Крамола под прикрытием

Ангелина Прудникова. Книга «Битва за литературу"
ЧАСТЬ 1

ОДНИМ МАХОМ
   На странице Северного союза писателей Архангельской области наткнулась на новость: Ангелина Прудникова, известный на севере поэт, писатель, издатель, член Союза писателей РФ с 1995 года, организатор и многолетний руководитель городских литературных объединений издала книгу в жанре «скоростной роман». Подумалось: ну, Геля, наверно,  опять в своём духе будет использовать «пласт литературный» Северодвинска и области. Крыть почём зря. Песня старая: как открывала талантливых авторов, раскручивала имена, вела к вершинам. Не забудет, разумеется, и себя показать. Для того и книга.  Срок долгий – практически вся жизнь отдана литературному делу. Название подтверждает мои мысли-опасения: «Битва за литературу». Три главы предложены в качестве анонса.
–  Так о чём же моя книга? – вопрошает автор, предвкушая читательский вопрос. –  Да о правде жизни, о правде творчески одарённых людей в одном отдельно взятом населённом пункте нашей необъятной России. Любопытно.
***
   С первых строк морщу лоб: что за заковыристые имена: Вольдемар, Олёна, Фотинья, Сандро, Таля, Таша, Санчо Панса, Искандер и пр.; названия городов: Падшангельск (надо думать, падший ангел), Севронедвижск (Северодвинск), посёлок Нёкола (Нёнокса), Велес (Вельск)… Населённые пункты узнаваемы по созвучию, их названия частично переиначены по каким-то своим авторским соображениям. Геля будто забавляется, искажая и то, и сё. Но кое - чьи имена оставляет такими, каковы они даны при рождении: Анна, Вова, Петька, Татьяна, Люба, Лида, Ольга… Ольга – это я. Узнала по портрету: «По виду – ровесница Симы. Писала стихи о любви. После заседания Сима подскочила к ней в раздевалке, с лёту спросила что-то. Та отшатнулась от неё, выкатила свои красивые глаза: «Мы с вами незнакомы…» – «Ну так познакомимся!». Ольга молча, с удивлением на лице, обошла Симу и направилась к выходу. Сима тут же поняла, что она – дама. Чопорная…». Встречу не помню. Удостоверилась в подлинности своего участия в повествовании книги ближе к её окончанию, в главе 58-й: автор  рассказывает о переезде Ольги. С ног на голову! Я в суматохе-то ни сном, ни духом не думала о том, что надо прощаться лично. Мало разве нас у Ангелины? Каюсь. А вот о личном – зря. Выложила «на одном дыхании» что ни попадя, по привычке единолично, и – в печать! Надо знать Гелю. Хотя прикрытие надёжное: сойдёт за художественный вымысел. К тому же  автор откровенно позволяет себе опираться на "слухи, сплетни и домыслы".
   Постепенно начинаю узнавать персонажей: рядом шла, в одном творческом котле варились долгие годы. Зарождается вопрос: зачем они здесь? Некоторая тревога. Но читать продолжаю. После звоню в Северодвинск, чтобы приобрести книгу для полного ознакомления с содержанием, определиться и утвердиться во мнении относительно выданной автором информации. С годами мы все поднаторели в писательском деле.
   Получила бандероль с книгой ближе к вечеру, зачиталась до двух часов ночи. Интересно. Оригинально. Живо. К тому же знаю суть – немаловажно. Вторую половину отложила на завтра – в голове всколыхнулось всё: лица, имена, события, склоки,   травля – с первого дня моего появления в литературном объединении «Гандвик» во Дворце культуры им. Ленинского комсомола в 1986-м году до отъезда из Северодвинска в 2010-м. Появилась потребность усвоить отчасти неудобоваримое прочитанное. Уложилась наша творческая жизнь на 184-х страницах, долгий период литературной деятельности автор выдал за месяц. Лихо, однако. Сама Ангелина признаётся, что «написалась книга одним махом – только бумагу подкладывай». Воистину скоростная работа!
   Ангелина отличалась любопытством относительно личного, как и чем кто живёт, что у кого за душой, выдавая выпытывание за любознательность, некую заботу в случае чего. Ходила по гостям, собирала групповые и одиночные посиделки у себя. Но под этим добреньким соучастием в судьбах подопечных, которых Ангелина самовольно взяла под крыло (никто её об этом не просил) чувствовался подвох, жди скандала. Поэтому я держалась наособицу.
   На что же автор рассчитывал, вываливая на весь белый свет подноготную «певчих птенцов» и потуги Серафимы-Ангелины сделать мир краше за счёт доморощенных поэтов и писателей, чаще раскрывая через собственное восприятие те или иные события и поступки, через искажённое видение окружающих её людей? Копила-копила, держала камень за пазухой, и – на тебе! В скоростном романе уложила всех на лопатки, как когда-то в эссе «А жжёт ли глагол?», где в творческий загон с «клеймом» поместила «сорок поэтических фамилий Северодвинска».
   Помню всех, о ком речь. Узнала каждого. Скорее, по истории жизни. В очередной раз болезненно пережила утрату многих современников по творческому цеху, узнала, кто как уходил, покидая реальный мир: Геннадия Петровича Аксёнова, В.Парамонова, А. Менца, А.Поленова, А. Тутова, А.Ширшикова, Л.Тараканову, М.Горелик, В. Шелыгина, А. Зайцеву, В. Свалова, В. Авраменко, О. Раменского, А. Порохина, А. Сазонова, З. Богданову и других. Пожалуй, Геля-Серафима – единственная из городской литературной среды бросает клич хотя бы иногда навещать тех, кто уже не с нами. Навещают ли?
  ***
   Не знаю, как судить о книге. Противоречивые впечатления: всплеск эмоций, разброс мыслей, затем обозначившиеся векторы: обида главной героини на всех и вся, пьянство подопечных, отношения с литераторами, обилие смертей. А где литература? Название-то обязывает – ого-го! По тексту, чем больше Серафима борется за творчество авторов и их раскрутку, тем яростней испытывает сопротивление, а то и отпочкование из ЛИТО, к её стыду и огорчению. Протест! Предательство. Не признали, не поняли! А уж как деревенских авторов кастит Сима-Серафима, называя деревню «абсолютно ядовитой средой»,– мороз по коже. Я тоже из деревни, в заговорах против Прудниковой никогда не участвовала, хотя слышала краем уха недовольство некоторых членов объединения методами её руководства. Относилась к Ангелине ровно, даже если не всегда была с нею согласна. Но деревня-то тут причём? Лишь бы не напрасно бросить ядовитое семя в литературную почву –  «мне параллельные миры куда родней…» – чтобы резонанс на книгу был?
    Уже в раннем стихотворении «Всё ясно» в приложении к литературному вестнику «Букет шиповника» 1998-го года усматривается, что мировоззрение автора направлено в сторону зла, слова Ад, Зло и Сатана привечаются заглавной буквой, как и святое – Бог: «Всё ясно: существует только Ад,/ А в мире всё вершится Злом сегодня,/И даже обращённый к небу взгляд,/Им отражённый, гаснет в преисподней. Всё верно: Бог – созданье Сатаны,/ Добро – это забава для наивных,/А честь и правда для того даны,/Чтоб нас отвлечь от выродков змеиных! Нам Бога дали для отвода глаз,/А зло вершит над всем свою расправу,/И змеи, что пригрелись возле нас,/Царят над всем…» Хотя добропорядочным отношением и чувством благодарности, думается, она творческим людом была не обделена. А насильно мил не будешь.
   Геля хитрая и грамотная, всё сделала правильно, по науке: крепко пожурила, но и смирилась в результате. А что делать? «Изрядно постаревшая, с сильно поредевшей после болезни шевелюрой, с остатками зубов после проклятого коронавируса, – как выдумаете, сможет ли Серафима снова подняться на битву – или хотя бы на борьбу – за литературу в своём городе, а значит, и в стране? Угадайте-ка с трёх раз». И угадывать не буду. Посоветую угомониться и остыть. Одних уж нет, а те – далече. С шашкой на скаку – это характер, потребность, по себе знаю, но и меру надо знать. Сама признаётся: «постаревшая» и ослабевшая. Авторитет (отчасти скандальный) заработала, книги издала, произведения в школьную программу предлагаются для изучения. Не надо никого опекать, пробьются сами, в случае чего. Не пробьются – Бог простит. Или не даёт покоя сказанное Львом Озеровым предположение, что «талантам надо помогать – бездарности пробьются сами»?
 «Серафима осталась с доверху набитой комнатой своих и чужих – то бишь* местных авторов, изданных ею книг! Куда она их понесёт? Кому предложит?» Разбором книг пусть займётся, освободит простор. Или потихоньку распространяет на презентациях – если изменилось отношение к книгам, то выход творческого человека в люди никто не отменял. А пандемия когда-нибудь да отступит.
   Не думаю, что все вокруг Серафимы-Ангелины подлецы, хотя она каждого пытается смачно задеть, «протащить», «продёрнуть», уверяя читателей, что «в романе всё правда, ни капли вымысла – ни в словах, ни в поступках, ни в действиях». Ангелина не была бы собой, если бы это было действительно так.
Всё не найду приюта в мире скорбно-мрачном,
Мне бы – скакать на бело-розовом коне,
Воюя мельницы, баранов побеждая,
Влетая в замки – все из мыльных пузырей… («Ах, эта Муза...»)
   Хотя в конце книги Ангелина пишет, что «книга о нас с вами», я воспринимаю нашу совместную творческую жизнь, как воспринимала раньше, – «с другой колокольни». И мой звон – не набат, а благовест.
***
   Лишь часть имён литературного окружения отмечена автором в книге. В отличие от эссе «А жжёт ли глагол?» в скромном издании  (43 стр.) «Букет шиповника» № 22, 2001 г., упомянутом выше. Когда-то он создал фурор в литературных кругах: сорок авторов автор-критик загнал в стойла с табличками: версификаторы и поэты, те, в свою очередь, поделены на искусственников и умников, они же метафористы и романтики, полезники и созерцатели. Дальше – больше: каждый сверчок знай свой шесток! Меня Геля клеймила «страдальцем-нытиком», но поместила-таки в престижный загон поэтов: «больно с душой и умно страдаю». Я не против. Перевешивает другое: не было бы статьи, если бы Ангелина не знала нас так хорошо, не корпела бы над нашими разноуровневыми по мастерству рукописями. Тут вряд ли справишься «одним махом». Мы шли «сквозь тернии – к звёздам» годами. С Ангелиной Прудниковой – во главе. Доверяли ей. И уж точно не рассчитывали, что наше общение окажется - "мусор", который она решит "вымести из избы, чтобы в избе было чище" (Г. Щёкина,литературная газета "Графоман", № 3 (209), март, 2022г, статья "Слово "битва" обязывает").
   Я обратилась к вестнику после того как прочла роман. Если раньше классификация стихотворцев воспринималась болезненно, то на этот раз смеялась в голос. Написано-то как весело, сочно, с юмором! Хотя опять же под прикрытием: «Платон мне друг, но истина дороже».
ПОРОДА
Мы не Тютчевы, не Феты –
Самобытные поэты.
Может быть, и не поэты –
Стихотворцы от сохи.
Люди с творческой душою,
Как положено  – большою,
Положительно-культурно
Держим пласт литературный,
Представители народа –
Самобытная порода!
Специально для Ангелины: "Стихоплёты", "графоманы" - созидаем, как ни странно.
Ольга БОТОЛИНА,
Великий Новгород
2022