Пляска смерти

Пляска смерти (Сон)

Глубокий вечер. В большой полутемной комнате мы с другом беседуем о метафизических темах: о доброте человеческой души, справедливости и о преемственности исторических эпох. Беседа настолько увлекла нас, что мы не можем никак остановиться. Вдруг в дверь раздается страшной силы удар, от которого она чуть не слетела с петель. За дверью слышаться возбужденные голоса пьяных мужчин: - «Эй, Вы, интеллигентская сволочь, открывай дверь». Мы с Сергеем вскакиваем с места, пытаясь понять, что происходит, но в этот момент дверь слетает с петель и на пороге появляются шесть здоровенных парней с ножами в руках. Один из парней с грязной рыжей бородой матерно выругался и, сплюнув на пол, приблизился ко мне. «Это ты хочешь справедливости, скотина», - прохрипел он, обдав меня перегаром. И направил руку с ножом к моему горлу. Я на мгновение замер. Воля покинула меня. Я чувствовал, что не подчиняюсь больше ей, что страшная чужая воля внезапно завладела мной. Смерть была неминуема. В памяти замелькали картины прожитых дней, сердце леденело. Помощь, как всегда, пришла неожиданно. За окном на улице кто-то громко свистнул. Рыжебородый повернул голову в сторону окна и его рука, державшая нож расслабилась. Инстинктивно я сделал шаг влево и ребром ладони что есть силы нанес бородачу сильнейший удар ребром ладони чуть выше правого уха. Бородач даже не успел крикнуть, вытаращил по-рачьи глаза и тяжело рухнул на пол. Сергей тоже не растерялся, он схватил со стола металлический бюст Бетховена и запустил его в лицо бросившемуся на нас верзилу в зеленой штурмовке. Верзила дико застонал, закрывая рукам окровавленное лицо, и закрутился волчком по полу. Четверо других, выставив вперед ножи, бросились на нас полукругом. Но нам было уже не страшно, так как проснувшаяся в нас ярость, придавала нам силы и уверенность в победе. Важно было любой ценой пробиться к выходу, вырваться из замкнутого пространства. Я схватил массивный стул и стал им размахивать вокруг головы, как палицей, а Сергей, подобрав у лежащего бородача нож, осторожно отходил к окну. Резня длилась минут пять, но в конце концов нам удалось выбежать на лестничную площадку. У Сергея было сильно поранено плечо. У меня же была поранена щека и сильно вывихнут палец на правой руке. Через секунду мы выбежали из подъезда и помчались вниз по улице. Ночь была тихая и теплая. Усыпанное яркими звездами небо, низко висело над головой. Оно напоминало волшебный плащ иллюзиониста.
За спиной слышался шум погони, но превозмогая боль, мы продолжали бежать. Вскоре мы оказались на окраине города и увидели старый двухэтажный кирпичный дом. Он подлежал, видимо, сносу и поэтому большинство окон его были разбиты. Забежав в него, мы поднялись по узенькой лестнице на второй этаж, и приготовились к решительной схватке. Кругом валялось много металлических прутьев, арматуры и обломков кирпичей. С таким «оружием» бандиты были нам не страшны. Вторая схватка была недолгой. Через несколько минут все было кончено. Бандиты остались лежать на первом этаже с проломленными черепами. При взгляде на их обезображенные лица в сердцах наших все же затеплилась жалость. Особенно ужасен был вид одного из них. Металлический прут пробил ему голову и вышел изо рта. Его лиловый язык сильно выпал вперед, один глаз вытек, другой же был неестественно открыт, словно в него вставили монокль.
Придя в себя, мы решили поскорее убраться от этого проклятого места, чтобы не попасть в руки милиции. После долгих скитаний по окраинам города, мы, наконец, набрели на дом странного вида. Деревянный, вытянутый в длину, он скорее напоминал барак. В окнах с обшарпанными наличниками горел свет.
Мы осторожно приблизились к дому и притаились. Через некоторое время мы услышали тихие женские голоса и, решив, что это общежитие, уверенно вошли внутрь. По обе стороны кишкообразного коридора шли бесчисленные двери, многие из которых были открыты. Мы вошли в первую из них и увидели двух совершенно голых женщин, лежащих на кроватях, как будто ожидающих кого-то. При виде нас, они вздрогнули от неожиданности, но быстро пришли в себя, вопросительно вытаращив глаза. Нам было неловко от их наготы, однако, девушек это нимало не смущало.
- «Извините нас за столь позднее вторжение» - пытались мы неуклюже оправдываться, пятясь спиной к двери. – «Что вы, что вы» - заверещали девушки, - «Вы нас нисколько не смущаете. Мы просто боимся за вашу участь. В любую минуту могут вернуться братья и вас они убьют. Они не знают пощады». Тяжелый маятник скрипучих настенных часов ритмично отсчитывал минуты. Я поспешил рассказать девушкам обо всем, что с нами произошло в ту страшную ночь. Волнение их сразу унялось, когда они узнали, что братьев больше нет в живых. Девушки угодливо предложили нам еду, помогли перевязать раны. Сергей потерял слишком много крови и стоило ему сесть на кровать, как он туту же потерял сознание. Пока девушки хлопотали около моего друга, я отправился в другие комнаты в надежде найти какие-нибудь медикаменты. В каждой новой комнате я неизменно заставал обнаженных девушек, лежащих на кроватях в ожидающих позах. Всем им пришлось рассказать о наших приключениях, о смерти братьев, которые, как оказалось, были их мужьями. Некоторые девушки с горечью восприняли известие о смерти своих возлюбленных, но большинство восприняли эту весть с облегчением. Устав блуждать по комнатам, в которых я так и не нашел ничего подходящего для Сергея, я уже был готов вернуться, как вдруг до слуха моего донеслось пение. Удивительно тонкий голос девушки словно звук серебряной струны грустно звучал в бархатной темноте лунной ночи. Я подошел к комнате, от куда слышался голос, и открыл дверь. У окна стояла девушка лет шестнадцати. Она заплетала толстую косу смолистого цвета и пела. Как я узнал потом, эта ночь должны была стать для девушки началом новой жизни. По законам общества Меча и крови, в которое девушка согласилась вступить, состоял в том, чтобы вновь вступившая в качестве акта посвящения в первую ночь разделила ложе сразу с шестью братьями. Смуглая кожа девушки отливала лунным светом, который серебряными струями лился из открытого окна, теплый ночной ветер развивал ее коротенькую ночную рубашку, едва прикрывавшую тугие ягодицы. Услышав шорох моих шагов, девушка испуганно вздрогнув, повернулась ко мне. – «Кто, Вы такой?» - спросила она дрожащим голосом. – «Я не знаю тебя. Мне не велено ни перед кем показывать себя. Я принадлежу ревнителям Меча и крови». После этих слов меня штопором пронзила мысль, - как могло это невинное создание оказаться в притоне среди развратных девиц?  Девушка заметила мою растерянность и, прикрывших висевшим на стуле халатом, повернулась ко мне. Я ей сказал, что братьев уже нет в живых и ей не стоит чего - либо опасаться. Девушка молчала и горячим взглядом пожирала меня. Мне даже показалось, что слова мои о смерти братьев не подействовали на нее вовсе.  После небольшого раздумья, она резко махнула рукой и с детской экзальтированностью произнесла, -  Хорошо, тогда ты сегодня станешь моим мужем вместо братьев. Я так хочу. Именно сегодня, сейчас я непременно хочу этого. И чтобы не обидеть меня, ты не должен мне в этом отказать,- продолжала она, нервно сбрасывая с себя халат и ночную рубашку. У нее были длинные стройные ноги и удивительно живописный живот, суливший бездну хмельных наслаждений. Порыв юной плоти сокрушил меня. Я закрыл дверь и остался с прелестницей до утра.
Девушку звали Ингой. Ее неумелые ласки, робкие прикосновения рук обжигали не только   тело и душу. Сводили с ума. Она подносила свои маленькие грушевидные груди с прозрачно – розовыми сосками к моим губам и в сладкой истоме откидывала назад голову, как будто совершала некий мистический ритуал.
Утром я вышел в коридор и услышал, как кто-то плачет на кухне. Я направился туда и застал ужасную картину. У газовой плиты стояла полураздетая женщина лет сорока в толстом кожаном фартуке и плакала, яростно мешая длиной деревянной палкой что-то в большой миске. В кухне царил удушающий смрад несмотря на два открытых настежь окна. По углам в кухне стояли огромные кастрюли, наполненные человеческими головами, руками и прочими частями человеческих тел. Увидев меня, женщина дико закричала,- Ах, вот ты где, губитель моего счастья, убийца проклятый. Я сейчас разделаюсь с тобой, как ты разделался с братьями. Отправлю тебя к дружку в кастрюлю, - и она свободной рукой указала на газовую плиту. У меня круги пошли перед глазами. На какую-то секунду я увидел, как кипящая вода вытолкнула на поверхность голову Сергея. Вываренные глазницы смотрели на меня немым упреком будто говорили, -Ну, что, брат, порезвился. Не помня себя, я собрал все свои силы и ударил ногой проклятой ведьме в живот. Она захрипела и упала спиной на газовую плиту, опрокинув с нее кастрюлю. Голова Сергея вывалилась из кастрюли и покатилась к моим ногам. Мщение состоялось. Я поплатился жизнью друга за минуты слабости. О, как я ненавидел в тот момент Ингу, готов был заподозрить ее в заговоре, но больше всего я ненавидел себя. Но когда в дверях кухни появилась Инга мертвецки бледная от страха, и, обливаясь слезами, произнесла, -Милый, это я во всем виновата, убей меня,- я припал к ее плечу и заплакал вместе с ней как ребенок.

                Август 1976 год