Поэзия близких сердец

АНТОНИНА КОЛОНОК
Боль

Боль в глазах, застрявшая суть,
Сила раненой в сердце души!
Не спеши, погоди чуть-чуть,
Дай же, дай же тебя защитить!
Как же как же жесток человек,
Сколько боли и сколько крови,
А в её глазах слабый свет,
Слабая надежда, что ли?
А её глаза так живы,
А её глаза так наивны,
И только, только скотЫ,
Могли лишить её жизни.
Да ещё так жестоко,
В душу смотрит несчастное око,
Прямо в сердце...

Приревновала

Я в метро проехалась вчера,
Слепо посмотрела я на схему;
Где же переход, а она
Подозрительно вдруг посмотрела.
Вроде были, поначалу как чужие;
Он невзрачный, с густющими усами.
Я привстала, чтобы схему, что над ними
Разглядеть получше, я слепая.
А она, как под руку его схватила,
Так и не отпускала всю дорогу!
Я в душе смеялась, да с такими
Мне усищами, ей богу не хватало!!!

Свидание

У тебя сегодня с ней свиданье?
Поздравляю милый, поздравляю.
И плевать что, иж Есенин с нами,
Управляет слабыми стихами.
У тебя сегодня с ней свиданье...
Ты не представляешь, как мне больно,
Я её вот этими руками, задушила!
И ушла б довольной.
Я бы ей очки бы подразбила,
Я бы ей повыдергала косы,
Я бы, чтоб с тобою не ходила,
Переломала бы ей ноги.
У тебя сегодня с ней свиданье...
Да пошёл ты!
Пить ходи уж к ней.
У меня одно лишь оправданье,
Что люблю тебя то, я сильней!
Но свиданье у тебя то с ней...

Как хочется

Как хочется надрать тебя за уши!
И крикнуть в рожу «ласково», - Он мой!
Но если что, ведь буду, буду слушать,
Поверю в «сказки», и уйду в  дом свой.
Так было уже. Я себя не знала,
Но я как тень, следила за «игрой»;
У магазина бледная стояла,
и продавщица поняла, что что со мной.
– Мне русские совсем противны парни!
Я с ним? Так, только болтовня.
Ах Меха, я поверила устало,
Как в прошлый год , надула ты меня.
Но знайте же, соперницы, но знайте,
Поэта месть, быть может, не видна;
Но закрепляется она в стихах на сайте,
Надолго, на вселенную на всю и на века!

Он утром сидел


Он на кухне сидел, распахнув балконную дверь,
Курил, и говорил как душно.
Он в комнату шумно входил:
– Вставай говорил, мне скучно.
Он пиво просил с утра,
И жарил картошку,
Он был ещё здесь вчера,
А без него так плохо.
Он где-то в районе другом,
Городе этом,
Но смысл теряется весь,
Когда его нету.
И ждёшь, что на кухне кто
спросонья встретит,
И вроде бы всё хорошо,
Но кого-то тут нету.

Голубые цветы

Голубые цветы,
Как мечта: я и ты.
Как река у воды,
Как звезда ночи..
Это фото твои,
Голубые цветы,..
Жалко только, они
Не мне, не мои..
Ты на свадьбу свою,
Ей подаришь цветы,..
Я её не люблю,
А люблю лишь цветы,
Голубые цветы,..
Во полях васильки.

Ха-ха!

Прикрыв красиво так глаза,
 Возможно, модно стало
Свободно руки в небеса
 Приподнимать устало?
 Ха-ха!
Ха-ха!
Ха-ха!
Вот чудеса! Вот чудеса!
И вы поверили?! Наивные,
В «Нирвану»,
В тургеневскую барышню –
Что, да?!
О, поздравляю, доступные обману!
 А впрочем, виноват во всём туман,
И утра ранняя заря,
И чувства без преграды!
И ЭТА, что с ума свела,
Ещё, то ваша младость.

Красоте не нужна душа

Красоте не нужна душа,
У неё и так всего вдоволь!
Вот красавица, слышь, пошла –
Крутит попой!
Губы алым, носик с «кнопец»,
Вместо глаз одни черные стрелы.
А зрачок расширен в конец,
Что она только что делала?!
Когти длинные на руках,
Накрашены завитушками.
Куртка розовая, как во снах,
И наушники – с ушками.
Зачем, зачем тебе нужна, душа –
А?!

Сколько лет тебе мальчик (А. Башлачёву)

Сколько лет тебе мальчик, сколько,
И чем занята твоя голова?
Что крутого нашёл ты в девчонке,
Она не в силах понять тебя.
На кого, ты тратишь все песни,
На кого нервы «вешней» души?
Она - то родит, конечно,
Но на большее ей не с руки.
Они все привязаны тупо,
К быту, кастрюлям, метле, Вот смешно,
Ещё у них ступа!
О бриллиантах, на голове
Их мечта, что того вроде,
«Принца на белом коне».
Им не нужен поэт - априори!
 А кому, же –
Наверное, мне?!

Ответ поэту Д. Т,

Они нашли друг друга в мае,   
  Или в апреле, что не суть
И вот глаза его печальны,
Но то совсем другая грусть.
Какого года стих, не знаем.
Но буду думать, что вчера,
Они друг друга повстречали,
Где-то у винного двора.
И плакала она, как ангел,
(О чём-то горестном своём).
И был закат, кроваво алый,
В далёком и былом.

Небесный глаз

Вечер смотрит в моё окно,
Глазом своим небесным.
Ты скажи ну когда это кончится то,
Для всех оно интересно.
Ты скажи же доколе,
Ты скажи для чего,
Почему, намекни и помилуй!
Небесное око смотрит в окно,
Над вечерней моей квартирой.

Вечер

Подушка кошка, как живая,
Глаза таращит в полутьму.
И Богоматерь всем внимает,
На письменном столУ.
И старый Пушкин, и цветы,
И вечер за окном.
Я знать хотела бы, где ты,
Ну что тебе то, в том?
Какая тишина кругом,
Как одиночество прекрасно.
И лишь машины за окном,
И снова вечер, вечер ясный.
Ещё один всего лишь час,
Как никого и ни души,
С зелёной лампой свет у меня гас:
Лишь я и лампа милая, лишь ты.
И даже кошка не мурчит,
А смотрит, смотрит и …молчит.

Надоели эти фотки

Надоели эти фотки,
Якобы людей счастливых!
Нет проблем у них: с работой,
Со здоровьем, «с сердцем» милых.
Нет проблем у них: с деньгами,
С домом, или же с машиной.
Нет проблем у них: с друзьями,
Всё непьющие, красивы!
Я не против счастья, что ж,
Только как-то то некстати;
Надоела эта - ложь!
Но она везде «прокатит».
Вечны молодость и радость!
Старость? Что это такое?
Сердце никогда не плачет,
Ведь не видит кругом горя.
Как могила каменеет,
Но не ведает о том;
Состраданье, как затменье,
Не заходит в его дом.

Он пел

Он пел мотив, довольно старый,
Тот, что поют все мужики:
Когда увидят в телек бабу,
И про её грудкИ!
Он запевал сперва один,
Потом другой –и вот дуэтом;
А там и третий подхватил
О, не ковид, «любовь с приветом»!
Про сиськи, попу, ноги ... пел,
Про обалденную ту паву!
Но не пойму чего ж хотел,
из этих трёх частей шалавы?
Где женскому уму понять,
Сие мужское вдохновенье:
Они поют, причём тут март?
Они века об этом пели...

Из тебя выходит кто-то чужой

Из тебя выходит кто-то чужой,
Сказал ты только что.
Конечно. Похмелье выходит нутром,
Но продержишься сколько ещё?
Может зря, может надо было вас
Отправить с утра домой?
Я всё меньше вижу тебя,
Когда ты почти не бухой.
Нечистый выходит, он это не ты,
Не ты, но опять по новой!
Я всё понимаю.
Но почему ещё, зря без нужды?
Верю зачем, в любовь твою снова?..
Но почему же в душе роман,
И будут романсы, о тебе, про тебя!
Такая дымка, весенний дурман,
Как будто Шопен, и песня дождя...

Ничего поделать нельзя

Ничего поделать нельзя,
Любят, мечтают и млеют,
Об обнаженных фигурах друзья:
Все, кто в мужское зачислен племя.
Ничего не изменить,
В природе несправедливость:
Если вам уже за...
Извини!
Таки всегда всюду было.
Ничего не прокричать:
Не услышат,
А если и да,
Не поймут, что это было!
Не поймут, никогда... никогда!

Не судите меня по словам

Не судите меня по словам,
По предложению, строю,
Не судите меня по стихам,
А по делу судите, что ли,..
По забывчивости, по незнанию,
По лени, по всему.
Не судите меня, коль не знаете,
Но кто знает, тому карты вручу!
Мы так часто в другом ошибаемся,
И стих этот весь, к тому,
Не судите, меня коль не знаете,
И я тоже вас не сужу.

Ответ поэту

А она читает Пушкина,
Старый потрёпанный том,..
И не кажется детство пропущенным,
Но и жизнь не кажется сном.
А в окно заинтересованно
Смотрит она – луна!
Всё повторяется снова:
Любовь, юность, судьба.
Она снова читает Пушкина,
Постаревших страниц поворот,
Она верит в самое лучшее,
За окном, тёмно- синяя  ночь.

 К ней

Ты конечно можешь его полюбить,
Но это будет не просто.
Он не в ответе за свою жизнь,
Он ещё духом не взрослый.
За ним, ещё нужен уход,
И прощения и поблажки.
Он физически развит,
Но вот только вот,
На это... лишь и способен.
Ещё от него все устают,
Когда он буянит не в меру!
А ты, ты сама я тут смотрю,
С головой не дружишь, к примеру.
Опомнись. Возьми себе программиста,
Молодого, красивого парня.
А этот?! Он только для очень сильной:
Духовно и материально.

Под топоры пойдут леса

Под топоры пойдут леса,
Как раньше, только больше!
Забрали банк у богача,
Он стащит у народа!..
Опять обман, только сильней,
Хитрят с людями банки,
А мы всё верим, в светлость дней,
А мы всё ждём подарки!
«Подарки» будут: за наш счёт,
И капиталы и почёт.
«Подарки» будут: у дверей,
Стояла бедность для людей

Ревность

Растворилась в воздухе ревность,
На крыльях чайки под небом,
Какая же это небрежность,
Влюбиться, ведь ты моим не был.
Какая то дева в косицах,
Распущенных русых и длинных,
С тобою встречаться не против,
На улице Перинной.
И ночь провести с тобою,
И встретить ранний рассвет,
Какая -то девица что ли,
Но там, где меня уже нет.

Какой без ритма я поэт

Какой без ритма я поэт?
Пусть рифма есть, а ритма нет.
От аритмии сущий бренд,
Когда сыры стихи в ответ?
Но я могу, я знаю как,
Но лень работать до конца.

Всё то же, но время другое

Всё то же, но время другое,
Всё тот же парк по весне,
И небо опять голубое,
И нежная зелень в листве.
Всё то же, но чувства другие,
Другие заботы в душе,
Но помнятся тропки глухие,
И чьи-то шаги налегке.
Всё то же, но время не властно,
Не сохраняет оно,
Мгновения тихого счастья,
Лишь памяти смутно кино.

Теперь я вижу

Теперь я вижу, что она достойней,
Теперь я вижу, что она умней,
Чем думалось мне раньше,
Ветер вольный!
Лети за ней!
Она красива, молода, приятна,
И «грива» развивается волос!
Она на фото, загадочно опрятна,
И может, вытереть твой вездесущий нос.
Она немногим старше, незаметно,
Ну знает жизнь…ну не без того.
А мне так одиноко, что пропета,
Вся жизнь моя, любовь и боль одно.

Как хорошо, что ты меня не любишь

Как хорошо, что ты меня не любишь,
Я так грешила, и ещё грешу.
То что не видела тогда, и что забыла,
Что проворонила, я не скажу.
Да, да, она моложе краше,
Да, да она слегка глупей!
Но я не стою, взгляда её даже,
Не стою и любви твоей.
О чём бы ни молчала я, весь вечер,
О чём ни говорила бы в стихах!
О милый, как же я далече,
Я не раскаялась ещё в своих грехах!

Соперница

Вот опять её вижу, соперницу,
Пока лишь только в душе .
В волосах своих длинных, как в плене,
Пригвоздила тебя уже?
В накрашенные стрелками глаз
Уверенность смотрит «загадкой»,
И сердца «разбиваются» в раз,
От красной её помады.
На руках не ногти, а «когти»
В полном узоре, к лицу.
И ты ходишь, ты ездишь к ней в гости?
Я тебя никогда, не спрошу!
Но ты ходишь с нею по барам,
Но ты пьёшь то хмельное вино,
Что зовётся усладою женской?
Но поверь, мне поверь,
Всё равно.

Я ревность отпускаю в облака

Я ревность отпускаю в облака,
Как чайку провожаю долгим взглядом.
Раз счастье заслужить я не смогла,
Мне и любви чужой, поверь не надо.
Раз не смогла я только быть твоей,
Раз променяла душу на уютность.
Раз навсегда закрыла плотно дверь,
Перед надеждою с любовию попутной.
Я ревновать не буду. Ни к чему!
Пусть лучше одиночеством устану.
Лишь, если только взгляду одному
Поверю я, но ревновать не стану!

Время отражается на лицах

Время отражается на лицах?
Ещё как, ещё как!
Век девятнадцатый: жеманная девица,
Поджала губы, выкатив глаза.
А юноши все сплошь носаты,
Иль бородаты если на селе.
Печаль во взор привносит век двадцатый.
У женщин вдруг загадка на челе.
А двадцать первый век полного разврата:
И губы толстые и стрелки на глазах.
У мальчиков вид: ангел виноватый,
Нет, время оставляет свою метку на чертах.

Как давно это было

Как давно это было,..
Мама помнишь, там в Комарово,
Нас старик водил по лесу красиво;
И о птицах лесных, рассказывал снова и снова.
Мама помнишь, нашу собаку Томку,
Что с нами в лесном доме отдыха жил.
Мама помнишь, помнишь того учёного,
Что о птицах и дотах военных нам говорил?
Он каждую, птаху, по голосам, различал!
Мама помнишь его? И пахло сосною,
И Залив под горою лесною сиял,
А в душе всё время звучал Окуджава.

Ты слишком молод

Ты слишком молод, и слишком красив,
По мне ли такая удача?
Как раньше мне не до таких,
И не чему удивляться.
Могла бы остаться и вовсе одна,
Если б была бы умнее.
Если бы принцев всю жизнь ждала,
Но они на меня не смотрели.
Так было всегда.
И так будет.
Они не для меня.
Но почему, почему же,
О люди,
Так некрасива всегда я была?
Но почему, когда сердце так бьётся,
Адским огнём в груди!
Ничего, ничего не остаётся
Как просто взять , и уйти.
Без надежды на встречу ,
С кем-то ещё.
Просто, снять пальто,
И спуститься в метро.

Её красота

Её красота завораживает,
И «убивает», и молчит.
Да разные на свете, разные,
Те о ком созданы стихи.
Какая может и невзрачная,
Её красоты для поэта,
Прекрасней всех мадонн заманчивых,
Что носик тонкий на портрете.
Какая шельма в ветре буйная,
Но все они, - не для меня,
Прекрасных женщин, тьмуща, тьмущая,
Но ни одна из них,..ни я.

Почему?

Почему ты такой красивый, но алкоголик,
Артистичный, талантливый мальчик, но наркоман?
Что в твоей жизни тебя, так сильно неволит?
И от чего, ты почти всегда пьян?
Толи комплексы всё же тебя вечно гложут?
Толи любовь неземная к девочке той?
Толь меня любишь, сказать лишь об этом не можешь?
Толь это русских синдром, - вечно бухой?
Подумай, признайся себе сам в ответе;
И может ещё можно, что изменить?
И мне тоже добро сделаешь этим,
Я больше не буду тебя, безнадёжно любить.

А как это?

А как это, когда тебя любят?
Признайся, не знаешь ответ?
Но только, когда целуют, не при всех.
Но только, когда...
Что дальше, не можешь мне, сказать?
Когда ни за что не будут,
Тайны твои выдавать.
А дальше, это всё?
Возможно...
Но этого хватит вполне,
Ещё, коль не бьют по роже,
По пустякам, иль вине.
А он туда не подходит.
И тот тоже, увы.
Я знаю, когда не любят.
Когда любят, не знаю, прости.

Встречаем рассвет

Мы встречаем с тобой рассвет.
Но я слышу их голоса,
Тех девушек, что с нами нет.
И смотрю на твои глаза.
Неужели? Даже смешно,
Как от мальчика можно родить?
Ты так ещё «глуп», как дитё,
Бледный мой милый принц.
Одной голосовые, от другой малыш,
Третью вспоминаешь поныне,
Четвертую (бедную), материшь.
Твои волосы под капюшоном,
Спадают темной волной,
Быть может, ты, ни в кого не влюблённый,
Но уж точно, как ни грустно…не мой.
А небо немного синеет,
Так ровно и так светло...
Я знаю, одна мне молитва,
Смотреть на твоё лицо.
И на небо это больше,
Это синее за окном.
Как лоскут небесного шёлка,
Как улыбка твоя оно.

Ты обидел меня

Ты обидел меня немного,
Только я тебя милый прощаю.
Мне от многого, очень больно,
И ты не первый в моей печали.
И ты не первый в моих глазах,
Затуманенных глухою тревогой,
Но единственный в тёплых снах,
Мальчик глупый, напыщенный, «строгий».
Если б знал ты, как тяжко порой,
Пустота чёрных дыр в глазницах.
Но при этом мне всё равно,
От любви весенней не скрыться.
И при этом могу ещё даже,
Ревновать тебя к девицам красным!
Да мой мальчик, я сильно старше,..
Но меня может вспомнишь однажды.
Когда будет новый апрель,
А он обязательно будет...
Снова кончится вся канитель,
И счастливо вздохнут все люди.
Это будет, поверь, будет.
А пока что глазницы черны,
Я красивой уже не буду,
Но не о том, сейчас мысли мои.

Я вернусь

Я вернусь «в своё прошлое»,
Которое даже не помню,
Только с детства тревожат так,
Платья с подолами в пол;
Только кружатся в вальсе всё так,
Пары влюблённые,
И какой- то поэт известный,
Хочет меня целовать.
И какой-то писатель, с грустным лицом
Утомлённым,
Смотрит, а я смущена,
И ещё, молодой офицер безнадежно влюблённый,
И от этого от всего
Опускаю глаза.
А ещё, ах в деревне,
Доверчиво вижу приволье,
И под горкой речушку,
И этот мосток навесной.
Нет, если честно, то на минутку,
Оказалась, во времени, но только уже другой.
А сейчас. Отказать, отказать увидаться,
Я должна, как та «дама с камелиями»,
А он мой, несравненный родной,
С неба звёздочки будут в ночи улыбаться,
Я глаза его вижу, то мечта остаётся со мной.

Ты есть та самая любовь!

Ты есть та самая любовь?
Простите за нескромность.
Так молод ты, и так красив,
Ты вовремя рождённый!
Смотрю я на тебя – хорош,
Тобой душа пленённа.
Так, замирает в жилах кровь,
Так плещутся знамёна!
Но рядом за руку с тобой,
Как младшая сестрёнка,
По Большой по Морской,
Серьёзная девчонка.
Пусть временная колея
Порою нас тревожит,
Я знаю, выстоит Земля,
Пока любовь, как ты, как я,
И вот она, с весною схожи.

Если бы

Если бы на свет появилась
Девушка в 30 метров.
Как бы все удивились?
И как жила бы, девушка эта.
Смотрела бы свысока,
На прохожих, магазин, машины...
А где бы она жила?
И как бы её лечили?
Деревья могла бы ломать,
Как веточки, и как прутик.
А почему она,
Да потому что, женщина по духу, по сути.
Забрали бы в ФСБ, иль в армию,
Но цель большая.
Эта девушка была бы, ни как все,
По духу совсем другая.
Ей солнце бы было ближе,
Чем всем людям на земле.
Она бы смотрела на крыши,
И латала бы их везде.
Она бы с руки отпускала
Чайку под небеса,
Рукой бы до туч доставала,
Но только женщиной всё же была.
А где бы она ночевала,
Когда холодно и темно?
Сам «Исаакий» ей было б мало!
И как сердце стучало б её?
Я смотрю с этажа балкона,
Говорю ей просто,:- Привет.
Великанша давно мне знакома,
Это я,
У окна,
В небе лет.

Твоя «любовь» как нелюбовь

Твоя «любовь» как нелюбовь,
Её не слышно и не видно.
То явится, то растворится вновь,
В сует и беге этой жизни.
Что толку, мне тебя любить?
Ты спишь с другими и гуляешь.
И малыша сумел родить,
Ты мне надежды не оставил.
А этой дуре, что звонишь,
Под утро с клуба, что приходит?
Мозгов, лишь ноль, но привлекла,
Красоткой ты её находишь.
Шалавы, дуры что ещё?
Вокруг тебя, и их мне жалко.
А сокровенное твоё?
Просвета тусклые подарки.

Когда тебе под «пятьдесят»

Когда тебе под «пятьдесят»,
И выпито пять рюмок,
Ты счастлива на двадцать пять,
И не сидишь угрюмо.
Ты вспомнишь молодость свою,
И пусть в окне закат,
Любовь, любимый и люблю,
Как много лет назад.

Любовь

Она сидит и пьёт на кухне чай.
А он в «контакте» виснет целый вечер.
Ей пятьдесят, чего бы ей скучать?!
Ему же двадцать, что мечтать о встрече?
Что их свело, а главное –  зачем,
Любви такой смеяться над сердцами?!
Ей мало неудач в любви, измен,
Ей захотелось встречи, ожиданий?
Ну что ей в нём, во всём,
Во всём чужом:
В происхождении, опыте и знаньи?!
Глаза его – когда они вдвоём,
И счастья смех, весёлый, как «признанье».
Она в мечтах – та дама, что в шелках
И в шляпке под вуалью, – век прошедший.
Нева – картиною ей кажется, в волнах,
И чаек ласковый полёт, такой беспечный.
Не «полетит» за ним, не «полетит»,
(И он её понять, не может тоже).
Но сладостный слагается мотив,
На жизнь и на мечту во всём похожий.
Да он совсем, совсем не для неё,
Она лишь отвернётся, слёзы пряча.
И ищет одиночества ещё,
Чтоб не видал, как тихо она плачет.

Луна над домом

Они смотрели на луну, на небе тёмном
над домом, что поднялась в вышине,
И показались звёзды маленькие скромно,..
одна, другая, в синей глубине.
И женщина и девочка смотрели,
остановившись,- головы подняв,
Давно уж листья на деревьях облетели,..
в зелёной голубятне птицы спят.
Два человека хрупких на планете,
шли за луной, что пряталась от них.
И за домами вот уже не светит,
То снова лик её, встречает их.
Казалось женщине и девочке, что чудо
для всех: на холоде, в уюте ли домов,
Вот в этом круге золотом,
небесном будет!
Но у людей для времени- нет слов.

Ночной дом

В тихих звёздах улыбается дом,
всеми окнами в темноту;
А на небе такая синь,
в фиолетовую мечту!
Листья крупные, их чернота,
и видны дорожки - едва.
В советские времена
детство ушло, навсегда.
Но вдруг мелькнул мотылёк,
( замерзая в осенней ночи ),
Его дом с огнями привлёк,
от поры той упали ключи,
На траву, что бела от осени,
как ёжик спрятался в просини...


Ответ поэтессе

Влюбляются в фигуру и лицо,
И если честно, каждый скажет это.
Но, но любить красивых не хитро,
Хитро года и «старость» не заметить.
Хитро увидеть в полненькой
талант;
В носатой, красоту увидеть.
А если у неё малы глаза,
Японочкой назвать, чтоб не обидеть.
Ту без косметики, без наглости, тихоню,
Назвать любимой
Право же хитро.
Но видимо так этот мир устроен,
Что лишь красивых любят
Не ЗА ЧТО


СЕРГЕЙ ПОВАЛЯЕВ

Все мы одинаковы

Все мы одинаковы, по сути.
В судьбе каждого частицей навсегда
и свой Пушкин, даже свой Распутин.
И от этого не деться никуда.

Пушкин –  две дороги судьбы

Из Михайловского, инкогнито,
снарядил он свой зимний возок
на «Сенатскую площадь» в дорогу,
где не быть с друзьями не мог!
Только путь не закончился оный –
заяц дважды его пересек.
И Поэт к суевериям склонный,
воротить велел к дому возок!
*
Где же был тот заяц ретивый,
Когда к «Черной речке» судьба
на дуэль поутру снарядила,
и возок по дороге вела?!
***
Возок по Питеру виляет.
Заждались нас уже давно.
И Саша Пушкин наливает
в штрафную чашу, всем вино.
В прихожей шубы, как попало.
До «Черной речки» далеко.

И собираться вроде надо,
а ехать, ох, как нелегко!
Да потеряйте пистолеты!
Да заблудитесь, наконец!
Предчувствия, неужто, нету,
у ваших бьющихся сердец ?!
*
Но вот, пришла поляна эта.
И пистолет направлен в грудь.
Мой Бог, до выстрела в поэта,
споткнёт его пусть что-нибудь!
*
Что говорить, когда поэта нет!
Одною пулей словно всех убили.
А все дантесы ещё долго жили.
И, даже говорят, их где-то склеп.
Что говорить, когда поэта нет!
Конечно, он в душе всей нашей вечно.
Но не нашлось у этой «Чёрной речки»,
кто смог бы отвести тот пистолет!
Возносим памятники бронзовые ввысь,
стихи взахлёб произнося при этом.
Как не умеем мы беречь поэтов,
не успевая их от пули заслонить!

Дойти до сути

Как важно, среди всякой мути,
не захлебнуться иногда.
А, всё-таки, дойти до сути,
где будет чистая вода.
Её, с ладошки, осторожно,
ты будешь по глоточку пить,
чтобы дыхание хорошее,
уже ничем не замутить.

Верните дому

Верните дому тёс пахучий
и взгляд распахнутый окна
на озерцо, со всплеском щучьим,
на даль, что видится сполна.
Верните печь с её томленьем
грибных наваристых борщей.
Скамью, во всю стену, немереную,
для всех собравшихся гостей.
*
А ночь, в окно многоэтажки,
Зевает скучною луной.
И сон, вполне малометражный,
В кровати-кресле вновь с тобой.

Всё думаем

Всё думаем – ещё успеем,
ещё есть время впереди
слова сказать на юбилее,
и просто встретиться, зайти.
А впереди – оно выходит
так, как даёт раскладку жизнь.
Друзья безвременно уходят,
до юбилеев не дожив.
И мы стоим, венки сжимая,
всю душу выплеснув сполна.
И повторяем, запинаясь,
все запоздалые слова.

Пока моей Земле кружить

Пока  моей Земле кружить,
средь света звёзд, неторопливо,
ещё не время мне сходить,
ещё не время мне сходить,
я пассажир вполне счастливый!
Счастливый тем, что на груди,
от Мамы, оберег-дружочек.
И концевые впереди,
и концевые впереди,
ещё никто не напророчил!
Пока те два окна горят,
и годы свет не затушили,
где любит  Женщина меня,
где любит Женщина меня –
дай Бог, чтоб также вас любили!
Пока моей Земле кружить,
счастливым быть не перестану!
Ещё не время мне сходить!
Ещё не время мне сходить!
кружить я с нею не устану!



Пропавший звук

Я словно глух, я словно глух –
всё не услышать мне тебя.
Пропавший звук, пропавший звук –
играет скрипка про себя.
Рука ведёт, рука ведёт
смычок, просыпав канифоль.
Но музыка там не найдёт
звучанья струн – одна лишь боль.
Но шепот твой рожденьем губ –
Люблю тебя, люблю тебя –
мне снова возвращает слух.
И звук доходит до меня.
По струнам вновь смычок ведут,
скрипка диезы шлёт свои.
Я словно за смычком иду,
и слышу музыку любви.

Осенний салон
***
Вот падает ещё,
вдали, одна звезда.
Вот август мой прошёл –
и ничего нельзя
уже вернуть назад,
с желанием моим.
Антоновок опад
осенний сад дарил!

***
Было в душе ненастье.
Холила Осень тоску.
А кто-то взял, и на счастье,
собрал золотую листву,
в душевный букет для Любимой,
пока шли костры разжигать,
готовясь туда, всем не милые,
последние листья бросать.
***
Неба вдруг пролилась просинь,
паутинка метит след.
Ставит свет фотограф–осень,
будет золотой портрет.
Я вхожу в аллею парка,
как в начало своих снов,
где, как памяти подарок,
моя нежная любовь.
И, быть может, на скамейке
мои юные стихи –
тетрадь школьная в линейку,
откровения мои.

А ночь так глупо коротка

Есть нежность рук и губ блаженство.
А ночь так глупо коротка.
И что любви ей совершенство?!
Она в своём, в ночном права.
И ходит, и бурчит не к месту,
мнёт фиолетовую бязь,
А за окном июнь-повеса
бесстыдно всё стремится снять.
Ложатся тени под луною,
как чертенята, на асфальт.
А мы опять не спим с тобою.
У нас любовь, нельзя нам спать!
Ваятель высший, образ лепит,
как нежно грудь твоя нага.
И губы тянутся навстречу.
А ночь, так глупо коротка.

Незнакомка

Была молчаливо сдержана.
В глазах притаилась печаль.
И говорила вежливо,
как будто о чём-то жаль.
И от всего отстранённой
порою казалась она.
Была ли она влюблённой,
дружила ль с душою весна?
Возможно, когда-то и было
то счастье в жизни её.
И в памяти сохранилось
поныне всё это ещё:
прохладная ночь до рассвета.
объятья до неги в груди,
его поцелуи приветные,
и обещанья любви.
Но короток век обещаний –
и всей любви одна ночь.
Остались лишь горечь прощанья,
и всё уходящее прочь.
Вот и выходит быть сдержанной,
Печаль, не скрывая в глазах.
А хочется снова, как прежде,
чтоб к сердцу, и на руках!
Но от всего отстранённой
приходится вежливо быть.
Не потому, что влюблённая,
А просто любовь не забыть!

Осколки

Старое разбилось на осколки –
звон хрустальный нем уже давно.
Что, осталось от бокала только –
на полу чудесное вино.
А мы не поймём, что нам дороже:
старый тот разбившийся хрусталь,
или же вина глоток возможный,
что не удалось испить, а жаль?

Два цвета

Роза тёмная печали.
Роза алая любви.
Эти цвета два случайно,
вдруг соседство обрели.
Только будет что за радость,
если вместе их возьмёшь?!
Ведь любовь с печалью рядом,
как букет, не поднесёшь!

Я вас прошу, – Не зажигайте свет!

Не зажигайте свет, – я вас прошу!
Мне одному уютно ночью в кресле.
Зажжёте – и окажемся мы вместе,
а это ни к чему, я вам скажу.
Луна две тени бросит на паркет,
как будто павших на дуэли чести.
Мне одному уютно ночью в кресле.
Я вас прошу, – Не зажигайте свет!

Мой малыш

Город. Ты ещё не спишь.
Только шёпот крыш,
над краешком окна,
где высь
всех домов одна –
броском рыжей рыси.
Тишина.
Усни,
мой малыш,
моя Любовь,
мой Мир.
Сон глупыш
читает вновь
сказки Братьев Гримм.
На них,
локон твой лежит.
Всё спит.

То, для чего не нужен Бог

Мне, шёпот губ твоих доносит
мольбы молитвенной слова.
Они как будто что-то просят,
что, кроме Бога, дать нельзя.
Твою возьму тихонько руку
в свою, и нежной теплотой
всю успокою эту муку,
и подарю душе покой.
Какое счастье, что был рядом,
и что услышал шёпот тот!
И всё возможно, всё как надо –
для этого не нужен Бог!

Шипы и розы

Снимите перчатку, возьмите руками
рассветную розу с уколом шипами.
И капелька крови пусть ваша прольётся,
и в нежных бутонах она не свернётся.
и в белизне загорится рубином.
Его поцелуют губы любимой.
Прижмут и, в уколе шипами до боли,
к рубину добавят свою каплю крови.
И белые розы меняют свой цвет,
а капли Любви дарят алый букет!

Две Музы

Наши песни повсюду слышны,
им привольно на свете живётся.
Поэт рифмы сложил для души –
скоро музыка к рифмам проснётся.
Композитор – поэзии друг,
эти рифмы берёт в свои руки.
И рождением клавиш, идут
ещё робкой мелодии звуки.
У рояля бессонно творят,
рука об руку две эти Музы.
То аккорды чего-то шалят,
то слова не ложатся в их лузы.
Но забрезжит в окошке рассвет,
и сойдутся на нотной бумаге
то, что мучил душою поэт,
и мелодии будущий шлягер.
Наши песни повсюду поют,
с ними словно душою моложе.
И две Музы душою живут,
и душе жить без них невозможно.
Снова клавиши гладит рука,
музыкальною темой в начале.
К новой песне стремится строка,
нотный лист её ждёт на рояле.

Подари любимой Бабье лето

Осень, осень... Плащик под береткой,
на ресницах скучные дожди.
Подари любимой Бабье лето,
просто так, возьми и подари.
И ещё, если тебе не трудно,
Осень, попрошу тебя –
Ты шепни любимой ранним утром,
что подарок этот от меня.

Я уйду, невзначай

Я уйду, невзначай,
как уходят рассветные звёзды,
всю ночную печаль,
растворив в хладе сонной реки.
Я уйду. невзначай,
как бы ни было это непросто,
после встречи – «прощай»
говорить, на излёте руки.
Наши верные птицы –
наши души, вспорхнувшие в небо,
улетают далёко, только не зимовать.
Улетают туда, где осталось усталое эхо,
журавлиного клина клёкот припоминать.
На столе стынет чай.
Чашка старая – профиль японки.
Вот и вся благодать,
от житья моего.
Я уйду невзначай –
две строфы на клеёнке.
Только-то и всего,
что кому-то я смог пожелать.
Я уйду невзначай,
как уходят рассветные звёзды,
всю ночную печаль,
растворив в хладе сонной реки.
Я уйду невзначай,
как бы ни было это  непросто,
после встречи – «прощай»
говорить, на излёте руки.

Не уставайте удивляться

Не уставайте удивляться,
писать наивные стихи,
опять, как в первый раз, влюбляться,
по-детски, глупости нести.
Не уставайте быть счастливыми
дождливым и погожим днем,
и постарайтесь быть терпимыми
к тому, кто этим обделен.
Не уставайте удивляться.
хотя бы даже потому,
что дважды, попросту, рождаться
не удавалось никому!

Друг мой старый

До свиданья, друг мой старый,
друг любимый, дорогой.
Ночь глядит луной устало,
засиделись мы с тобой.
А, на самом на пороге,
ты обнимешь, мой дружок.
И нальёшь в стакан немного –
ну, давай на посошок!
А на кухоньке, на маленькой,
дым от крепких сигарет.
На столе альбом оставленный,
как от юности привет.
Город спит, окно иконкой,
в свет лампадный фонарей.
Не теряйте, ради Бога,
старых дорогих друзей!
Седины уже немерено,
и бессонница опять.
Для друзей, жаль, колыбельные
не умеем мы писать!

О патриотизме

Патриотизм, когда
ты жаром спалённый, в ангине.
готов все лекарство отдать
для выздоровленья Любимой.
Пусть гланды не в силах кричать
о том, что такое Родина.
А ты готов целовать
каждую Любимой родинку.

Душу не дам постричь в монахи

Какие не были бы знаки
судьбы, изношенной до дыр,
душу не дам постричь в монахи,
и не отправлю в монастырь.
Ей чужда глупая молельня,
в икону узкого окна.
Я сам, своей сердечной келью,
смогу ей дать уют сполна.
Не мучьте душу понапрасну,
хотя бы даже потому,
чтобы в монашескую рясу
не обрядиться самому.

Плети

Мне всегда не по нраву те плети,
что вконец загоняют коня.
Жеребята, красивые дети,
вы, за всех, извините меня!

Прощание

Вот трап. И он идёт по трапу.
Обычный рейс. Прощанье как всегда.
Знать бы тогда – уже не будет завтра.
Не встретиться нам больше никогда!
За самолётом белая полоска.
и облачко два ангела несут.
Прости, что строки так родились поздно.
а раньше было как-то недосуг.
Мы – дети времени. Торопимся куда-то.
не замечаем в спешке мы года.
И, впопыхах, в прощании у трапа,
не думаем, что это – навсегда.
Выбиваюсь из стаи

Иногда выбиваюсь из стаи,
а зачем – самому не понять.
Просто в стае себя я теряю,
и лечу, не умея летать.

Конец – не кончина

Конец – не кончина,
а жизни удел,
когда своё дело
закончить сумел.
Ступень прошёл смело
и выше идёшь,
где новое дело
своё обретёшь.
И так, по ступеньке,
идёт твоя жизнь.

кружатся снежные пушинки,
а юный ветер лижет льдинки,
как будто льдинки – эскимо.
И золотистый мандарин,
как в детстве, с ёлки я снимаю,
и себя снова ощущаю –
Счастливым, нежным, молодым.

Без нас

Без нас, конечно, не исчезнет Мир –
останутся и осени и зимы.
И всё-таки, когда не будем Мы,
не сделает он что-то возвратимым.
Ему по-старому не застелить кровать,
не повторить привычку иль улыбку.
Знакомый номер больше не набрать,
а после извиниться за ошибку.

Мы только листья

Мы только листья, просто листья.
Шуметь недолго нам дано
на этом вечном древе жизни,
что сбросит всех нас всё равно.
И ветер понесёт по свету,
нас поднимая и кружа.
И только в нескольких букетах
наша останется душа.
Но, слава Богу, что осталась
святая ленточная нить,
чтобы связать и не распалось,
и всё любимым подарить.

Сейчас иль больше никогда

Сейчас, иль больше никогда!
Шаг на Голгофу – к чёрту Время!
И замени собой Христа.
И за него прими мученья!
Но не воротишь Время вспять,
где Крест и гвозди в руки взяли!
Вместо Христа тебе не встать.
И не тебя – его распяли!

Август любви

Ждал сеновал, собравший
дух скошенных лугов.
Весь звездопад был нашим,
до первых петухов.
И Август попрощался,
и ночь нам подарил.
А локон твой касался
и рядом нежно был.
А сеновал Монбланом,
всё поднимал нас ввысь.
Был Космос первозданным,
и мы с ним унеслись
туда, где привечают
и дарят нам любовь.
И где не засыпают
до первых петухов.

Старый пианист

Себя всегда он чувствовал артистом –
был отстранённым словно от всего.
Пусть и не стал концертным пианистом,
но в ресторан ходили на него!
Играл за деньги что-то по заказу:
зал танцевал и музыкой той жил.
Не отказал он никому ни разу,
и мог сыграть бесплатно для души.
Ботинок старый нежно жал педали,
и отвечал им клавишный аккорд.
Бывало, вспоминал он, как играли
когда-то джаз, с ребятами на спор.
В консерватории профессор не лоялен
был к этой музыке и за неё гонял!
И классику нещадно за роялем
штудировать по нотам заставлял.
*
Года, года... Как быстро пролетели.
Давно не удивляет седина.
А всё-таки с ребятами сумели
джаз - фестиваль весь удивить тогда!
*
Огни уже погасли ресторана –
лишь подгулявших голоса слышны.
А память твоя дома будет странно
манить сыграть чего-то для души.
Ты словно снова подойдёшь к роялю,
и «сакса» такт пойдёт на кураже.
как будто вновь с ребятами играли.
в консерватории, на третьем этаже.

Возвращение домой

Спадёт дорог извечный зной
и пыль на сапоги осядет.
Давай - ка, друг, на миг присядем,
да и подумаем с тобой:
А не пора ли нам кончать
горбато колесить по свету,
и с рюкзаком встречать рассветы,
чтоб вновь дорогу начинать?!
А, может быть, пора домой,
и, Бог с ней, с этой, птицей счастья!
Из-за неё и все ненастья,
и долгий снег, и вечный зной.
Стучит в висок, скрипит песок –
вдруг сердце вздрогнет незнакомо.
А значит ты почти у дома,
и всем скитаньям вышел срок.
Вот и завалинка твоя,
в сирени дворик, кот у дома.
Забудь красивые слова,
и о простом подумай снова.
Присядь, и свой рюкзак – долой!
Зажмурься от лучей уютных.
Как хорошо, что ранним утром
мы возвращаемся домой!

Мой домовой

Домовой стучит ключами,
ходит в тапочках моих.
Словно в доме я случайный
гость, из мест совсем чужих.
Только мне знакомы очень –
фикус, книги и кровать.
Просто сон идти не хочет
и бессонница опять.
Домовой ворчит на кухне
и тарелками гремит.
Папиросные окурки
в мусор выкинуть велит.
Надоел он мне порядком –
Его надо б за порог.
Да никого не будет рядом,
кто на меня ворчать бы смог.
Пусть ворчун по дому ходит,
моими тапками форсит.
Посуду грязную изводит,
и кастрюлями гремит.
Я курю, опять не спать мне,
словно гость чужой в ночи.
Домовой, в моей кровати,
на меня во сне ворчит.

Сегодня улетели журавли

Аккорд последний осени туманной.
Струны ветвей склонились до земли.
Листву сжигают некогда желанную.
Сегодня улетели журавли.
Крылатой песней попрощались с нами.
От гнёзд родных  – путь в тёплые края.
Где лето продолжаться не устанет,
и в солнце изумрудные поля.
Вдвоём мы клин крылатый проводили.
Нам эту осень вместе коротать.
Как хорошо, что мы не позабыли
в букет листву последнюю собрать!
Горит камин. Звенит моя гитара.
Букет осенний, как иконы лик.
А время ходики отсчитывают старые,
и котик водит глазками на них.
Под дождь осенний убаюканы мы снами.
Друг другу дарим нежное тепло.
А где-то там – вдали под облаками,
от нас клин журавлиный унесло.

Воздух помнит наизусть

И падал снег, навеяв грусть.
Всё было так давно.
А воздух помнит наизусть
дыхание твоё.
А воздух, в ягодах рябин,
морозный пил настой,
И алый поцелуй дарил,
оставленный тобой.
И чей-то белый-белый след
идёт среди зимы,
Да, только наших рядом нет –
их потеряли мы!

Не говорите мне, – «Прощай»

Не говорите мне, – «Прощай».
А просто тихо помолчите.
И словно это невзначай,
Моих волос рукой коснитесь.
И загляните мне в глаза,
в которых боль с любовью рядом.
И взгляды отвести нельзя,
и говорить слова не надо.
Ещё есть время впереди,
ещё рассвет не наступает.
И рельсов длинные пути
ещё стоят – не убегают.
Не говорите мне, – «Прощай».
А просто молча проводите.
И словно это невзначай,
в глаза с любовью загляните.
Не говорите мне, – «Прощай».

Я прошу, зима, морозь помалу

Я прощу тебя,– оденься потеплее.
На дворе мороз стоит с утра.
У меня ангина, я болею.
А тебе идти уже пора!
Ох, уж, эта вечная работа!
От неё не деться никуда!
А ты шарф забыла тёплый, вот он.
А твоя косынка – ерунда!
Пофорсить всё хочется немного
(на косынке шёлковый Париж).
Дворники расчистили дорогу.
Слава Богу, для тебя, малыш!
За окошком день берёт начало.
Снег под солнцем, в жемчуге огней.
К вечеру, зима, морозь помалу.
И будь ласковей с любимою моей!

Наши ходики

Ночь. Тени строят берёзы,
в прописи морозной окна.
Янтарные льдинки, как слёзы,
в жарких объятьях огня.
Рядом нежные руки
ласкают кудри мои.
Уходят прошлые муки –
приходят светлые сны.
И ни о чём не мечтаю,
в это блаженство минут.
Янтарные льдинки стекают.
ходики наши идут.


Земное

Земное – Августом, в ночи.
Всё замирает.
Во имя девственной мечты,
звезда сгорает.
Пахнут антоновки в саду,
первым опадом.
Любимые любимых ждут –
часов не надо!
Вот так и Лето пролетит,
себе на диво!
Мечта тихонько говорит
звезде,-Спасибо!
о.;