне не прийти,
Куда же лисоньке идти.
Ведь у соседей нынче радость
Невестка старшая на старость
Внучка соседу родила.            
Початком сына назвала.

Столы огромные стояли               
Гостям всем ужин подавали;          
Кто слева сел - тот ел конину,            
Кто справа - потроха, мелину,    
А в центре дали саламат ,             
Каяк давали и салат.               
Названий много - еды мало,               
Но мне немного перепало.

Я и гостинец прихватила,      
Лишь для тебя его хранила.
Не обессудь, что припасла   
Тебе, конечно, принесла.               
И бросив волку каяка,               
Легла довольна, мять бока.         
И днями целыми крутилась,    
Да все по дому суетилась.

Что ей дела - она сыта             
Безделье - только маята.               
А волк голодный - нету сил,
Кругами только колесил,
Свернувшись кренделем, дремал,
Хлопот лисы не понимал.               
В пурге снежинки вновь кружили,
Неделю так еще прожили.

Но сытость кончилась, опять,
Давай лисица приставать.
-Волчище, друг, чем так лежать,
Сходил бы лучше погулять.
К соседу ведь тропа ведет.         
Гляди, чего перепадет.               
И мне б гостинца ты принес,             
Ну, что лежишь, по ветру нос! –

-Нет, не пойду к Харакаану
Тревожить снова я не стану,
Собак его дурную свору,
И вспоминать былую ссору.
Поведать мог бы я рассказ            
Что счеты давние у нас.               
Меня они быть может ждут,
Узнают, враз меня сожрут.

Тогда сама схожу опять,
Пора соседа увидать.-
Ну, что ж сходи, да не забудь
Мне прихватить чего-нибудь.
Вильнув лисица лишь хвостом,
Опять покинула свой дом.
К соседу, правда, не спешила,               
А погреб свой опять открыла.

Еще вкусней каяк казался.               
И на губах, как мед, катался.               
В кадушке словно исчезал,               
А волк того и не видал.               
Он ждал лисицы возвращения;
Кружился в дивных сновиденьях,
Где яств мясных там полон стол,
Где в гости он один пришел.

Лиса же в явь себе гостила;             
В своем же погребе ей было,               
И сытно, сладко и тепло.               
Наелась, что, живот свело.            
Улегшись рядом, у кадушки,               
Лиса уж опустила ушки,               
Спиною лишь к двери прильнула, 
От удовольствия уснула.

Проснувшись за полночь, она
Отрыжкой сытою пьяна.               
В кадушку глянув, онемела
-Да неужели я все съела?!
Что делать мне, что скажет волк?!,
-Взять лисонька не может в толк.
Каяк вновь с лап весь собрала,
Сказала в ком, домой пошла.

Сердито волк ее встречал:
-Ну, нынче долго тебя ждал.
Да думал только, уж не в драке,
Порвали вдруг тебя собаки.
В ночи ли потеряла след.               
Да не тяни, а дай ответ,               
Где столько долго ты ходила,          
И у кого опять гостила?-

-Зря беспокоился, мой свет,
В ночи не спутала я след;
Собаки ласково встречали,
По мелочам потом брехали.
Ведь радость у людей опять
Невестке средней срок рожать,
Ну, вот сидели все и ждали,
Потом гостям еду подали.

Когда ж невестка родила
Мальчонку и молва пошла            
-На свет родился богатырь,       
Назвали обруч, длился пир.       
Сосед на радости такой,               
Нас в пляс тащил всех за собой.   
Ох, много и закуски было,            
Тебе гостинца прихватила.

И каяка комок швырнула,            
Сама клубочком хвост свернула,    
А волк каяк вмиг проглотил,   
Ворча, под нос себе бубнил:
-Ну что за люди?! Это ль имя,
Когда-то станет он мужчина,
И будут Обруч его звать,               
По лесу смех пойдет опять.

Лиса тиха, молчит плутовка         
Что обманула волка ловко,            
По нижний обруч съев каяк,
Сказала имя на дурняк.               
Так две недели пролетели.               
И волк с лисой давно не ели,
Лисица волка вновь пинять,          
Из теплой норки выгонять.

-Ну, что лежишь опять, стервец,
Быть может встанешь, наконец,
Пойдешь по лесу погулять,
Начнешь еду нам добывать
Или уж к погребу б сходили
Кадушку нашу бы открыли
Да каяка поели всласть,
Что в угол прячешься? Вылазь!

-Ты спятила, - ей волк несмело, -
Или совсем уж обалдела?
Метель там, не видать ни зги,
Коль силы есть - сама беги!
В метель такую кости ломит,      
Она ж меня из дому гонит.               
А есть каяк еще не время,
Взбесилась что ли, лисье племя?!

А лисонька ничуть не ждала,             
Уж в дверь она бегом бежала,   
Да не к соседу на восток,            
Открыла крышку, в погреб - скок.
Открыв заветную кадушку,            
Лиса, прижав к головке ушки,       
Каяк любимый уплетала,               
И вот - до донышка достала.

Лиса невольно удивилась;
-Веселье так недолго длилось,
Кадушка очень уж мала -
Одна каяк я съесть смогла.
А на двоих бы не хватило,-               
Лиса с собою говорила, -
-Не обессудь же, серый волк,
В количествах я знаю толк! –

Потом каяк со дна собрала,             
Да крошки с пола подобрала.
Скатала в маленький комок,            
И побежала на восток.               
Потом обратно. След давила,      
Что бы дорогу видно было,               
И, вся уставшая, в нору,         
Вернулась лисонька к утру.

Уж слишком долго ты гостила,
-Сказал голодный волк уныло.
Да, ведь, на праздник угадала, -
Лиса, как прежде, волгу лгала, -
Устала, право нету сил!
Мне принесла что? - волк спросил.
Да, принесла, все что осталось,
Осталось, правда, только малость.

Гостей там было - полон дом,
Сидели долго за столом.         
Невестка ночь всю не спала,            
К утру потомство принесла.            
И родила. Не сын – сынище,               
И дали имя ему - Днище.               
И большей радости не зная,         
Сосед опять вовсю гуляет.

Там было что поесть, попить,               
С собою лишь не прихватить.         
Да, жаль, тебя там не бывало,
Наелся б тоже до отвала.               
Вся жидкая была еда,               
С собой не взять ее - беда.               
Лиса рассказ свой продолжает,
Голодный волк слюну глотает.

-Вот, лишь комочек каяка,
Припрятала наверняка.-
И волку тот комок бросает,             
И с важным видом добавляет:
-Скажи спасибо, схоронила,
От глаз собачьих его скрыла.-
Каяк сглотнув, как не бывало,
Волк облизнулся. Вкусно! Мало!

Вот пролетели две недели.               
И волк поднялся еле-еле,               
От голода бока свело.               
Нет, голодает он давно.               
И говорит он сам лисице:
Пора уже и подкрепиться.
Пойдем-ка в погреб, поглядим.
Как там каяк наш? Поедим.

Пойдем, волчонок мой, пойдем,
И завиляла та хвостом.
Медовым голосом поет,
И волка-то, в подвал ведет.         
Вперед скорее забегает,               
И погреб быстро открывает.               
В глазах у волка темнота!          
Кадушка - то совсем пуста!

-Ах, ты воровка, ах, плутовка!
Меня ты обманула ловко.
Так не к соседу ты ходила,
А вот где ты всегда гостила.
-Как ты так можешь говорить!
Со мной ты не хотел ходить.
Лишь уходила оставался,
Да только в погребе питался.

А сколько ныл мне без конца,            
А мне гостинца принесла?!
-Обманщик сам, - лиса визжала,       
Да громко так она кричала.
Послушать все со стороны,               
Так нет на ней совсем вины,         
Что волк лисицу обманул,               
И весь каяк он сам слизнул.

-Поверил чтобы я лисице?!
В обиде волк уже бесился,-
Сама каяк весь сожрала,
Орет, - как будто не брала.
Собаки чтоб тебя сожрали,
А шкуру по лесу таскали,
Капканы на твоих следах,
Пусть насторожены в веках.

-Что б я имела дело с волком!,
-Кричала, наглая плутовка,               
-Лесной собакой тебе быть.          
Весь век свой так тебе ходить !         
И долго так они бранились,            
Глаза звериные светились,            
Лишь звезды на небе зажглись,       
То, наконец-то, разошлись.
-
Не дружит больше волк с лисою         
Ее обходит стороною,               
Лиса хитра, - ему не друг,         
Плутовка же, встречая вдруг,         
То зубы салит, то визжит.               
-Обидеть волка норовит.               
А волк, как прежде, норы роет.      
И на луну ночами воет.
-----------------------------------
каяк-замороженное масло со сметаной.
Хара Хаом,Харах Хаом,Хаан Харакаан-богатый человек в якутских
сказках и эпосе.
мелина-заячье сушеное мясо.
саламат-каша из муки с салом или маслом, считалось лакомством в старину.
ххххххххххххххххххххххххххх

ГУСЬ И ЖУРАВЛЬ

Линялый жирный гусь у берега сидел.
Испить речной воды журавль прилетел.
И рядом с гусем тем он был заморен, тощ;
Самодовольный гусь устроил вмиг галдеж.

Глумился он над ним, костлявым обзывал,
Над видом журавля от смеха умирал.
Журавль же воды, напился из реки,
И лишь хотел взлететь, услышал он шаги.

Вдоль берега, с ружьем, охотник крался к ним.
Журавль закричал, - «давай быстрей, летим!»
И легкий он взлетел и скрылся в облаках,
А жирный толстый гусь лежит теперь в кустах.
хххххххххххххххххххх
Сказка про водяную крысу и птичку.

Водяная Крыса с Птичкой
Как-то сделку заключили.
Чтоб в плохое время года,
Друг у друга вместе жили.

Крыса Птичке обещала,
Что холодною зимой,
Пустит Птичку себе в нору,
Да и скучно жить одной!

Обещала ее Крыса,
До весны поить, кормить,
Ну а Птичка обещала
По весне к себе пустить.

И пока нора залита
Будет талою водой,
Обещала ей приют свой,
Угощенье мошкарой.

Всю весну и лето Крыса
Припеваючи жила.
В мягком гнездышке у Птички,
День и ночь была сыта.

Добросовестная Птичка
Обещание сдержала;
Водяную Крысу чинно,
Словно гостью привечала.

Осень вскоре наступила;
Холода, зимы пора.
Пригодилась им обоим
И Крысиная нора.

Только Крыса Водяная
Птичку, нет, не привечала,
За нее не хлопотала
И кормила чем попало.

Птичка Бедная страдала,
Ведь еды ей было мало
И от истощенья просто,
Ноги чуть передвигала.

И не выдержала Птичка,
Крысе Водяной сказала, -
- « Я тебя кормила сытно
И ни чем не обижала.

Ты ж объедки, как собаке,
Мне все время оставляешь,
Разве это справедливо,
Что меня ты обижаешь?!

По весне уйду отсюда,
Не хочу с тобою жить!»
На слова такие Крыса,
Ну, пискляво голосить.

- «Ах, нахалка, ах плутовка, -
Крыса громче все вопила, -
- Посмотрите, полюбуйтесь,
Зиму всю ее кормила.

Согревала я заботой,
А она мне – благодарность!
Ох, уйдет она отсюда,
Гляньте только, ну и важность!»

Иль со зла, иль от обиды,
Взгляд холодный свой метнула,
По головке Бедной Птичке,
Вскользь когтями царапнула.

С той поры всю зиму Птички,
В зиму весело порхают,
С красно-кровяной головкой,
Снегири их называют.

Ну а Крысы Водяные
Вновь под ивами дрожат,
Воды вешние их норы,
Заливают. Те пищат!
хххххххххххххххххххххх

           Ласка

В лесу, где сосны ветки клонят,
Где сланик  дремлет; есть - нора,
Где, Горностаю лишь родная,
По роду племени сестра;

Жила там Ласка и игриво,
Ее пушистый, длинный хвост,
Везде мелькал, везде цеплялся,
Как любопытный ее нос.

Она шустра, быстра и ловка;
Не даром ведь молва ведется,
Что на кол даже посади-
То девять раз перевернется.

Но как-то, бегая по лесу,
Заглядывая в каждый куст,
В капкан вдруг Ласка угодила;
И слышит уж по лесу хруст.

Охотник сам идет к добыче;
Валежник под ногой трещит
И Ласка дернулась, но – больно!
И поняла – не убежит.

Зажало хвост капканом прочно;
Ни взад теперь и ни вперед,
А ветки рядом уже гнуться –
Охотник прямо к ней идет.

На хитрость Ласка и решилась;
Лежит, как - будто умерла,
Как разрядил капкан охотник;
То тут же сразу – ожила.

Пока ловушку вновь охотник,
Наладил, - та, прыг, скок – бежать!
Да опытным был охотник,
Не думал он совсем зевать.

И не успела наша Ласка,
До ближнего куста сбежать,
На хвост охотник наступил ей,
Нагнулся, чтоб добычу взять…

Из сил последних выбиваясь,
Вдруг Ласка дернулась,- бежать!
А хвост остался под ногою
Того охотника лежать.

С тех пор у Ласки нет впомине,
Ее пушистого хвоста,
Но любопытство не иссякло
И Ласка, верьте, все же та!

Шустра, быстра, как прежде, ловка,
Везде свой нос опять сует,
И ничего вокруг - не трогать,
Ей любопытство не дает!
хххххххххххххххххххххххххх


  ЛИСА И СОЙКА

Лиса, случайно, на собранье птиц попала;
Под старым деревом, она тихонечко лежала
И слушала их пересвист, и внемля гаму,
Уже заранее, разыгрывала драму.

Вкушая дичи вкус и близость наслажденья,
Она сказала вдруг, - « Прошу прощенья,
Как интересен мне ваш круг общенья,
От споров ваших я, ну, просто, в восхищенье!

Но я давно уже хотела вам сказать,
Да тучи черные вдали всем показать.
Зачем вам мокнуть под дожем, скажите?!
В моей норе уютней, там все обсудите.

Мне по наследству от родителей своих,
Нора огромная досталась, как на семерых.
Она просторна и светла, и хватит места всем,
Чтоб обсудить всю суть изложенных проблем».

И птицы поддались на эту лисью хитрость,
Хотя известно им самим, в норе лишь – сырость.
Набились все как есть, но нет обратно хода;
Лиса лежала поперек малюсенького входа.

Решая, как же лучше ей учинить расправу,
Чтоб никого не упустить, ни селезня, ни паву.
И думает она; сейчас уснут все птицы,
Тогда настанет время, чтоб в сладость поживиться.

Вот день проходит и за ним второй стремится,
Не спит коварная лиса, не спят обманутые птицы.
Одна в мечтах своих о сытости летает,
Другие вырваться на волю лишь мечтают.

Лиса, довольная своим чудесным планом,
Вся в ожидании; глаза подернулись дурманом,
Пернатые же сбились в кучу; плачут и дрожат,
Все в страхе смерти – давятся, пищат.

Но вот, от всех вдруг отделилась сойка,
К лисе она стремится и решительно, и бойко.
И птицы расступились, давая ей поближе подойти,
Лиса, уже зевая, лежала на пути.

Глазам лишь чуткой сойки, заметить, знать дано.
Что лисонька зевает, уже давным-давно.
И чуть лишь зазевалась, хитрющая лиса,
К ней сойка подскочила, и ну, клевать глаза.

- «Спасайтесь все, охотник!», - истошно закричала,
Лиса, испуганно, из собственной норы сбежала.
Так птицы, невредимыми, все вырвались на волю,
Лиса же, вечно голодна, все рыщет в чистом поле.

Коль жаден ты, тебя всегда, погубит твоя скупость,
Хвала тебе, как мед сладка, тебя погубит глупость,
Беда пришла, ты слаб, дрожишь, тогда погубит трусость,
Ну, а на хитрость, как всегда, у нас найдется мудрость!
ххххххххххххххххххххххххххххххххх

               
СКАЗКА О ЛИСЕ, ПТИЦЕ ТЕКЕЙ И БУРУНДУКЕ.

Возле юрты на скамейке
Собралась опять семейка;
Бабка старая Сардана,
Словно, горстью из кармана,
Начинает всем опять,
Снова сказки раздавать.

Тут сорока увидала,
Сказку там одну украла,
Прилетела в дом ко мне,
И на утренней заре,
С расстановкой, очень важно,
Выложила все отважно.

Может, что и приврала,
В общем, слушайте! Жила,
Возле реченьки Амга,
Где дремучая тайга,
Птица белая Текей,
На раките, на своей.

Как-то по весне однажды,
Да когда, совсем не важно,
Яйца птица та снесла…
Появилась вдруг – Лиса.
Морду вверх, к Текей задрала
И с угрозою сказала:

-« Яйца ты снесла, я знаю,
Но тебя предупреждаю,
Коли хочешь, чтобы я,
Не достала до тебя,
Не свалила твою иву,
Что листвою говорлива.

Чтоб не сгрызла я поляну,
Да вокруг твою деляну,
Чтоб зимой твой снег не съела,
Что вокруг лежит без дела;
Чтобы все это спасти –
Мне яйцо одно спусти!»

Ох, бедняжечка Текей.
Жалко стало ей детей,
Но что делать?! И она,
Разрыдалась, отдала.
А Лисе-то, что за дело?
Забрала яйцо и съела.
------------------------------------------
Текей – скорее имя иносказательное. В переводе с якутского – обман, лесть, плутовство.
--------------------------------------------
               
Скорлупа в зубах застряла,
Ее долго ковыряла,
Всем довольная была,
В лес, потом она ушла.
И Текей была уж снова,
Птиц высиживать готова.

Но Лиса опять вернулась,
Под ракитой потянулась,
И на землю улеглась,
Спать она тут собралась.
А Текей в гнезде не спит,
Яйца зорко сторожит.

Утро раннее настало,
Солнце ярко припекало,
Вот, и рыжая Лиса,
Посмотрела в небеса,
И, спросонья, потянулась,
Поднялась и отряхнулась.

К иве снова нос задрала,
Снова злобно зарычала:
-« Птица белая Текей,
Завтрак Лисоньке – скорей!
Коли хочешь, чтобы я,
Не достала до тебя.

Не свалила твою иву,
Что листвою говорлива,
Чтоб не згрызла я поляну,
Да вокруг твою деляну,
Чтоб зимой твой снег не съела,
Что вокруг лежит без дела…»

Плачет бедная Текей
Жаль птенцов родимых ей.
Ох, беда, беда пришла.
Что же делать?! Отдала.
Вновь яйцо Лисе спустила;
Та им славно закусила.

В лес опять ушла гулять,
Порезвиться, поиграть.
Час обеда настает.
Лисонька опять идет.
И к раките вновь подходит,
Да с гнезда глаза, не сводит.

 -« Птица белая Текей,
Дай яичко, не жалей!
Коли хочешь, чтобы я,
Не достала до тебя,
Не свалила твою иву,
Что листвой так говорлива.

Чтоб не згрызла я поляну,
Да вокруг твою деляну,
Чтоб зимой твой снег не съела,
Что вокруг лежит без дела…»
Пуще прежнего, Текей,
Разрыдалась: -« Пожалей!»

Слышать рыжая не хочет,
А, оскалившись, хохочет,
И грозится все сильней
Съесть ее и всех детей!
Делать нечего – Текей,
Отдала яйцо скорей.

Лисонька его слизнула,
Очень сытно отрыгнула,
И пошла себе опять,
В лес резвиться и гулять.
А Текей опять рыдает,
Да Лисицу проклинает.

Плачь, услышал бурундук.
Прыг, да скок на ближний сук.
-« Птица белая Текей,
Расскажи-ка мне скорей,
Отчего ж ты так рыдаешь,
И кого так проклинаешь?!»

Рассказала все Текей:
-« Четверых снесла детей –
Только страшная Лиса,
Разрази ее гроза!!!
Три яйца  отобрала,
Не моргнув, их  сожрала!

Обещав свалить и иву,
Подо мной, что говорлива,
Обещала сгрызть поляну,
Да вокруг и всю деляну…»
Вновь слезами залилась,
И рыдать опять взялась.

-« Ох, и дура ж ты, Текей,
Как могла своих детей,
Дать Лисе ты на съеденье?!
Ну конечно, без сомненья,
Обвела тебя плутовка,
Понимаю, очень ловко!

Как поверить ты могла,
Чтоб Лиса, да вдруг смогла,
Сгрызть такую-то поляну,
Да в придачу, и деляну,
А свалить такую иву,
Можно только даться диву!

Вот придет к тебе Лиса,
Смело глянь ты ей в глаза,
И скажи – коли захочешь,
Ешь поляну, сколько хочешь,
Завали, коль хочешь – иву,
Что  листвою говорлива.

А когда ее повалишь –
То меня с яйцом – достанешь!»
Бурундук - прыг, скок, опять,
Побежал дела решать.
Ну а тут и, наконец,
Появился вдруг – птенец!

И явилась вновь Лиса.
Подняла к Текей глаза.
Только птица ей сказала:
-« Плакать я уже устала.
Если сможешь – съешь поляну,
Да в придачу, всю деляну.

Завали, коль хочешь иву,
 Что стоит листвой игрива,
А когда ее повалишь,
То меня, с птенцом достанешь!»
Землю грызть взялась Лиса,
Да засыпала глаза!

К иве бросившись, рычала,
Да лишь, зубы изломала.
От досады завизжала,
В лес, без сил она сбежала.
Живы все – Текей, птенец,
Тут бы сказочке – конец!

Но, Лиса все ж, догадалась,
Почему ни с чем осталась:
Когда к иве путь держала,
То бурундука встречала.
Тот куда-то все спешил –
Вот, Текей кто научил!

День, другой уже проходит,
Та к бурундуку приходит.
Предлагает прогуляться,
С нею вместе покачаться,
В той железной колыбели,
Что висит меж старых елей.

Согласился бурундук.
Прыг, да скок, на ближний сук,
А за ним спешит Лиса,
Наша рыжая краса.
К колыбельке добрались,
И качаться собрались.

-« Дедушка я первой сяду,
Покачай меня, в награду,
Я, тебя и покачаю,
И с тобой в игру сыграю:
Очень славная игра,
Знать ее тебе – пора!»

Вот Лисица накачалась,
Говорит: -« Какая малость,
Нам для счастья, всем нужна,
Но признаться я должна,
Все не знаешь наперед.
Ну, садись, ведь твой черед!»

Бурундук сел в колыбельку,
Глядь, вокруг Лисица мельком,
Завалив бурундука,
Ухватила за бока.
К колыбельке привязала
И, с усмешкою сказала:

-« Вот тебе и вся игра,
Обманули дурака!
Ну, теперь попробуй, встань,
В лесу Лисоньку достань!
Проволка из прочной стали,
Лапы и вязать – устали.

Это плата за Текей,
За ее птенца, скорей.
Ты науськал эту птицу,
Как от Лисоньки отбиться,
И не дал мне до конца –
Съесть последнего птенца!

Вот, тебе и наказанье –
Будь здоров и до свиданья!»
И Лиса хвостом вильнула,
В лес, плутовка ускользнула.
Бурундук на волю рвется –
Но, никак не удается.

Проволка, лишь шкуру рвет,
Бурундук Текей зовет.
Услыхала голос птица –
И с птенцом, на голос мчится.
Видит, бурундук страдает,
Уже кровью истекает.

-« Что случилось, бурундук,
Чьих, скажи мне дело рук?»-
-« Это Рыжая плутовка,
Обманула меня ловко,
Покачаться заманила,
В колыбельку уложила.

За совет, что дал тебе,
Отомстила мне вполне.
Помоги ж и ты теперь:
Нету сил моих, поверь,
Проволки мне не порвать,
Остается погибать!»

Птица белая Текей,
Клювом сильным поскорей,
Проволку всю раскрутила,
И его освободила.
За добро, добром она,
Заплатила, как смогла.

Лес шумит и солнце светит,
Радуются все, как дети;
Птенчик и сама Текей,
Бурундук судьбе своей.
Тут бы сказку и закончить:
Но сорока лишь хохочет.

Говорит: -« Лишь начала..»
Вот такие-то дела.
Старый, добрый бурундук,
Не забыл он своих мук.
Случая все время ждал,
Отомстить. Вдруг увидал;

На стволе, на удивленье
Для себя, он объявленье.
На собранье приглашают
Лисы, всех, кто пожелает.
Тут-то, не имея веса,
Он носился среди леса.

Гниль древесную собрал,
Да за пазуху поклал.
На собранье он явился,
Перед всеми поклонился,
Речь попробовал сказать,
А потом, пошел плясать!

Вроде в шутку, все смеются,
Из него ж, клубы лишь вьются.
Из костра, вроде без сил,
Кочергу он прихватил.
Сам на Лис же смотрит зорко;
Запылилась уж вся горка.

Пляшет он, а все хохочут,
Но одну он видеть хочет!
Смотрит он, да вот же, вот,
Чуть прикрыв щербатый рот,
Тоже весело визжит,
А кто пляшет, не глядит.

Бурундук за кочергу,
Да при всех, да на виду,
Отлупил, как мог плутовку;
Уворачиваясь ловко,
Та визжала и пищала,
И, в конце концов – сбежала.

Бурундук, как кочергой
Бил горячей, то порой
Шкурка где-то подпалилась,
И сивушной получилась.
Хвост обуглился совсем,
С той поры, известно всем;

У лисы-то чернобурки,
Мех годится не на бурки!
Коль почувствуешь, что врет,
Глянь скорей – щербатый рот.
Ну а так, ты бей хоть сколько -
Не исправиться плутовка!

 А у бурундука , с тех пор,
Масти разной, как пробор,
Там, где проволка прошла,
Шерсть полосками легла.
Зажила так, и осталась –
Полосат теперь он малость!

Что же с птицею Текей?!
На раките на своей
Все живет, да припевает,
С птенчиком своим летает.
Мы ж не видели Текей,
Лес прошарив, весь, ей-ей!
ххххххххххххххххххххххххх

   ХВАСТЛИВАЯ ЛЯГУШКА

На болоте между кочек из кувшинок дом стоит.
Там все мошки вьются тучей и комар себе пищит.
Ква-ква, толстая лягушка, в этом домике жила,
Слишком важная особа и хвастливая была.

Как-то птичка-невеличка прилетела по - утру
На болото порезвиться, половить здесь мошкару.
Повстречалась ей лягушка и давай себя хвалить,
Да обидными словами, ну пернатых поносить.

-«Хоть ты, птица и порхая, можешь в воздухе парить,
Ну а мошек с комарами не умеешь ты ловить.
У меня ж, хоть нет и крыльев, и живу средь мутных вод,
Ну а мошки с комарами, сами лезут ко мне в рот.

Я для них для всех – царица, что не так и проглочу
И владычицей над вами стану, если захочу!
Что вы можете, скажите?! Вам еду добыть трудней,
За одной мошкой гоняться вам приходится пять дней!»-

И от важности лягушка надувалась без конца,
Да не видела, что чайка прилетала с озерца.
Ловко чайка подхватила, в миг ее через живот,
Понесла она хвастунью, - был прекрасен тот полет.

Ква-ква дрыгала ногами, исчезая в облаках,
Ну а птичка-невеличка, по соседству, в камышах,
Над кувшинками порхает и как прежде, по - утру,
С наслаждением все ловит на болоте мошкару.
хххххххххххххххххххххх


       Гагара и Ворон

В старину глубокую, люди говорят,
У Гагары с Вороном был один наряд.
Черные - пречерные, будто сажа та,
Завистью измучены были неспроста.

Оперенья разные птиц других, манят,
А на них косой всегда, все бросают взгляд.
Надоело черными им всегда летать,
И решили птицы, свой окрас сменять.

Разукрасить вздумали дружка друга в цвет,
Чтоб им позавидовал целый Белый свет!
Ворон взялся кисточкой важно выводить,
Да узоры разные на перо ложить.

Украшал, старался он – роспись удалась
И Гагара посмотреть к речке подалась.
Отраженье видит та, в зеркале воды,
- «Нет, нигде не видела я такой красы!

Быть такой нарядной, только мне одной,
Ну а ворон остается, пусть себе такой!»
Догадался Черный ворон про ее обман;
Та хотела в воду прыгнуть, только он догнал.

И устроил взбучку, так, что замер лес,
Покачал он головою – в облаках исчез.
С той поры-то вороны не летят на юг,
Нет и дружбы между ними, нет у них подруг.
ххххххххххххххххххххххххххх

      КОНЬ И ОЛЕНЬ

Конь пасется на поляне, а поляна зелена
От травы, что легче шелка, и она свежа, сочна.
Здесь коню привольно, сытно и поляна широка,
Хоть в аллюр, а то галопом; здесь трава не высока.

Здесь простор и свежий ветер песни дивные поет.
Нарушает это пенье, только ласточки полет.
Но однажды, на поляну заявился сам Олень
И красавец этот статный пробродил здесь целый день.

И решил Олень остаться; лег и ноги потянул,
От травы благоуханья, заворожено, уснул.
Не по нраву оказалось, то решение коню
И решил он, - на рассвете я оленя прогоню.

Только как прогнать Оленя, он, Коня куда сильней
И побрел Конь по тропинке, до селения людей.
И пришел он к человеку, начал помощи просить,
От незваного им гостя, на поляне, оградить.

Человек Коня погладил, с сожалением сказал,-
- Ой, наверное, напрасно, ты меня на помощь звал,
Ведь Олень могуч и быстр,- человек вновь говорил;
Что его прогнать с поляны одному не хватит сил.

Если б я надел уздечку, на тебя верхом бы сел,
То могучего Оленя, я б тогда преодолел!-
Конь подумал. Согласился. Человек надел узду
И, вскочив Коню на шею, он помчался  по - утру.

Выгнан был Олень с поляны, только Конь теперь везде,
Распрощавшись с вольной жизнью, в человеческой узде.
Человек ему хозяин. Служит Конь и, по сей день.
На зеленой же поляне, вольно бродит там Олень.
хххххххххххххххххххххххххххххх

        Кто зайца боится.
               
Заяц сетовал на Бога;
«Что за жизнь?! Всего боюсь!
Только веточка сухая,
Треснет – я уже трясусь.

Птичка с веточки на ветку,
Лишь порхнула – я дрожу.
Мышка в норку пробежала-
Я ж, от страха – не дышу.

Разве это жизнь, О, Боже!
В пятках сердце каждый миг,
Сотворить меня такого,
Как же замысел возник?!

Я дрожу пред всем на свете,
Как осиновый листок,
Есть ли в этом мире кто-то,
Не бояться, кого мог?!

Чем так жить, всего бояться –
Лучше сразу утопиться,
И за трусость свою снова,
Перед миром не стыдится!»

Побежал Косой в низовье;
Там, бежала вдаль речушка,
И увидел он, на берег,
Выпрыгнула вдруг лягушка.

Тут струхнул Косой, - « Но, ладно,
Все равно же погибать!»
И открыв глаза, помчался
Он лягушку догонять.

От него та, убегая,
Стала громко голосить, -
« Горе мне, Огромный Заяц,
Хочет он меня убить!

Ой, боюсь, боюсь, спасите!»
И нырнула в гладь реки.
Ну а Заяц удивленный,
Сел на лапы: -« Погоди…

Вот те раз! Выходит кто-то
Здесь боится и меня?!
Рано значит, мне топится,
Побегу домой-ка я.»

Повернул наш Заяц уши,
Поскакал обратно в лес,
С той поры, жить, у Косого,
Появился интерес!
хххххххххххххххххххх

           медведь и собака

Бог, создал ранее собаку
И наделил ее умом.
Медведю дал он только силу,
Оставив разум, на «потом».

И пальца пятого на лапе,
Не дал, и в лес их отпустил.
А сам же, сверху, очень зорко,
Вести, как будут, он следил.

Медведь могуч, но только силой,
Не мог он многого суметь;
Березки, обхватив, не вырвать,
И всех, подмяв, не одолеть.
 
Тогда медведь поплелся к Богу
И начал палец он просить,
Чтобы на лапе, с острым когтем,
Мог гордо он его носить.

Узнав про это, и собака,
Вмиг запыхавшись, принеслась;
И в ноги Богу поклонилась,
Святыми всеми поклялась.

Что ей ружье необходимо,
Чтоб жизнь свою оберегать,
Будь у медведя пятый палец,
Ее сумеет он подмять.

Послушав, Бог зверей, спокойно
И рассудительно сказал: -
« Я знал, что вы ко мне придете,
Когда еще вас создавал.

Будь у медведя пятый палец,
На лапе, да еще с когтем,
Любого зверя изломает
И искорежит все кругом.

Вложить ружье собаке в лапы;
Она от радости такой,
Перестреляет все живое,
Чтоб обрести себе покой.»

Ушли ни с чем от Бога звери;
И с давности, в круженье лет,
Большого пальца у медведя,
На лапе и в помине – нет.

Собака ж, бегая по свету,
Нашла хозяина, с ружьем,
Теперь на сильного медведя,
Они, охотятся – вдвоем.
ххххххххххххххххххххххх

         ТЕТЕРЕВ И ЩУКА.

Над рекою две ракиты,
Две подруженьки стояли;
В час досуга, мне тихонько
Они, сказку рассказали.

В этой сказке, в речке Щука,
Неприметная жила,
Но подругой очень верной,
Тетереву, та была.

Прилетал тот каждый вечер,
И садился у воды,
Ну а Щука нарезала
Перед ним одним круги.

Тетерев ей пел все песни,
Щука ж открывала рот,
Чешуей своей сверкая,
Вдруг, ныряла в бездну вод…

Мир да лад, как вдохновенье,
Только, будто невзначай,
Окатив водою друга,
Щука спела:- « Не серчай.

Тетерев, ты мне не пара!
И какие мы друзья?!
В небесах вольна ты, птица,
А в воде – царица я!

Что мне делать в синем небе,
Над водой, зачем кружить,
Если я могу свободно,
В той воде привольно жить?!

Улетай в свой лес скорее,
Не мозоль ты мне глаза.
Тетерев же, от обиды,
Только ухнул три раза.

Стрелы в руки взяли оба;
Завязался страшный бой.
Стрелы только и свистели
Над прозрачною водой.

Сверху Тетерев так ловко,
Вел стрельбу. Одна к другой,
Всаживал он свои стрелы,
В спину Щуки дорогой.

Та вела атаку снизу,
Ноги Тетерева – кровь!
И впивались стрелы снова,
Все за дружбу, за любовь…

Сказка ль то, иль быль – не знаю,
Но пока, и сей порой,
У одной в хребте, те стрелы,
На ногах влачит - другой!
ххххххххххххххххххххххххх

    легенда о Колыме.

Много сказок, много песен
На якутской есть земле,
И легенд не мало ходит
О Великой Калыме.

Кулума  и по- чукотски.
По- якутски – Кулума,
По ламутски,  юкагирски:
Всем она, как мать сама.

Колыма. Ее за речку,
Время было, не считали.
Что в тайге далекой, где- то,
Родилась она: все знали.

То средь скал себе вилася,
То среди болот текла,
Ручейком себе бежала;
Неприметная была.

Молодая речка все же,
Пересохнуть так боялась,
Что найти скорей дорогу,
К морю- бабушке старалась.

И как всякое живое,
Молодое существо,
В своих поисках петляла
( Как, и в жизни – все одно).
 
Время шло и не заметно
Вся окрепла, повзрослела,
Стали дети появляться,
Смотришь: вот и постарела.

Добротой своей богата
К людям всем, ее волна,
И, взамен, народ якутский
Лучшие дал имена,

Ее детям. По долинам
Мчит река Балыгычан,
Извивается змеею,
Ее светлый юный стан.

Мать ей ласково сказала:
- Людям, знаешь ты, еды
Не хватает и порою,
Им помочь, лишь можешь ты.
               
Разведи побольше рыбы:
Будут сети их полны.
Те, поклоняться стократно,
Доброте твоей волны.-

А другой велела строго:
- Коркодон! Тебе одной,
Быть высокой берегами,
Узкой, тонкою струей.

Чтоб, когда зима сурово,
Разразится холодами,
Люди прятались от стужи,
Под твоими берегами. –

А Анюй, последней дочке,
Приказала: - Вдоль реки,
Густо пусть растут повсюду,
Помни дочка, тальники.

Чтоб на берегах водились
Зайцы, волки, куропатки.
В тальниках твоих гнездились
И турпаны и хохлатки.

Чтобы смог огонь желанный
Человек себе разжечь,
И от голода и стужи
Смог он, здесь, себя сберечь! –

Лишь одной реке сказала:
- Слушай, дочка Омолон,
Стань ты гордой и могучей,
Не спокойной. И поклон,

Я тебе сама, родная,
Если надо отобью,
И уважь, как мать, прошу я,
Лучше старость ты мою.

Тяжело мне пробуждаться,
По весне от неги сна,
Ты, меня буди пораньше,
Мне опасна тишина. –

Омолон с тех пор, лишь мая,
Середина подойдет,
Разбивая лед, несется,
С ревом, мать будить идет.

Колыма же, просыпаясь,
Море, вновь искать спешит,
Между скал, волной играя,
Тешится себе, бежит…

Долго б, так река искала
Море- бабушку свою,
Если б море не узнало,
Что, на самом, на краю,

Средь тайги, болот и тундры
Речка гордая бредет,
И всю жизнь сама к ней рвется,
Да, дороги не найдет.

И само тогда на встречу
Море, к Калыме шагнуло,
Разбросало рядом землю,
Волны к ней свои плеснула.

И обнялось море с речкой
И от счастья, широко,
Раскидалось в побережье
Так свободно, далеко!
ххххххххххххххххххххххххххх