***

*****


Мне навязать пытались новые идеи,
Хотя их новыми нельзя назвать никак.
Но я в постелях, где татуированные феи,
Гнул свою линию –  life is hot kutak.

Из жизни должен вычеркнуть я ради благ и моды
Двадцать четыре года, словно trash.
Я не хочу черпать здесь ситом воду,
И упаковывать мечту и веру в cash.

То пролетарии всех стан соединяйтесь,
То перегруженная, с пробками, Москва.
Вот это - удалите, а к тому не прикасайтесь, …
Как будто у меня из каучука голова.

Я не больной, мне не нужна взрывчатка,
Одним – Карл Маркс, другим – доходный дом.
Убит герой из питерской «Камчатки».
И дно людских невзгод осталось дном.

Дворянка сероглазая сказала:
Я буду ангелом, mon cher, в твоём пути.
Рукой костлявой смерть ей указала
Дверь там, где больше некуда идти.

Царь Алкоголь с флаконом из аптеки,
Давил на грудь так, что нельзя вздохнуть.
В вагонах ползали безногие калеки,
И поднималась в градусниках ртуть.

В бреду лежал я на вершине Килиманджаро,
Прося у матери мне дать стакан воды.
Потом вставал, ломал о пол гитару,
Выбрасывал с балкона шлак среды.

Внук фабриканта – сноб с виолончелью,
Мечтал, чтоб сдох я в грязной нищете.
Теперь он посланный на «икс» шут пустомельный –
Петли не захотел я в темноте.

Но барабанщика он, всё же, свёл в могилу,
Проблемный «маечник» на свалке глупых лет.
Таких, как он, полно, упертых и чванливых.
Что говорить о них, теперь следов их нет.

Флейтист и крёстный – прах, закрыта касса.
Том без вести пропал…
В ночах им страшен счёт.
За той чертой нет правящего класса,
Там пустота…,
Она любого ждёт.

Забыты битвы жителей с ОМОНом,
И Ленинский проспект в бунтарских кирпичах.
Это – Россия, новые законы,
И бремя жизни на других плечах.

Знакомый звукоинженер их Театра на Таганке,
Его зовут Антонов Алексей
Не спрашивал меня о том, в какие банки
Кладу я деньги без чужих затей.

Моя Отчизна не тусит со стервами,
Что в хайп готовы втиснуть всё вокруг,
Ведь павшие в июне сорок первого
С небес решают, кто ей враг, кто друг.

Я не гружу себя ни Аллой Пугачёвой,
Ни новым русским роком, ни TV,
Ведь никогда не лез в чужой карман за словом.
И горд был за творения свои.