Мир наоборот или мысли неодушевленных предметов

               

             Мир наоборот
           или мысли неодушевленных предметов.

           Роман.


  За окном забрезжил рассвет, солнце пробивалось сквозь тонкий проём бордовых штор в одну из квартир типичного провинциального города О. Тонкий луч света играл на хрустальных рюмках, оставленных на столе со вчерашнего вечера. А что же было вчера? Назойливое солнце уже просто злило и не радовало своим появлением в это сентябрьское утро.
  Человек перевернулся на другой бок, одним глазом косясь на часы. Закашлял. Пересохшими губами прилип к стакану, не случайно оставленному возле кровати и избавил себя от жажды. Но оставалась ещё головная боль и внутренняя тоска, полыхающая где-то в районе груди. Пора вставать. Сегодня я рою могилу своему другу.
  Наверное, было бы лучше, если б вместо солнца моросил дождь и небо было бы затянуто хмурыми тучами. Хотя тогда усложнился бы процесс копания сырой земли. Что ж, люди умирают в любую погоду и хоронят их тоже независимо от неё.
  У старой кладбищенской лопаты были в то утро тоже свои мысли. Ею легко управлялись, углубляя и выравнивая обычные габариты могилы, мужские сильные руки. Она, в своё время выставленная для продажи в хозяйственном магазине, мечтала попасть в руки какого-нибудь трудолюбивого крестьянина-земледельца, чтобы ею обрабатывали землю, в которой будут потом расти чудо-овощи или фрукты. Или, хотя бы, быть приобретённой каким-нибудь прорабом для размешивания цемента, но…  Судьба-злодейка подбросила, вернее уготовила иную роль: хоронить.
  Человека, который лихо управлялся этой лопатой звали Андрей. Солнце нещадно палило и вышибало пот. Альтернативное гонение похмелья в череду серых будней, где кто-то рождался, но всё чаще умирал. Андрей хорошо знал его, погибшего ныне. Знал его жизнь, наполненную до краёв друзьями, женщинами и детьми. Ещё работой, которой тот жил и зарабатывал, догоняя, как многие, прожиточный минимум. Андрей думал, что по-настоящему покойного не любила не одна женщина. Вернее, он так считал. Потом были поминки. Разговаривали вполголоса, пили не в меру. Как очутился дома, он не помнил. Проваливаясь глубоко в сон, повторял - меня никто не любит, - а спустя минуту – и я никого не люблю. Снились ему в ту ночь самураи с мечами. Лица их были мужественны, а ещё беспощадны. Клинки сверкали в воздухе, разрезая его и всё, что попадалось на их пути. Становилось очень жарко и он хотел пить. Жажда проникла в каждую клеточку. В его руке вдруг оказался меч, и он был безупречно красив и идеален. Суматоха боя сменилась полным одиночеством. Андрей стоял посреди поля, на котором где-то бил родник, скрываемый высокой травой. Он стал рубить её изо всех сил. Но руки казались какими-то непослушными и вялыми. Когда человек увидел воду, его меч почернел и рассыпался.

Монах Кисэн, начало IX в.:
                Хижина в лесу,
                Такая убогая.
                В столице люди
                Мой мир и всю мою жизнь
                Зовут – игра Печали

  В глубине хижины на высокой горе (ОЭ) сидел старик – мастер Такамура. Облака проплывали чуть выше его пристанища. Внизу простиралась долина (жизни), горный ветер гнал жёлтые листья под ноги пришедшей осени. Гнал их как тревожные мысли.
- За что же упрекнуть луну, что освещает мои печали? – думал старый мастер меча.
- Мир быстротечен, как дым от свечи, уходящий в дыру на крыше. - Старик часто разговаривал сам с собой, чтобы не забыть людскую речь. Последним, кого он видел, был гонец от Императора.


  По тёмной улице (Мадрида) шёл человек по имени Самюэль Леторган. Гулким эхом отдавались в тишине его шаги по брусчатке. Он был одет в дорогую одежду испанских грантов. Чего стоил один его берет с великолепными перьями какой-то диковинной птицы. Это был великий торговец вином, богатый человек, добившийся признания и уважения в свои 40 лет. А шёл он от любимой, со свиданья в её саду и потому, находясь в приподнятом настроении напевал себе под нос песенку из знакомой оперетты. Женщину звали Исабель, она была замужем и потому они встречались тайно. Он любил замужних спелых женщин и отдавался страсти, часто рискуя их репутацией и своим именем. Но так устроен человек, любя опасности и предпочитая риск спокойной идиллии в одном из своих особняков под…
   Луна проплывала где-то посреди туч, мелькала, пропадала, оставляя его одного на пути, полном надежд и устремлений. Корабль отплывал утром, заполненный отборным вином. Команда ещё не знала направления их путешествия. Только капитан Альварадос был в курсе и на все вопросы отвечал, пуская дым из трубки: Придёт Дон Самюэль, тогда и узнаете.
  Но великому торговцу вином не суждено было явиться ни ночью, ни утром. Его нашли не далеко от порта, проткнутым насквозь самурайским мечом. На нём был знак тельца.
  Единственное, в чём человек, может быть не сомневается, так это в страдании и радости, которые он испытывает. Он может сомневаться в том, что он видит, что слышит, к чему прикасается, но в ощущениях, которые он испытывает, он никогда не может усомниться.
 


Шёл 194… год. Недалеко от Польши наши войска должны были переправиться через реку Х, т.к. мост был разрушен. Сержант Максумов был старшим понтонщиком, т.к. офицера сразило осколком в печень сегодня днём и его увезли в госпиталь. Понтоны должны были разводить ближе к вечеру, а потому замаскировались в белорусском лесу. Взвод под командованием сержанта Максумова мирно отдыхал. В нескольких километрах от реки гремело от пушечных выстрелов и треска очередей автоматов.
  Сквозь тревожный сон Максумов слышал, как галдит солдатня, деля папиросы. Уходя на задворки его сновидений виднелось хозяйство в далёкой татарской деревне, родители и красивая соседка Алия с длинными чёрными волосами. Приснился и Сабантуй накануне войны, тогда он впервые её поцеловал. Потом замельтешило, закрутило и бросило в пот. Сквозь видение и калейдоскоп переживаний, он почувствовал укол, лёгкий, потом нарастающий, как падающий снаряд. Затем он увидел человека, незнакомого. Он стоял у стола. Одна рука подняла веер, другая была опущена. Человек просто стоял и смотрел, но было что-то в его глазах, что-то завораживающее. Ох, шайтан! С криком проснулся Максумов, вызвав тем самым громкий до неприличия смех однополчан. Потом он долго курил и молчал. Странный сон.
  В любое другое время он бы никогда не спросил бы и тем более не стал бы обсуждать своё видение ни с кем. Но накануне опасной переправы, когда смерть ходит совсем близко и выбирает по своей загадочной схеме, кому жить, а кому умирать, он подозвал молодого сослуживца Лёву Байчтока, чтобы обкашлять это дело по-научному. Т.к. Лёва был до войны аспирантом из Питера и знал очень многие вещи. Максумов не стал ходить вокруг да около, а предложил закурить студенту, спросил, что бы значило его видение.
  Немного поразмышляв о тонкостях некоторых человеческих состояний сознания и о восприятии вообще. Лёва Байчток   великодушно развернул лекцию перед Максумовым, о символах и об их расшифровке. Первая карта Таро, которую называют магом, соответствует первой букве древнееврейского алфавита – Алеф. Она и представляет человека, одна рука которого поднята вверх, другая опущена. С помощью поднятой руки он входит в контакт с небом, а с помощью другой в контакт с землёю. Но Алеф – это также умение взять силы с земли и послать их к небу, то есть быть посредником. Вот так Максумов – закончил свою тираду студент и подхватил котелок, пошёл к воде.
  Сержант понтонщик был весьма озадачен терминами, которыми жонглировал Лёва и объяснением по поводу сна. Это не принесло ему облегчений, а только смуту в отяжелевшую голову. Он пошарил во внутреннем кармане и извлёк оттуда последнее письмо из дома. Мать писала, что отец совсем плох, гляди не дождётся следующей весны.
- Жизнь – это не что иное, как беспрерывный контакт между человеком и вселенной – Сказал Байчток вернувшись с полным котелком воды.
-
Космическая жизнь входит в человека, он насыщается её потоками……… и затем отсылает их обратно – отхлебнув немного, продолжил, - И снова он поглощает эту жизнь и снова возвращает её обратно.
- Какую ты несёшь чушь, солдат! Не вздумай обсуждать такие вещи среди взвода.
- Но почему, товарищ сержант?
- Это подорвёт их боевой дух, - ответил Максумов и углубился дальше в письмо. Смеркалось. Установилась полная тишина и даже птицы как будто чирикали шёпотом.
  Подъехавший на «Виллисе» лейтенант передал приказ разводить понтоны, скоро подойдут танки и артбатальон.


  Максумов переправлялся на Т-34 в экипаже земляка, когда начали бомбить с воздуха. Снаряд угодил в середину понтонов, и многотонный монстр войны съехал в воду, медленно уходя на глубину хороня четверых бойцов Красной Армии. Люк не открывался, хлестало со всех щелей, мат перемат заполнял ещё имеющуюся пустоту машины. Почувствовали дно. Всё решали секунды. Надавив ещё раз все вместе, сдвинули люк с места и Максумов вылетел первым, высоко поднявшись над уровнем реки. В одно мгновенье полёта, он увидел хаос, который творился наверху. Очереди по воде, взрывы, стоны и крики раненых, а ещё рядом барахталась лошадь. Повозка уже тянула её под воду, и животное с перекошенными глазами издавало рык, мельтеша копытами, совсем рядом. Потом глубина. Виделось множество линий, разрезающих пространство и доминирующий алый цвет в этой некогда прозрачной реке.
  Он долго лежал на берегу, вернее ему показалось долго. Спина кровоточила от осколков, но вроде бы ничего серьёзного. К тому же он потерял один сапог. Вот так.
  Дальше дед Максумов уронил голову на стол, разлив остатки водки на белую скатерть. Внук не стал его больше беспокоить вопросами о войне.
 
  Не доходя до границы Польши, Максумов решил уйти домой. Нет, он не чувствовал себя дезертиром и трусом он не был. Он просто пошёл домой. За день до этого он в лесу, во время отступления немцев имел разговор на пистолетах. Между деревьями шла беседа фрица офицера и татарина сержанта. Словами были пули. Немец, будучи педантичным, отсчитал шесть выстрелов со стороны Максумова вышел из-за толстой берёзы. Мол, алес Русич. Но красноармеец показал ему «Вальтер» и шпиганул его пулей германского производства в один из его обалдевших глаз. Вот так.


 

  Начало этой давней истории произошло в 15 веке, в Японии, когда древнюю землю воинственных самураев разделяла вражда кланов и кровопролитные сраженья за первенство. Глава одной из феодальных семей Асикаго Асакура решил сделать заказ на изготовление семи мечей. Он предпринял это мероприятие неспроста. Имея у себя много наложниц, помимо официальной жены, Асакура возжелал обозначить своё отношение к потомкам великого самурайского рода дарами. Дарами естественно должны были стать мечи, исполненные в совершенстве. Тем самым, ровняя всех своих сыновей, рождённых с горячим сердцем войны, он предполагал о неминуемой победе своего клана. Но кто знал? А пока, собрав у себя всех своих дайбу, попросил совета о том, где лучше сделать заказ неповторимого оружия. Поступило предложение обратиться в провинцию Бидзэн, издавна славящуюся своим мастерством и опекать работу до исполнения срока. Но Асакуру это не устраивало, нужно было что-то более неординарное и божественное. И тогда к нему привели одного старого буддийского монаха, который сообщил, что в горах Курама живёт один мастер по имени Такамура – неповторимый мастер меча. Что живёт он отшельником и знает великие секреты изготовления оружия. Асакура был доволен тем обстоятельством и тут же направил своих приближённых в горы, а монаха приказал посадить в темницу.
  И вот, когда наступил Идзоку, седьмой месяц по японскому календарю, когда в глубине своей хижины высоко в горах Курама сидел мастер Такамура, когда облака проплывали чуть выше его пристанища и горный ветер гнал жёлтые листья под ноги пришедшей осени, гнал их как тревожные мысли, появился воин в доспехах с поручением от своего хозяина. Он кратко изложил суть предложения и ждал ответа. За стенами хижины его ждали остальные самураи.
  Старый мастер дал согласие, но воин что-то медлил, высказав своё недоверие, предложил проверить уникальность оружия. Такамура скоро накинул на ноги гэта, достал с полки меч, и они вышли наружу. Воин показал знаком остальным оставаться на месте, а сам с мастером удалился в лес. Дойдя до горного ручья, они остановились, выбрав приличную по возрасту сосну, мастер достал своё изделие из ножен и размахнулся. Меч прочертил в пространстве линию и резанул ствол. Дерево повалилось, треща ветками, на землю. Срез был идеально гладким. Воин показал кивком, что вполне удовлетворён и они разошлись.
  Сумрак поглотил землю, когда Такамура вернулся в хижину, бросив мешок с монетами в угол. Печь уже остывала и огоньки мерцали в её жерле.
- За что же упрекнуть луну, что освещает мои печали? – прошептал старый мастер и положив под голову дзабутон, крепко уснул. А в небе творилось неладное. Тучи клочьями обволокли лес, луна скрылась в поволоке, птицы умолкли как будто навсегда и нечто кружило над хижиной, завывая унылую песню. Горный дух Тэнгу носился в горах Курама, желая выразить своё присутствие в образе ужасного зверя с крыльями и хищным клювом. Он вселялся в сны человека, оживляя свои тёмные намеренья в душу. Он знал, что предстоит мастеру тяжёлая работа и хотел в ней поучаствовать. Он шептал старику на ухо великий секрет стали, вдыхая при этом зло.
  Человек был подвержен искушению обладать тем, что другие не могли бы узнать до самой смерти и всё же…
  Прежде чем приступить к делу, он долго молился и принимал сатвическую пищу. Неделя, другая, а Такамура не решался начать. Демон кружил над ним и удивлялся его стойкости.
- Нами Амида Буцу…, Нами Амида Буцу. - повторял мастер день и ночь
- Помилуй меня, Будда Амида, помилуй.
  И однажды злой дух гор и лесов Тэнгу решил явить себя во всём своём неприятном облике человеку. Это произошло в ночь полнолуния, когда мастер меча собирался лечь поспать. Тысячи огоньков замерцали в темноте и ветер завывал пронзительно и протяжно. Вокруг хижины слышались шорохи и хлопот крыльев. Старик растворился в собственном страхе и был готов к встрече с Тэнгу. Демон приземлился у очага и молвил слово.
- Ты крепок, человек. Даже жажда познания тебя не согнула, но… Давай договоримся?! Любое начинание двояко, не так ли?
- Что ты хочешь от меня?
- На острие твоих мечей будет жить правда добра и зла. Не препятствуй этому, а я вдохну жизнь в металл.
- Будь по-твоему! Подари мне вечность.
 На том и сошлись. Такамура принялся за работу. Духи способствовали делу. Япония была охвачена международной войной, а мир был быстротечен, как дым от горящей свечи, уходящий в небо через дыру в крыше. Так прошло двенадцать лет.
  Наступил 1570 год. Столкновения двух феодальных кланов Асакуры и Оды Нобунаги принимали ожесточённый характер. Доминировал в этой войне Ода и ближе к 70 году Асакура потерпел поражение и покончил собой, тем самым позволив клану Нобунаги не только одержать победу, но и объединить под собой центральную и юго-западную Японию.
  В тот же год победитель прознал о заказе на семь мечей мастеру Такамура и решил незамедлительно доставить во дворец старика и его мечи.
  Бедного мастера приволокли в кандалах в покои императора. Ода отставил в сторону аппетитный Сасими и облачившись в белоснежное кимоно с гербом, подошёл к Такамура.
- Освободите его! – приказал он.
  Самураи встали полукругом возле правителя. Старик потёр окровавленные запястья и упал на колени. Рядом лежали семь его изделий. Последний меч он изготовил под утро. И теперь мастер шептал Дхармами, данное ему самим Тэнгу. Магическая формула заклинанья завершала его многолетний труд.
  Ода выхватил один из мечей из ножен и отрубил ему голову, тем самым увековечил великолепие и неповторимость уже мыслящих вещей. Металл ожил. Это был первый меч с гравировкой в форме зайца. Небо приняло покойного, зверь кричал в покоях дворца, а у дверей замка слепой музыкант-дзато пропел заунывную песню смерти.



  Однажды в провинциальный город О. в котором жил Андрей (это было в 1998г.) приехал профессор из Питера со своей ассистенткой. Профессор тот имел знания о костоправстве и мануальной терапии, заслужил себе имя, вылечивая самых безнадёжных. Общем светило нетрадиционной медицины. Они проводили в том городе лекции и разъясняли тонкости своей методики для всех, кто пожелал. Знакомый Андрея, тоже юный врачеватель, посетил те многозначительные для него беседы, почерпнув очень многое для себя. И это было больше, чем мимолетное прослушивание. Хотелось знать и уметь. Познакомившись ближе с профессором умудрился напроситься к нему в ученики и приехать на некоторое время в Питер. Всё было обговорено. Перед отъездом, Володя (так звали юного массажиста) спросил у ассистентки, не слышала ли она когда-нибудь имя Самюэль Леторган. И к его изумлению, она ответила:
 - Да. Был такой в Испании торговец вином, был убит наёмниками, нанятые одним грандом за то, что торговец тайно встречался с его женой и слыл жутким бабником. А почему вы спрашиваете?
  Спустя две недели Володя приехал в Москву. На Ленинградском вокзале он увидел её. Он шёл за билетом к кассе, когда заметил глаза, в упор глядящие на него. Среди толпы, бесконечного шума и полноты, он встал как вкопанный. На него смотрели два неба и два солнца, два миража посреди вокзальной суеты. Это были глаза бога. Она стояла и мило улыбалась, девушка лет двадцати. Между ними вдруг что-то заиграло, засветилось и завибрировало, нежно покалывая каждую клеточку. Они пошли одновременно друг к другу. Она взяла его за руку и ещё некоторое время молчала, просто глядела, не отрывая глаз, продолжая улыбаться. Он попробовал что-то спросить, но у него не вышло, в горле пересохло и ноги стали ватными. Она предложила зайти в бар и выпить кофе, и Володя безропотно согласился, увлекаемый ею уже в сторону кафетерия. Когда туман сошёл с его обескураженного лица, он заговорил с ней. И первый вопрос: куда она едет?
- Я живу в Саратове, еду из Питера с родителями. А ещё меня зовут Настя.
  Володя представился: молодой человек, и они рассмеялись. Потом долго разговаривали о том, о сём, ловя каждое слово друг друга. Так пролетело время. Расставаясь они знали почти всё о предыдущем и о намереньях в будущем. Выяснилось, что у нее далеко от города живет бабушка и что ей в ближайшее время придется за ней ухаживать. Бабуле немного немало 91 год. Настя и раньше приглядывала за ней в виду постоянной занятости родителей. Она пояснила, что предки ее живут какой-то своей жизнью, в которую не вписываются такие жертвы ради высоких идеалов. Какие это идеалы Володя, так и не понял, но успел прочитать в глазах Насти тихую грусть и осознание собственной необходимости.
- У нас тоже есть, кого лечить, приезжай. – и они обменялись адресами.

                ***
-  …Мир – западня, и война – западня; изменение – ловушка, и постоянство – ловушка, когда наступает наш день победы над смертью, смерть приближается. Нет ничего, что мы могли бы с этим поделать, кроме, конечно, предания себя распятию – и воскрешению, полному расчленению и затем возрождению.
  Так закончил свою речь над скоро состроенной могилой политрука Нечаева, Лёва Байчток. Причём Нечаева разорвало на части вражеской миной-ловушкой и слова юного ортодокса сильно расстроили Максумова, который не стал при всех выражать своё отношение к словам. Да и при том, существовало не мало вопросов к студенту. Уж больно складно он философствовал и много знал для своего возраста. В условиях войны, когда вокруг каждый день погибают те, с кем прошёл тысячи километров и ел из одного котелка. Когда стреляешь в упор в странного арийца с погонами SS, когда долго умирал отец, беспокоило Максумова совсем другое. И даже можно сказать, пугало… В нём шла его собственная война, где-то глубоко в подсознании.
  Во сне тревожном привиделся   дом, но не его родительский, а свой собственный и будто полжизни прошло с его любимой Алиёй и нарожали они детей. Трёх мальчиков и одну девочку. Но предчувствие некоего рока витало над домом и райским садом, касалось Максумова лёгким обжигающим крылом и приводило в жуткое оцепенение после которого появлялась жажда. И он шёл к колодцу с водой, набирал целое ведро и возжелав испить, увидел в отражении, судьбы детей. Один разбился ещё в молодости – это самый младший. Второй застрелился, а третьего зарезали в день его рождения. Дочь прожила целую жизнь в одиночестве. Остались внуки: девочка и мальчик. Их нёс в когтях над огненной рекой крылатый ящер.
  Пить уже не хотелось, но внутренний голос говорил ему принять свою судьбу. Глоток, другой, третий… Вливалась в него потаённая сила и безрассудство, ненависть и агрессия, преданность и великодушие, любовь и отречение, расположенность к исцелению и магическая искра шамана. А дом окружали рептилии и нужно было спасаться. В руках он держал странный меч. Меч будто говорил с ним и был живой.
  Долго рубил Максумов этих тварей, спасая свой окружающий мир, пока не осталось ни одного. Кровь забирала земля и вместо тварей уже были люди с пустыми глазницами.
  Война и смерть на утро казались не такими уж страшными. Максумов поделился рассказом о своих ночных кошмарах с Лёвой.
- Да, интересная символика снов. Однозначно не скажешь.
- Ты говори, как есть, не томи.
- Понимаешь, многозначительное эго тирана является проклятием, лежащим на нём самом и на его мире, независимо от того, насколько благополучными могут казаться его деяния.
- Ты про какое эго мне говоришь, студент?
- Я говорю образно, иначе нельзя. Это миф, традиция и легенда во многом имеет отражение наших прошлых жизней.
- Ну ты меня совсем запутал, Букварь! Ты хочешь сказать, я в другой жизни так нах…тил, что отвечать должен?
- Уже тепло, но не отвечать, а дорабатывать.
- Вот это да!
- Так вот. Устрашённый самим собой и преследуемый страхом, настороженно относящийся к каждой протянутой руке и немедленно вступающий в бой при любом подозрении нападения на окружающий его мир, что представляет собой основные симптомы неуправляемых стремлений к новым личным обретениям. Это исполин индивидуальной независимости является может быть вестником мирового бедствия, пусть даже в собственных глазах ты тешишь себя гуманными намерениями. А ты как некий экран.
- Но почему я?
А вот это загадка, на которую ты может не сможешь ответить. Но это твоя жизнь и твой собственный путь. Путь, на котором предстоит раскрыть себя самого, даже если он не самый радостный.
- Куда заведёт меня всё это? Бред полный. – Максумов закурил папиросу. Руки его тряслись.
- Куда бы ни простёр свою руку, оттуда донесётся призыв, если не из-под крыши, построенного тобой дома, то из каждого сердца на твоём пути. Призыв к герою-избавителю, носителю сверкающего клинка. Чей удар, чьё прикосновение, чьё существование освободит эту землю.
- Чего?
- Да это так, мистерия. Дело в том, что герой является человеком добровольно принятого подчинения.
- Можешь не продолжать. Голова раскалывается. И такой бардак на моём чердаке. Я ещё долго буду всё это переваривать.
- Всю жизнь.


                ***
  Как-то в середине зимы к профессору-костоправу, в Питере, зашёл новый русский. Этот был ухоженный миловидный человек с приятными чертами лица, греческого происхождения. Страдал он позвоночником. Володя был тоже в офисе в тот момент и слышал весь разговор, хоть и происходил он за закрытой дверью.
Рядом находились два телохранителя жуткого вида и не отрывали от него глаз. Складывалось ощущение загнанности. Эти монстры были похожи на бультерьеров и не было в них ничего человеческого.
- Так вот. Мне посоветовали Вас, как специалиста в этой области. Вы меня понимаете, я оплачу с лихвой, если избавлюсь от недуга. Но как бы не получилось наоборот. Иначе, я Вас сам изогну в бараний рог и показав сию казнь с помощью жестикуляции рук, громко ойкнул. Вот так. Надеюсь я доходчиво объясняю? Вверяю своё тело в ваши драгоценные руки, профессор!
- А если я не соглашусь?
- У вас нет выбора, док. Начинайте! При чем у нас мало времени!
-Вы должны доверять мне на 100%, уважаемый! Первый сеанс я проведу прямо сейчас-И костоправ изобразил всем своим видом знак вопроса.
-Если бы я доверял так кому то, не имел бы бизнес и недожил до этого дня. Но обстоятельство одно весьма интимное не позволяет мне относиться легковесно к своему здоровью, тем более стоять жестко на своих принципах -  и человек новой формации покрутил золотой болт на среднем пальце.
-понимаю, понимаю-закивал профессор-позвоночник я поправлю, но методика будет весьма исключительная и рискованная в виду своей древности и слабой изученности! Коль вы торопитесь, я пойду на это, иначе не стал бы тем, кто я есть! А вы согласны?
-Любовь такая сильная вещь, Профессор! Ради нее я готов на все. Хуже нет, когда чувствуешь себя немощным рядом с прелестной красоткой. Моё либидо страдает, страдает мой статус и мужское самолюбие. -человек в малиновом пиджаке завершил тираду и громко откашлялся, держась болезненно за поясницу. Затем поманил врачевателя к себе рукой. Подойдя ближе Профессор удостоился чести услышать несколько строк из японской поэзии.
-это танка?
-нет Хоку. Я очень сентиментальный.
-где ложиться? Где раздеться?
Проводив нового русского в другой кабинет, костоправ уложил его на кушетку, затем вышел в приемную и предупредил, чтоб не беспокоили. Вернувшись, зажег благовонья, включил восточную музыку для релаксации и стал медитировать.
-Будь что будет! -подумал озадаченный больной.
-Рискую жизнью –мыслил врачеватель и вспоминал все тонкости методики, увиденной всего однажды-. Главное все же инструмент!
Сквозь полузакрытые веки больной заметил, что Профессор бережно достает из шкафа какой продолговатый предмет похожий на палку. Затем медленно вынув содержимое, блеснул лезвием. Это был самурайский меч. Врачеватель находился в трансе и все действия происходили с магической подоплёкой.
Человек, лежащий на кушетке оцепенел и впал   в панический ступор.
-Все трендец мне! Зря я все это затеял! -домысливал бизнесмен с больным позвоночником проскальзывая в глубокий сон.
А Профессор тем временем настроил внутреннюю структуру смертельного оружия, тибетской мантрой на целительство. Приложив лезвие вдоль позвоночника, начал активно им манипулировать. Волоски на спине лежащего человека встали поначалу дыбом, а затем подчиняясь какой-то силе потянулись в определенных направлениях, будто маленькие антенны. Почти не касаясь кожи меч скользил, выбирая неправильные изгибы и твердости. Кровь забегала быстрее в местах, создавшихся со временем узлов, мышцы постепенно расслаблялись и отпускали подобные мягкому тесту зажатые позвонки. Меч заговорил с чарками о силе, каждой из семи прочитал стихи о вечной любви и пробуждающейся весне. Кольца энергии ожили, зацвели и стали источать свет, данный с рождения.
После сеанса экстремального целительство, Профессор расцеловал самурайское оружие, троекратно приложив ко лбу и сердцу. И пока пациент находился в нирване, черканул себя лезвием по среднему пальцу левой руки, пустив пару капель крови. Меч принял благодарность, впитав все без остатка, вновь безупречно блестел и вибрировал в лучах солнца.






  В Париже, во Франции, почти в это же время проходил аукцион. На обозрение были выставлены диковинные вещи. Многие из них из Китая, Японии и Индии. Аукцион имел место быть с восточным уклоном. И потому заранее, по Интернету были оповещены все любители древневосточной экзотики.
  Предметы старины в виде посуды, домашнего обихода, оружия и одежды, конечно ручной работы в глянцевом каталоге перелистывал у себя в номер гостиницы сэр Джозеф Меллоу. Он желал приобрести золотой индийский кальян 17 века из которого курил когда-то шейх, и самурайский меч с гравировкой Девы, вернее то что по японскому календарю приходилось на этот знак. Жена разделяла вкусы Меллоу, да и потом сама была Девой. Семейная идиллия в пригороде Манчестера имела свою коллекцию. Муж безумно любил свою супругу Элизабет и потому звонил чуть ли не каждые три-четыре часа в свой особняк. Пару раз трубку брал лакей и так витиевато обрисовывал обстановку пространства Меллоу, что Джозеф часто от расстройства прикладывался к коньяку «Атташе», не разбирая аромат.
  На утро, в чём не было сомнений, он выкупил понравившиеся ему штучки, заплатив 750 тысяч фунтов стерлингов. И будучи к вечеру уже в изрядном подпитии, приказал секретарю взять билеты на следующее утро. А пока даже не разворачивал диковинки Востока, а шёл на поводу своего либидо, вызвав в номер прелестную француженку на всю ночь. Напоил девушку шампанским с ананасами и затем принялся читать стихи Байрона и больше не звонил домой. Искусительница ночи, назвавшаяся Орнелой, ждала момента своего предназначения и непосредственного применения, курила одну за другой сигареты «Житан» и натянуто улыбалась. К поэзии она была холодна, привыкла к тому, что её брали как десерт, без чувств и ласки, как игрушку для любви, которой у неё, наверное, никогда не было. В смысле, любви.
  Джозеф говорил, что любит свою Элизабет и никогда ей не изменяет. Душой. Немного перебрав, решил показать проститутке кальян. Имелся у него и гашиш.  Забив кальян зельем, Джозеф его раскурил, поманив рукой Орнелу. Та попыталась вроде, как отказаться, но среди кумара в номере люкс, она увидела две купюры по 50 фунтов. Голова англичанина была занята вдыханием зелья, а рука с деньгами поднята вверх. Француженка больше не раздумывала. Всё-таки это не героин и не кислота. На счёт жёстких наркотиков она придерживалась своих девичьих принципов, не имеющих отношения даже к фунтам.
  Шланг от кальяна напоминал змею. Наконечник же был сделан из слоновой кости. Золото кубка поблёскивало от матового света в номере. Джозеф протянул ей второе ответвление, и она затянулась. Лёгкие заполнились кайфом. Она закашлялась. Англичанин, до этого со скорбным выражением лица прибывающий в неумолимой тоске по берегам туманного Альбиона, таял в наслаждении, в маске улыбающегося младенца. Он пускал дым кольцами. Всё напоминало сказку Шахерезады. Орнелу заплакала. Ей стало вдруг очень хорошо и тепло, лишь невыразимая тоска, непонятно о чём, гнала её к берегу реки детства. В голове текли мысли, уводимые приятным течением к каким-то забытым истокам. Может это была обитель фантазии, а может вся её жизнь плавала на поверхности собственной никчёмности. Жрица любви – предназначение или обет? Она закрыла глаза и унеслась на крыльях собственных кошмаров в Булонский лес, где вместо прогуливающихся влюблённых, она увидела нечто. Возле диковинного фонтана розового цвета летали мотыльки, а из неистощимых глубин начали поочерёдно появляться утончённые формы сосредоточенной силы. Возникли нимфы, богиня судьбы Лакшми, молочно-белый конь по имени Уччайхшравах, жемчужина среди драгоценных камней Каустубха и другие сущности и предметы, общим числом 12. Последним появился искусный врач Дханвантари, который держал в руках луну, чашу нектара жизни.
- Кто ты? – закричала Орнела и подпрыгнув, опрокинула на себя шампанское.
- Я мистолог, - прошептал Джозеф. – Человек, посвящающий ученика в докрипельные и ритуальные мистерии. Я тот, кто неожиданно возникает и награждает сияющим магическим мечом. Ха-ха-ха. – изгалялся англичанин.
- Но меч я тебе не покажу!
 И бросил на стол 100 фунтов.

  Володя рассказал перед сеансом ребефинга ассистенту о своём видении:
- Это было как во сне, но я не спал. Я будто шёл по городу, где-то в Испании ночью. В дорогом камзоле и берете с перьями. Меня предупредили, чтобы я не встречался с замужними женщинами. В Пуэрто-Рико уже ждала меня та, с которой я мог бы связать свою жизнь раз и навсегда. Но…
- Что же, если хотите, Володя, давайте вернёмся именно туда. На счёт четыре вы откроете глаза, дышите глубоко, слушайте своё дыхание.

  За углом ждал его человек восточного вида. Меч был уже оголён и ждал своего часа. Меч ждал уже целый век крови и исполнения своего предназначения. Мастер Такамура был бы рад. Ведь для этого он его изготовил, кропотливо создавая намеренье убивать. И вот я вонзаюсь в тело человека, проходя насквозь его судьбу и внутренние органы. Меч философ. Где-то на острие, замечая искру жизни того, кто познал всласть свою участь, остроту моего предназначения. Меня оставили в теле убитого. Хуже не бывает.

  Бугульма. Ночь. По улице идёт военный, озираясь по сторонам. Ещё немного осталось до дома. Пройти и проехать столько километров с фальшивыми документами. Опасно. Он не чувствовал себя гадом и дезертиром. Вот отдохну немного и опять на фронт, - думал Максумов, шагая по лужам, осторожно наступая каблуками сапог, дабы не привлечь внимания в спящем городе. Он не закуривал последнюю папиросу, хотя волнение достигло апогея. Ближе к дому, ближе к дому, все мысли были уже там, когда навстречу замаячил силуэт человека в коже. Вот оно. Бежать глупо, засвистит, начнутся поиски и тогда не видать тебе родных и близких. Вперёд. Поравнялись. Отдали друг другу честь. И уже за спиной:
- Ваши документы, сержант.
  Максумов остановился, медленно повернувшись полез во внутренний карман. Чекист не сводил с него глаз, рука хранилась на кобуре. Максумов достал пачку, перевязанную грязным платком и начал разворачивать.
- Нет, этого не проведёшь. Здесь в тылу они ушлые. – пронеслась мысль, обжигая сознание близкой опасностью. Он протянул ксиву человеку в коже и закурил.
- В отпуск?
- Да. Ранение.
  Дальше Максумов просто ударил того в лоб. Один раз. Сломал себе руку. Чекист упал, роняя документы дезертира. Оглядевшись, Максумов потрогал пульс. Мёртв. Расстегнув кобуру, забрал пистолет и пошёл дальше, не испытывая особое сожаление и чувства вины. На фронте не любили тыловых краснопогонцев.
   Через месяц он вновь вышел к своим, похоронив отца, вскопав картошку, залатав крышу и пообещав Алие жениться. Вот так.
  Был, конечно наказан, потом восстановлен, взяв нужного языка и притащив целый ящик шнапса. Выпить он любил. В сорок пятом вновь всплыло его необъяснимое исчезновение, особист земляк скрыл документы из Бугульмы, но Максумова ещё ждали военные действия в Манчжурии. И это было неизбежно. Он остался жив, возвращаясь домой с трофеем. Это был самурайский меч.

    Бросив на стол 100 фунтов, Джозеф выставил за дверь, обкуренную и пьяную Орнелу, бросив на прощанье пламенный поцелуй, делая это так изящно и грациозно, что хотелось плюнуть ему в рожу, этому поганому англичанину. Смяв купюры в своей прелестной маленькой ладошке ****ь двинула к выходу, то есть к лифту походкой пьяного грызуна, шатающегося, потому что набрала слишком много гороха за обе щеки. Примерно так скользила Орнела по гостиничному коридору повторяя что-то неразборчивое со стороны.
- Мастадонт, мастагуг, мистолог. Ван Гог. Да. Меня просто прёт. А в лифте даже чуть не обделалась, зажав бёдра, как в обороне от сексуального маньяка. Вынырнув из лифта продефилировала мимо администратора.
- Ну как, не обижали?
  И Орнелу прорвало в буквальном и переносном смысле:
- Да меня так никогда не обижали! Во-первых, не трахали, во-вторых читали стихи, а в-третьих сунули в рот трубку от кальяна в форме пениса. Дальше я смутно помню. Аревуар мсье!
- Бон суар мадам, бон суар!
  Ещё один такой псих и сама начну сходить с ума. Чёрт побрал бы этот Париж!
  Зазвонил сотовый:
- Алло, милочка, для тебя есть работа. В твоём вкусе, ну просто эксклюзив. Был бы женщиной?! Ну что ты молчишь, крошка, папе пора бай-бай…
- Ты, скотина бесчувственная! Говори, что за работа?
- Ну знаешь, киска, в твоём стиле. Японец, оплатил всё сполна. Это будет завтра.
- Да.
- Адью.
  Положив трубку, местный торговец девками исключительно для иностранцев, сказал:
- Орнела уволилась, рыбки! Устала, говорит от порока. У кого ещё есть жалобы? Ну тогда валите работать. Итальянцы ждут в номере люкс.
  Орнелу нашли только через месяц в Сене. Она была искромсана на части каким-то очень острым предметом, типа сабли. Сводки газет из криминальной хроники не очень взбудоражили Парижан. И не такое видали. Так что об этом вскоре забыли. Пока в Манчестере не обнаружилось что-то подобное!

  Итак, Вышвырнув проститутку за дверь, Джозеф проследовал в номер и вызвал портье, заказав ведро со льдом. Через пять минут лёд доставили. Англичанин дал чаевые и попросил повесить на дверь табличку с надписью: «Не беспокоить».
- О` кей сэр.
  Джозеф расправил кровать, разделся догола и высыпал на себя лёд. Потом долго ёрзал по кусочкам льда как тюлень. Безрезультатно! Безумие охватило его и надвигалось со всех щелей в виде маленьких японских кукол, говорящих человеческим голосом на непонятном языке. Так продолжалось до утра.
  В дверь постучали.
- Да, кто это?
- Это я, сэр! Ваш секретарь, Генри. Пора отчаливать, сэр.
- Иду!
  В Манчестер прибыли к вечеру. Таксист остановился возле особняка, получив сполна.
- Странный тип. И багаж нёс сам и слуга у него, как демон. Чёрт их дери, этих богатых.
  И заскрипел шинами, удаляясь в ночь.
  Джозеф зашёл в дом. Его ожидал слуга.
- Где Элизабет?
- Миссис у себя, по-моему, уже спит, сэр.
- Не будите!
- Слушаюсь, мистер Меллоу.
  Джозеф, не раздеваясь поднялся в свой кабинет, сделанный из дуба и бросил на кожаный диванчик своё приобретение. За окном выл ветер и шёл дождь.
- Сэр, примите ванную?
- Да, минуточку. - И убрал вещи в шкаф.
  Освежившись, мистер Меллоу проследовал в свой кабинет из дуба и закрылся на ключ. Достал из бара бренди и бокал, затем надрезав сигару, нажал на клавишу в столе. Клавиша предназначалась чёртику, который стоял, выпятив зад и состряпав ехидную рожу. При нажатии на клавишу у чёртика из задницы вырывалось пламя, способное зажечь всё что угодно, не то, что просто сигару за 100 фунтов.
  Джозеф пустил дым и вспомнил про диковинки в шкафу. Сигару он бросил в стакан с бренди, и она зашипела. Открыв шкаф, отложил кальян в сторону, а кожаный чехол с мечом положил посреди стола. На миг задумался, пожелав продлить миг встречи с японской штучкой
  Меч уже почти вибрировал, чувствуя запах крови и насилия. Наконец-то я выполню свою линию, тонкую как этот мир. Меч просыпался и стонал, создавая внутреннее горячее движение самой стали. Мистер Меллоу с трепетом разворачивал меч. Вот ещё немного, родится на свет ещё одна загадка для Зигмунда Фрейда. Он достал его из ножен. Блеснула сталь завораживая глаза англичанина. Руки вспотели. Джозеф выронил меч на стол, когда зазвонил телефон. Боже! Взяв трубку:
- Кто это?
- Это я, мистер Меллоу, Кларк Отсен! Ваш заказ выполнен, сэр. Работа у меня в кармане. Желаете посмотреть?
- Приезжайте, я буду ждать.
- О` кей сэр.
  Через час конверт с фотографиями лежал на дубовом столе. Конверт был запечатан. Джозеф допивал бренди. Дождь не прекращал стучать по карнизу и потому невольно заставлял оборачиваться.
  Вот уже за вечер второй раз я что-то разворачиваю. Вот только что я увижу на этот раз? Сомнения, одолевавшие последний месяц, заставили нанять частного детектива Кларка Отсена, чтобы проследить за его женой Элизабет Меллоу. Его обожаемой супругой с её огромными голубыми глазами, с её утончённой женской натурой, с её телом Венеры. О, боже! Зачем я это задумал. Лучше не знать. Я этого не переживу. Чёрт! Вскрой конверт. Не медли. Кто-то будто вторгался в его мысли и чувства. Внутри всё похолодало. Его жена Элизабет! Она была во всех мыслимых и не мыслимых позах. Да и с кем?  С каким-то седым мужланом. На её лице был вылеплен восторг. На лице его жены не скрываемое внутри её матки либидо. Похоть восторжествовала. Джозеф бросил фотографии в сторону. На него смотрел меч, его лезвие манило и звало. Дальше мистер мститель Мэллоу прошёл в спальню жены и сбросив с себя халат, замер. Замер и меч. В темноте поблёскивала сталь будто улыбаясь и играя на воображении.
  У человека в данный момент оно отсутствовало. Формировалось что-то совсем другое, что действовало помимо здравого рассудка, воздвигая своё собственное намеренье, идя на поводу предназначения и само актуализации в заданном пространстве, в руках человека, который предпочёл это оружие, в душе которого уже не витал страх и сомнение.
  А меч играл на воображении всех неодушевлённых предметов в комнате, разыграв сценарий по ходу. Больше всех радовался тому обстоятельству, стоявший в углу глиняный поющий инк с оторванной головой. Это произошло с жуткого похмелья. Джозеф метнул в него подушкой за то, что тот поющий инк якобы не так на него посмотрел. Поющий инк уже злорадствовал, показывая свои ужасные зубы стоящему напротив бюсту Монтгомери, созерцая сии обстоятельства с позитивной стороны. Вот такой был в комнате поющий инк, который радовался непонятно чему, не догадываясь о своей участи в эту дождливую, весьма манчестерскую ночь. Монтгомери тоже замер в предчувствии скорой развязки. Меч был настроен решительно.
  Элизабет крепко спала. Она видела чудный сон. Будто кентавр взял её за руку и повёл в номер гостиницы, там сидел её муж в зелёном халате в красной турецкой феске и курил гашиш. В кальяне бурлило. Сначала зелёным светом, а потом красным. Зелёный свет стал исходить из неё, а из Джозефа выходить красным. Потом цвета будто смешались в спирали и превратились в Инь и Янь.
  Она позвала: Джозефа. Но Джозеф молчал. Искра жизни выскочила из него, упав в сточную канаву человеческих душ и поплыла дальше, как жёлтый осенний лист плывёт по собственному течению после жизни.
  Перед ней стоял убийца. Его лицо менялось и искажалось. То казалось, что это её муж Джозеф, то человек, похожий на войне из фильма «Ниндзя» часть вторая. Элизабет закрыла глаза. Человек-кентавр был уже с лицом её любовника Гарри. Он стоял и пинал грязным копытом шарик Инь и Янь.
  Она только смогла выговорить:
- Гарри, ты сволочь! Ты разбил мою жизнь.
  Но Гарри в ответ заржал как конь и оголил свой конский член. Это немыслимо! Я ведь люблю Джозефа. И она вскрикнула:
- Я люблю тебя!
  Но было уже поздно. Поздно для всего я вам скажу для регби, для пьянки, для мастурбации на Софии Лорен тоже было поздно, было не время для объяснений и для последнего «Прости», было поздно читать вечерние газеты и рано листать утренние с хроникой криминальных новостей, поздно учить китайский, поздно для раскаяний и далеко до острова Ямайка.
  И для её последнего «Люблю» тоже было поздно.
  Меч прочертил идеальную линию в пространстве, бесконечность радовалась своему опыту, женщину разделили надвое, часы пробили три раза, заглушив крик миссис Мэллоу, которых было уже две, и каждая любила мистера Джозефа Мэллоу, каждая. Потом их стало уже четыре, затем шесть и так далее и все они любили мистера Мэллоу. Вот так.
  Кровь залила всю спальню. В ушах стоял звон. Последний крик Элизабет пробивался к нему из глубин его тишины и безмолвия. Меч он держал двумя руками. На Джозефа навалилось отчаяние полное, без берегов.
Разум шатался по хаотичной траектории под эту траекторию попал и поющий Инк.
- Он никогда мне не нравился. – прошептал мистер Мэллоу, продолжая кромсать спальню. Задыхаясь и падая, Джозеф опёрся на меч. Слёзы катились градом. На лице глубокая маска печали. За окнами барабанил дождь. Перевязав меч в двух местах собственным халатом, англичанин присел на кровати и застыл.
  Утром из «Таймс» жители Манчестера узнали ужасные новости. Второй случай за месяц в Европе, ритуальное убийство предметом старины с замысловатыми символами. Оружие поимело свой ярлык и было помещено в укромное место как улика. Полиция нашла фотографии и свела всё дело к преступлению на почве ревности. Дело вскоре закрыли. Меч спал в укромном месте. Он был сыт по самую рукоятку. Не смытая до конца кровь с лезвия теплила в нём жизнь. Он выполнил своё предназначение без права выбора. С любовью к вам, меч.

                ***
-  На счёт четыре возвращайтесь, - было слышно голос ассистента. Володя стонал и говорил по-испански. Единственное, что расслышал психолог Саша, это слово «Дьябло». Его было слышно отчётливо, потом было что-то всё про бога. Непонятно, кого из них он звал больше.
- Четыре, - повторил ассистент по ребефингу.
  Володя зарыдал, зарыдал как ребёнок, не скрывая боли и отчаянья со словами:
- перке, перке. О, гот!
- Ну хорошо, хорошо, расслабься, побудь ещё возле себя. И астральное тело Володи заключило в объятиях умирающего от самурайского меча испанца по имени Самуэль Леторган и растворилось в нём, постигая всей своей сущностью боль. Боль пронзительную и просто адскую. Ртом пошла кровь. И притом у обоих. Саша психолог уже через громкоговоритель прокричал «четыре» и охрип.
  В ушах что-то треснуло, и Володя очнулся. Он был весь в крови. Что со мной? Спросил познаватель ребефинга и пустил через нос кровавые пузыри.
- Что-что, тяжёлый случай, вот что! – прошипел в ответ подавленный напрочь психолог. Он всегда держал для таких случаев громкоговоритель.
- На сегодня хватит! И прекратите, наконец бл…во, вокруг полно незамужних женщин. Идите и ищите свой идеал женщины, воплотите в ней все свои замыслы, не стесняйтесь, руководствуйтесь сердцем, иначе вам угрожает Эдипов комплекс. Не живите прошлым. Начните новую жизнь. Ведь каждое живое существо сдерживается узким кольцом самого себя, бичующее и убивающее. Отсюда суицид. Всё это дети, безумные образы мимолётного, но неистощимого продолжительного мирового сна Всевидящего, сущность которого является сущностью пустоты. Бог, который смотрит вниз с сочувствием. Попробуйте посмотреть на себя в зеркало и сказать: Я есть! И не самый худший. У меня есть своё предназначение, перед которым я пожертвую всем. Так вот идите и работайте над собой. Примите все обстоятельства с позитивной стороны. Как есть.
  Потом Володя долго врачевал, ездил в Индию к Святому, не ел мясо и много медитировал. По Питеру скучал. Звонил профессору. Он ещё жив. В пасмурную погоду болит под ребром. Необъяснимо. Разочаровал последнюю любовницу отказом. Выбросил блокнот. Под ребром болеть перестало. Вот так.

  «Любопытное затруднение заключается в факте, что представление нашего сознания о том, какой должна быть жизнь, очень редко соответствует её руслам. В целом мы отказываемся признать в самих себе или в своих близких полноту той настоятельной, само защищающей, зловонной, плотоядной и распутной лихорадки, которая является природой органической клетки.
Скорее мы склонны навязать ей благоухание, отбеливать и ложно истолковывать её, воображая тем временем, что все ложки дёгтя в бочке мёда, любые мухи в тарелке с супом являются чужой виной, проступком какого-то неприятного типа.»
- Мне вдруг захотелось процитировать эти слова, - сказал перед смертью демобилизованный Лёва Байчток. - где ты Максумов? Тебе бы это понравилось. Хулиганы посадили на нож.
  Врач для чего-то записал весь бред больного на блокнот. Пасты еле хватило. Упоминался некий Максумов. И было понятно доктору, кто из них духовный лидер. Итог был очевиден, пациент с колотыми ранениями умирал. Умирал гвардеец, воин с пятью медалями на груди, очерствевший юноша тяготами войны и просто человек. Он был безнадёжен. Лёва проваливался в туннель. Впереди был свет. Ну всё как написано. Перед дверями в Рай стоял сержант Максумов с самурайским мечом в руке. Он разрубил перед ним воздух и Лёва стал расплываться и не видеть себя. Теперь он себя только ощущал. Его провожал лучший друг и душа его пела под еврейскую весёлую музыку, удаляясь в поднебесье. Откуда с сочувствием смотрит бог за миллионами страдающих от бедствий существования. К нему обращена миллионы раз молитва молитвенных колёс и храмовых гонгов Тибета: «Ом мани падме хум». О сокровище в сердцевине лотоса.




Володя решил приехать к Насте в канун нового года. Она написала в письме, что ухаживает за бабушкой и не может пока ни куда уехать. По тексту было заметно, ей не легко и одиноко там в деревне. Вкратце Настя отметила об очередном отъезде своих родителей куда-то за границу. Они вечно где-то путешествовали по белому свету, дома не задерживались больше месяца и поэтому виделись они крайне редко. Ее предки были увлечены интересной работой и бесконечными делами. Какие-нибудь симпозиумы и встречи с партнерами не позволяли им вспоминать о единственной дочери и больной матери. Общем долго не думая, Володя собрался в путь. Клиентов обзвонил предупредив, что вероятно появится не скоро.
Дорога оказалась изматывающей. Есть в России такие места, которых нет даже на карте. Пришлось долго трястись в плацкарте забитым битком представителями Узбекистана, потом пересадка, ночь до Саратова и еще несколько часов в вонючем пазике до областного центра. Настоящая глубинка и девушка мечты оставались в каких ни будь пятидесяти километрах, но автобусы уже не ходили после восьми вечера и к тому же разыгралась пурга. Володя зашел в привокзальный буфет выпить чаю и узнать на счет расписания и гостиницы. Сердобольная продавщица быстро установила связь с прибывшим на ее территорию молодым человеком и предложила вчерашних беляшей. Когда узнала, цель его приезда долго охала и причитала, говорила, что любовь штука сильная, если кто-то едет в такую глушь, а еще и зимой. Тут в забегаловку буквально ввалился мужичек в тулупчике и потребовал срочно горючего. 
-Верка! Быстрее, я задубел как х… моржовый!
-Макарыч, быстро только кошки, знаешь…На вот перцовую. -И буфетчица накапала полный граненый стакан. Затем нарезала какой-то бесформенный соленый огурец и подвинула ближе тарелку с беляшами. Увидев, что молодой человек не притронулся к ним, заявила-
-Милок, не бойся свежие, сама вот ела в обед.
-Извините, но я мяса не ем, мне бы с картошкой.
-Вот тебе на! Вот это заявочки! Здесь без мяса пропадешь, дружок! Может ты болеешь, али еще чего ни будь?
-Нет я вегетарианец. Ем только сатвическую пищу.
-Какую, какую? Здесь буфет человеческий, нет у меня этой самой…-и она, порывшись за прилавком что-то достала из пакета.
-На вот, вчерашние.
-Ты откуда к нам прилетел, чудак? -просипел Макарыч, опрокинув стакан залпом.
-Может ты и водку не пьешь? Тогда ты мне не друг!
-Кстати, Макарыч, а ты куда направляешься, может через Николашкино проедешь? -сказала Верка и наполнила еще в стакан перцовой настойки.
-Может и проеду, а чёткому надо в эту деревню дураков?
-Это вот молодому человеку надо, который мясо не жрет.
Макарыч расстегнул тулупчик и разглядывал с интересом вегетарианца, будто какую-то диковину. Потом правой рукой изобразил что-то типа вертикальной волны.
-Могу и вильнуть, а что для бешенной собаки не крюк в сто верст, только пускай накатит со мной! -и ударил кулаком по столу.
-Я согласен на все! -браво подтвердил Володя и выдохнул свое подтверждение в пустой стакан. Буфетчица наполнила молниеносно посуду с коротким тостом. -
-Ну!
Мужчины осушили одновременно содержимое, демонстрируя каждый разно полярное чувство к проникновению в их организм подобной жидкости. Володя морщился и кашлял брызгами, а Макарыч приходил в свою норму, близкую к полному пониманию любой возникшей неожиданно ситуации.
-А где водитель? -спросил захмелевший Володя. -наверно замерз там, ожидая вас?
Тут заржали, как лошади и буфетчица, и Макарыч, и последние посетители забегаловки.
-Он и есть водитель! Тут нет разницы от степени принятого, есть лишь желание ехать или нет! -утвердила Верка по поводу рейса в заблудшую деревню под названием Николашкино.
-Я еду! -выпалил капитан Немо и направился к выходу, уже не соображая адекватно готов ли корабль к отплытию, собрана ли команда и каков маршрут на острова любви. Главное- это, то что, кто-то уже об этом позаботился и вел, по-матерински оберегая и любя. Отдавшись в руки божьи и подгоняемый горячими парами алкоголя, Макарыч уже заводил старенький Газончик. Володя тоже принял судьбу, как есть и всячески старался помогать не вполне трезвому автомобилисту, тот как положено перед рейсом обошел машину, попинал заиндевевшие колеса, пару раз споткнувшись, затем объявил полный вперед и заревел мотором. В кабине дуло со всех щелей и было довольно прохладно, пока двигатель окончательно не разогрелся. Тут набравшись смелости, Володя наконец поинтересовался. -
-А вы, извиняюсь, не боитесь, что права отнимут или еще чего там?
-Кто отымет? У меня их и нет! Я в город не суюсь, а здесь енотов нет!
-Простите, кого нет?
-Ну этих самых с полосатыми палками! Они, когда стоят на посту, ожидая очередную жертву, руки сзади держат вместе с жезлом. Ну чем не еноты!
-Ага, теперь ясно.
-Не ссы пацан в раз долетим, здесь на сто верст один служитель закона и тот поддает будь здоров! Я его давеча помелил, так он грозился лично мне А, Б, С, Д выдать и еще пропуск какой-то. Вот как!
-А почему деревня дураков?
-Да потому что люди там странные живут и дела у них тоже…В общем кто-то   умирает неожиданно, вдруг скотина у них с ума сходит, а то и пропадает. Говорят, даже колдун свой завелся недавно! Врачи боятся туда заглядывать, мол есть свой целитель вот и лечитесь травами –муравами! Чего ты туда поперся? Сгинешь ведь, молодой еще!
-Нагнал ты жути дядя!
-Гонит у нас самогонку баба Дуся, а я тебе правдушку говорю! Знаю я твою Настю, бедняжка за Кузьминичной присматривает, а родители ее инопланетяне!
-Ага?!
-А то! Молодая баба себя гнобит в этой дыре и мается. Я ее на почту вожу каждый понедельник и знаю по чем фунт лиха. Ты видать мужик натуральный, коли едешь туда.
И они оба замолчали, каждый думая о своем. Машина мчалась по колее, иногда ревя и буксуя. Вокруг было белым бело, лес расступался перед ними, оголяя временами пустые поля. Казалось нет конца и края у этой дороги. Володя находился в полном смятении и тревоге, все так резко на ложилось на его и без того неустойчивое сознание, что хотелось зареветь. Но он по крайней мере знал и верил во всемогущий закон кармы и поэтому шел вперед, мысленно рисуя всевозможные варианты будущих событий. Встреча с Настей, перечеркнет все, что связывало его с прошлым и он не будет больше повторять прежних ошибок. И, как известно то что достается путем сложным и извилистым, ценнее и памятней. И чтобы там не писал Эммануил Кант о критике чистого разума, у каждого своего пути, а шанс всегда есть! Главное вовремя опомниться и действовать, не бояться перемен и сложностей.
Так они добрались до места, откуда видна была замечательная панорама населенного пункта с редкими огоньками и дымящими трубами. Деревню окружал густой лес, утопающий в снегу. Перед спуском в ложбину торчала табличка с наполовину залепленной надписью, вернее большей ее частью и читалась лишь, как …КИНО.
-Все приехали. Отсюда до чапаешь как ни будь. -сказал Макарыч и крепко обняв баранку, заснул. Володя прошептал слова благодарности уже спящему пилоту и прикрыв дверь, нырнул в глубокий сугроб. Где находится дом, он примерно знал, главное не застрять где ни будь по дороге! И он дабы подбодрить себя и распугать дикого зверя или дичь, громко запел армейскую строевую песню, -
-А для тебя родная есть почта полевая, пускай труба зовет…
Тут же во дворах очнулись собаки и затявкали, стараясь заглушить друг друга. Общем стало повеселей. Володя прибавил шагу и еще громче, надрываясь голосовыми связками, затянул следующий куплет.      Для тех кто проснулся или не спал в ту ночь в Николашкино, было понятно одно, в их селение с неспокойной и без того обстановкой, прет еще одна незнакомая и нездоровая сволочь.
Володя стоял перед ее домом, вернее ему так хотелось думать и не мог никак отдышаться. Оперевшись на калитку, он пускал пар носом и харкал липкими слюнями, когда скрипнула дверь и свет из проема на секунду его ослепил.
Подняв глаза, Володя разглядел поначалу лишь силуэт высокого человека в длинной накидке. Он стоял Оперевшись обеими руками на палку.
-Бог в помощь, люди добрые! -просипел заблудившийся вегетарианец.
-А кому как, уважаемый, -ответил незнакомец. И Володя не понял к чему склонял тот отрицание, толи к всевышнему, а толи к отсутствию людской доброты.
-Извините за вторжение, я ищу дом Кузьминичны. Вы не подскажите?
И хозяин дома с бородой, как у ZZ TOP молча показал посохом во двор
у самого леса. Очень странным показался этот тип ночному гостю, даже устрашающим. Володя побрел недоглядываясь, но чувствовал спиной его провожающий цепкий взгляд проницательного человека.
А ее он совсем не узнал, она вышла встречать его в пуховом платке и какой-то безразмерной каракулевой шубе.
-Здравствуй, Володенька! Акая радость! С приездом, миленький! -и она бросилась ему на шею, расцеловала всего со слезами радости.
-Мне даже не верится, что я наконец то добрался! Чего только не увидел и не услышал по дороге, но сейчас чувствую себя счастливым.
-Как же ты ночью, на чем и с кем?
-Настя, ты не поверишь! Шофер был кривой, как турецкая сабля. Он и теперь, где-то там в лесу спит.
-Макарыч что ли?
-Ну да, он!
-Что же я тебя здесь на морозе то держу!?Совсем рассудок потеряла от счастья, а ты молодец, что вот так под Новый год собрался и приехал.
Они зашли в дом. Настя согрела гостя чаем и усадила возле печи, накинув теплую безрукавку ему на плечи. Они разговаривали почти до утра, не отрываясь смотрели друг другу в глаза и держались за руки. У обоих сложилось впечатление, что знакомы они много лет, что даже от легкого прикосновения у обоих возникала дрожь, что притяжение их сердец сделало свое дело и наконец то они вместе.
В суете Володя даже позабыл достать из сумки подарки и самое главное спросить, где находится больная бабушка. Настя указала пальцем за печку, пояснив что та спит крепко после ухода местного целителя и до утра не будет беспокоить.
-Неделю не было приступов лишь иногда резкие боли в груди.
-А, что за диагноз?
-То то и оно, никто толком сказать не может! Ее еще и постоянные кошмары мучают, временами бабушка сама не в себе, бредит и стонет, прямо агония какая-то. Я в институте взяла академический отпуск даже.
-А что родители?
-Лучше не спрашивай!
-Слушай, а что за человек живет в том доме, бородатый, со шрамом на лице?
-это местный колдун! Он появился в деревне несколько лет назад и поселился в пустующем доме. Местные его сразу не приняли. Он совершенно не пьет и сторонится людей, то есть не заводит близких отношений и на все вопросы отвечает коротко, а то и вовсе игнорирует. Взгляд у него такой тяжелый! Его встречают часто в лесу, как леший он бродит сутками далеко от сюда, собирает какие-то травы и корни. Один охотник рассказывал, что видел однажды, как колдун сидел на дальнем Никольском обрыве рядом с медведем!
-Ага? Просто сидел и ничего не делал?
-Я не знаю, как это называется, но они мирно таращились на речку, протекающую внизу и никого не замечали!
-Вот это да! Мистика! Волшебство просто какое-то! Я тут не перестаю удивляться! Персонажи одни, да и только.
-А знаешь, я сама видела, что он с деревьями разговаривает и улыбается, значит и они с ним!
-Что они с ним?
-Ну типа общаются…Не зря его люди боятся. И больше всех его не любит Яшка Кривой.
-А это еще кто?
-Целитель наш местный, он, когда улыбается рот сильно кривит. Вот прозвали его так, а ему ведь уже девяносто лет. Здоровья у него хоть отбавляй, резвый такой, приходит почти каждый день, лечит нашу Кузьминичну. То отвары варит, а то примочки ставит с молитвами. Если бы не он…я не знаю, как бы справилась. Он ведь любил нашу бабушку в молодости, еще до войны ухаживал.
-А она что же?
-Она любила другого, правда не дождалась, попал он под трибунал и расстреляли его…деда моего!
-как это? Не понял я ни чего!
-Матвей Сергеевич, так его звали, приходил в отпуск после ранения, ну и…такая история темная, в общем потом все выяснилось. Яков с ним в одном полку воевал и много, что поведал нам. Бабушка до сих пор не может забыть своего Матвея. Но об этом в другой раз, сейчас спать пора, ведь ты с дороги.
-Слушай, Настя, а если кто спросит обо мне, что скажешь то? Лично я готов к любому повороту!
-Скажу жених мой, доволен!?
-Очень!
И они поцеловались первый раз в губы. Было вполне романтично, при свечах и под треск тлеющих углей в печи, сидеть обнявшись всю ночь. Настя постелила жениху в сенях, дабы бабушка с утра не упала в обморок. На топчане было уютно и тепло под старым лоскутным одеялом. Володя засыпал счастливым человеком. Слышно было, как за дверями завывала вьюга. Под ее природные стоны сон раскачивался качелями, то кидая глубоко в темноту, то поднимая на поверхность яркой каруселью дневных событий. Где-то там на пригорке оставался Макарыч, задует его наверно, припорошит снегом дорогу.
Уже почти рассветало, когда в доме раздался бабушкин   вопль. Володя вскочил с топчана и бросился в комнату, где находились Настя и Кузьминична. Зацепив головой расположенный низко дверной проем, он больно ударился лбом и на миг отключился. Когда открыл глаза, увидел перед собой Настю с консервой трески в руках.
-На вот приложи, она ледяная. Больно ушибся?
-Переживу! Что-то случилось? Я слышал крик.
-Да вот не знаю кого спасать, у бабушки опять приступ, мечется по кровати, жар у нее! А у жениха моего шишка на лбу с куриное яйцо.
-Ладно, жить буду! До свадьбы заживет! Пойдем к больной, попробую помочь и скажи мне, в доме свечи есть церковные?
-Ах,да Вы же у нас тоже своего рода лекарь! Чем будете оздоравливать пациентку? И зачем свечи?
-Перво на перво отведи меня к иконам, буду использовать древнею японскую методику «Рейки», необходимо помолиться!
И Володя принялся за лечение, нисколько не сомневаясь даже в малейшем результате. Божественная энергия еще никому не помешала. Он подключится к ее каналам и, станет на время проводником и потечет через его руки тонкий лучистый свет. С молитвой он призовет высшие силы о помощи, об исцелении души и тела.
Свечи уже горели на столе, бабушка находилась в агонии, а Настя в дальнем углу наблюдала за происходящим с замиранием сердца. Володя склонился над Кузьминичной, потер свои руки, при этом что-то бормоча себе под нос, затем сложил кисти ей у висков и замер. Настя потеряла счет времени, глаза ее закрывались сами собой под монотонное бормотание лекаря, лишь иногда она замечала, что Володя переставляет позицию рук. Так прошло несколько часов. Больная уже давно лежала неподвижно, только ровное дыхание и тихое постанывание было еле уловимо в тишине комнаты. Откуда не возьмись нарисовался старый котяра по имени Мурзик и стал тереться об Володины ноги. Он всю ночь видать провалялся за печкой и тут решил наконец дать о себе знать. Настя хотела было его взять на руки, но целитель уже закончил свое дело и стоял вместе с котом по среди комнаты и разминал затекшую спину.
-Эх, чайку бы сейчас горячего! -пропел Володя и пошел к умывальнику-Руки нужно обязательно всполоснуть после сеанса!
Настя подошла к жениху и поцеловала его лоб, туда где красовалась большая шишка. -
-Ты мой герой! Я о таком лечении никогда не слышала, но Бабуля моментально успокоилась. Надо же!
-Так лечил Иесус, но техника и символы были забыты. Возродил ее один грант –мастер из Японии уже в наше время. Очень помогает при многих недугах, восстанавливает работу чакр или по-другому энергетических центров человека. Я тебе тоже открою первую ступень, ты сама почувствуешь, что это такое.
-Прости за не скромный вопрос, что движет сейчас тобой? Ты приехал в такую даль, бросил все свои дела и мне просто не верится до конца в то, что с нами происходит! Я уже давно похоронила себя здесь, в этом забытом богом краю, где время будто остановилось. -и Настя присела возле кипящего самовара, утирая слезы.
-Я хотел оставить эти слова на более подходящий случай и не думал, что чистота моих намерений или действий заставит тебя в чем-то усомниться. Я полюбил тебя с первого взгляда! Многие люди по жизни не готовы к трудностям, а некоторые просто не хотят верить в свое счастье. Я здесь и сейчас ради тебя! И это, не какая-то жертва глупых обстоятельств, это мой выбор, отныне и вовеки веков.
-Аминь! –произнеслось неожиданно за спиной, увлёкшегося Володи. А так, что тот рухнул с табурета. Перед ними стояла бабуля с блаженной улыбкой на устах. Она появилась тихо, не скрепя половицами, будто тень. Обойдя вокруг стола, обратила свой взор к иконам и помолилась, три раза низко наклоняясь к полу. Затем так же спокойно подошла к Насте и положила ей руки на плечи со словами-
-Богородицу видела нынче! Она явилась ко мне и позвала с собой. Такую радость я испытала неземную и успокоение. Матерь божья держала в руках золотое кадило и два кольца на блюдечке. А тебя как звать, величать, сынок?
-Владимир.
-Значит, приехал милок! Не знаю доживу ли до вашего семейного счастья!?А коли любишь, береги ее и не дай здесь оставаться!
-Бабушка я его тоже люблю, но тебя не брошу одну!
-Пора бы и елочку нарядить в доме, дети мои, Новый год на носу!
И Кузьминична, долго не выходившая на улицу, засобиралась, ворочая вещи в старом комоде. Молодые удивленно переглянулись.
Закрывая за собой дверь, бабушка отметила в слух-
-Не чай помру скоро, а света белого не увижу! Пойду пройдусь по двору, на людей погляжу, воздухом подышу.
Допивая второй бокал ароматного чая, заваренного на травах, Володя обратил внимание на старую фотографию, висящую под часами. На ней красовался человек в военной форме с майорскими погонами. Грудь красноармейца украшали ордена и медали и сам он на вид был красив и молод. Бравая осанка и лихо заломленный чуб из-под фуражки говорили не только о военных подвигах.
-Это и есть твой дед?
-Да это мой дед Матвей Сергеевич. Правда красивый?
-Согласен, интересный мужчина. И как же он погиб всё-таки? И что за история там случилась? -сказал Володя и подошел поближе к портрету майора. Тут он обратил внимание на то, что посреди наград, в кармане кителя торчала ни то трубка ни то ручка.
-Это мундштук, -указала догадавшись, Настя.
-Правда это последняя фотография, после госпиталя он собирался бросить курить. Дед писал, что получил серьезное ранение и после выздоровления приедет на побывку. Бабушка рассказывала, что он прошел на фронте много сражений и передряг, что даже кто-то пытался стрелять ему в спину из своих, но ни одной пули и царапины он не получил. Как вдруг случилось такое! Лишился одного легкого.
-А кем дед служил?
-Связистом. На самом деле, как выяснилось потом, через много лет, это был несчастный случай. Со слов деда Яшки, он, будучи вдрыбаган пьяным, решил починить радиостанцию. Это было где-то в Польше, в небольшом городишке, не помню его название…в общем напились они тогда, обмывая очередную награду, а ему взбрело в голову налаживать срочно аппаратуру. Нагрел он в буржуйке до красна паяльник и давай контакты паять. Тут неожиданно возник обстрел минометный и один снаряд угодил прямо в его землянку, но не разорвался. Только лампу затушил. Началась паника и дед с этим горячим инструментом бросился к выходу. Как назло, в темноте споткнулся и раскаленное жало инструмента воткнулось ему прямо грудь. Да так прикипело, что вынуть удалось его только после того, как все стихло. Какую злую шутку устроила ему судьба, не правда ли? 
-И что же потом? После госпиталя твой дед приехал в родную деревню?
-Да сказал, что это осколок повредил ему грудь. На фронт он вернулся уже через неделю, успев срочно жениться на моей бабушке. Через девять месяцев родилась мама. Может поэтому она у меня такая странная? Не любит приезжать сюда.
-У меня предки тоже со странностями. Отец оставил нас сразу после моего рождения, видите ли проснулся духовный поиск в натуре творческой. Мать не стала утруждать себя воспитанием сына и отдала меня в спецшколу. Так, что я тоже не больно окружен был родительской лаской. Сегодня не виню никого и не ругаю. Росту сам по себе, как сорняк!
-Если бы все любили, как Кузьминична такого бы не было! До сих пор Матвея Сергеевича забыть не может, а он сгинул из-за другой. Вот ведь абсурд!?
-А что же, Яшка Кривой, больше не сватался?
-Ну как же, все пороги отбил, сватов несколько раз засылал, а бабуля ни в какую. Люблю говорит только одного Матвея. Тогда он сильно обозлился, запил и вскоре вовсе пропал. Вроде где-то на Алтае обитал много лет, вернулся совсем другим человеком. В Николашкино объявил себя целителем и чуть ли не шаманом. Еще раз предпринял попытку с женитьбой, но бес толку. Потом бабушка болеть стала часто, и он разумеется помогал ей, ухаживал день и ночь. Стал постоянным гостем и вроде как добился своего. Мать после школы в институт поступила и в город перебралась так, что Кузьминична одна осталась тогда.
Вечером объявился тот, о ком столько было сказано. Дед Яков с порога уже бранил Бабку и приезжего. Мол нарушили полноценный ход лечения ,режим и нанесли психологическую травму своим некомпетентным вмешательством, что Кузьминична целый день лопочет о каких то ангелах и скором отходе в мир иной, о том что он потратил столько сил поддерживая ее жизнь, а они не пустили все на с марку. Деревенский целитель недобро смотрел на Володю и костерил его сотрясая воздух. Замутив отвар и напоив Кузьминичну успокоился, даже улыбнулся на прощанье, скривив рот, произнес.
-С наступающим, вас дети! Мир вам и покой! -и удалился спиной к выходу, оставив неприятный горький осадок в душе, после себя.
Новый год справили скромно, выпив немного красного вина, привезенного Володей, послушали гармонь на улице и легли спать рано. Деревня правда гудела до утра, народ бродил туда-сюда по гостям, орали песни и даже кто-то подрался. Так прошла неделя. Молодые находили чем заняться и днем, и вечерами. Настя по уговору Володи начала учить испанский и подняла институтские конспекты, решив весной восстановиться в учебе. Сам же костоправ продолжал ставить бабушке Рейки, много читал и медитировал. Учил некоторым практикам Настю, рассказывая об особенностях индийских и китайских методик. Они понимали друг друга с полуслова, порой замечали, что обоюдно читают мысли. Старый топчан в сенях превратился однажды в ложе любви. Они ныряли в океан блаженства глубоко за полночь и терялись за пределами пространства и времени, упиваясь райскими соками. Терзали себя до изнеможения пока волна прилива под утро не выбрасывала их обессилевшие тела обратно на берег. 
В канун   Рождества Христово на деревню обрушился мор. Люди мучились страшными головными болями, вызванными явно неразмерным употреблением алкоголя, а чем-то еще. Случилось пару инфарктов и инсультов со смертельным исходом. На многих жителей Николашкино свалилась полная обездвижимость с непроходимой болью в груди. А так как дорога в центр была занесена сугробами и приезд врачей был затруднен, то местные выстроились в живую очередь к дому Яшки Кривого. Медленно, но с положительным результатом выходили от него даже почти парализованные, а те кто не успевал днем ночевали прям у его забора. Творилась полная паника! Председатель неверующий по жизни во всю эту бредятину и тот готов был упасть целителю в ножки, но по состоянию невозможному для передвижения, погибал в холодном сортире от острой диареи. Люди поговаривали между собой, что это все проделки колдуна. Мол это он навел порчу в преддверии святого праздника и растерзали бы его в одночасье, а сил хватало лишь на ругательства и оскорбления последнего. ПО причине не понятной не болели лишь в доме Кузминичны.Володя с Настей старались меньше появляться на улице и пребывали в полной тревоге и замешательстве. Однако поздним вечером Володя все-таки решил выйти прогуляться, да и бульдозеры слышно было, как работают уже где-то вблизи, значит помощь в пути. Улицы были пустынны, и он бродил, беззаботно размышляя обо всех превратностях судьбы. Проходя мимо колодца, заметил чью-то тень. Кто-то что-то уронил в глубь источника. Слышен был всплеск воды и быстрые шаги в сторону леса. Минуя последний живой фонарь на окраине селения, человек на секунду остановился, и Володя узнал в нем того, кого все считали колдуном и бросился в вдогонку с окриком-
-Стой, мерзавец! -но человек двигался, слишком быстро не смотря на хромату и чем быстрее Володя бежал, тем скорее тот удалялся в темноту. Потом погоня прекратилась в виду потери цели преследования. Колдун будто сквозь землю провалился или был в сговоре с лесом и надежно спрятан в его объятиях. Володя стоял долго, прислушиваясь к тишине, сдерживая очищенное дыхание, когда услышал где-то рядом треск, сломанной ветки и ринулся туда.
Удар пришелся в район солнечного сплетения, земля ушла из-под ног. Затем что-то оглушило в затылок и наступил полный мрак. Последняя мысль пронеслась в голове яркой вспышкой и зашипела, затронув холод забвения.
-Только собрался жениться и на тебе…
Настя не находила себе места, Володя отсутствовал уже несколько часов. В этом Бермудском треугольнике терялось все самое дорогое и она не могла ни чего предпринять. Она просто сидела, раскачиваясь на против окна, вздрагивая от каждого шороха.
Последнее, что чувствовал молодой костоправ, это резкую боль от неожиданного удара и провал в пустоту. Его вновь подняло на поверхность сознания, как поплавок, но полное отсутствие каких-либо физических ощущений не давало понять, жив ли он еще или нет. Он испытывал лишь легкое парение, как при засыпании, не чувствуя тяжести тела. Что-то подобное происходило во время сеанса ребефинга. Звенящая тишина окутывала его создавая полный вакуум и мысли в нем текли тягучей жидкостью. Все они были о любимой.
Он не помнил сколько прошло времени, только кто-то заставил его вернуться в прежнее состояние, легким уколом комара. Володя попытался открыть глаза, но мешало мокрое холодное полотенце.
-Что очнулся? -услышал он голос незнакомца. Тот снял с лица компресс и Володя узнал дядьку с бородой в стиле ZZ TOP.  Похоже они находились в его доме.
-Меня, что похитили? -и попробовал встать, но руки и ноги не слушались.
-Лежи, лежи! Я еще не закончил. Другого выхода у меня просто не было, ты уж не серчай! -и колдун, склонившись над телом Володи стал вытягивать него длинные иголки, складывая их аккуратно в стеклянную баночку. В теле забегала кровь и вернулась подвижность.
-Вы знаток в этой области, я смотрю?
-И не только в этой, молодой человек! Вас кстати, как по батюшке?
-Владимир. И что же это вы в колодец бросили? Кто вы на самом деле?
-Уж точно не тот, кем считают меня здесь. Всему виной слухи, рожденные из-за человеческого невежества. А вода в колодце отравлена. Это было противоядие. Уж больно знакомые симптомы выявились!
-И вы вот так на вскидку, определили состав? -задал вопрос Володя и принял наконец сидячее положение. Отметив про себя исключительную легкость и бодрость во всем теле.
-Этот редкий яд обладает своим привкусом и в сочетании с некоторыми компонентами проявляется в виде бурной реакции. В малых пропорциях лишь вызывает некоторые болезненные ощущения, Но с алкоголем…исход порой летальный. Кто-то решил помучить население этой деревни и выбрал способ очень извращенный для этого.
-Так надо остановить это! Надо объявить! Что мы сидим?
-Во-первых никто не поверит мне, а ты вообще приезжий! Нужно с умом подойти к делу, тем более противоядие уже есть. Ты лучше подумай кому больше всех это понадобилось? Кому это на руку? Может мстит кто-то или …хотя откуда тебе известно, ты всего две недели гостишь. Мои собственные догадки не вполне обоснованы и доказательства совершенно беспочвенные.
Володя почесал ушибленный затылок и предположил свою версию-
-Слишком уж быстро он людей на ноги ставит и причин у него предостаточно!
-Мы говорим об одном и том же человеке?
-Разумеется. -и Володя поведал историю с Кузьминичной и ее последующей странной болезни.
-Получается, что уже много лет Яшка Кривой измывается над нею, оставляя цинично маленький просвет для жизни. Под маской целителя скрывается подлый и жестокий человек.
-Если не вы и не я, то кто откроет людям глаза? Как рассказать обо всем Насте? Она же с ума сойдет, узнав правду!
-Вот она и должна! Я полагаю твоя избранница найдет в себе силы остановить зло. А я докажу с научной точки зрения!
-Кстати, забываю вас спросить, каким ветром занесло в такую глушь столь образованного человека?
-Это долгая история, но, если в двух словах…Много лет назад я жил со своей семьей в Москве. У меня был свой небольшой бизнес, квартира не далеко от центра, друзья и все, как говорится полном порядке, но случилось…
Мы ехали за город отдыхать все вместе, жена, дети. Было ранее утро, густой туман застилал дорогу, и я собирался уже свернуть с трассы, когда вдруг навстречу выскочила грузовая фура. Я не успел ни чего предпринять! Столкновение было неизбежно. В одно мгновение вся жизнь полетела под откос! Не знаю, по стечению каких невероятных обстоятельств вышло так, что, жив остался я один...? Карабкаясь с того света, еще не ведал о потери своих близких, а когда сообщили, все потеряло смысл. Я задавал Всевышнему один только вопрос-зачем?
Несколько месяцев меня зашивали, клеили и собирали по частям. Не могли врачи только одного. Вернуть мне сон. Я перестал спать вообще. Так что времени для осознания моей скорби увеличилось вдвое и для безумия оставался один шаг. Все ради чего я жил и дышал ушло в небытие, оставив мне яркие воспоминания. И я вспоминал, вспоминал …
Когда выписался из больницы не поехал домой, а снял квартиру и заперся в ней от посторонних глаз, чтобы решить, как быть дальше. Пару раз попытался напиться, чтобы уснуть, хоть на минуту, но оказалось, что бесполезно. Я просто валился с ног и лежал с открытыми глазами. Где-то в дальнем закоулке моей решимости бродила грешная мысль о суициде. Я неделями ничего не ел и отощал до крайности, казалось еще немного и сквозняк вытянет меня через окно, а ветер подхватит и закружит осенним листом.
-Да, лирики вам не занимать! И все же, как долго не спалось вам? От этого люди, по-моему, с ума сходят?
-Ну я всегда был сентиментальным немного, а не спал я целых восемь лет! За это время я пересмотрел всю свою жизнь, все без исключения, моменты радости и грусти, счастья и разочарования, падений, неудач, рождения детей даже вернулся к своему рождению! И тут меня осенило! Если мир повернулся наоборот, то существуют другие параллели, в которых мы проживаем другой опыт, более счастливый! Этот мир проходит сквозь нас, через нас и наслаивается своей энергией и структурой, но немного иной. Ведь ясновидящие и медиумы наблюдают тонкие тела духов, душ и иных существ? Если допускается возможность экстрасенсами, видеть прошлое и будущее, значит есть в нашем мире еще много, чего мы не готовы еще обозревать! А когда я все-таки отбросил последние сомнения, то возможными стали многие вещи. Я увидел их! Моих любимых! Однажды, сидя на скамейке в городском парке, я почувствовал чье-то присутствие. Они, моя жена и дети стояли напротив и улыбались! Я расплакался от радости и помахал им рукой. Слезы застилали мои глаза, и я боялся упустить увиденное, но все стало размытым и от напряжения пошла кровь носом. Видение исчезло, но теперь я стал видеть их часто и даже общаться мысленно!   
Чтобы занять все свободное время, я стал много читать. Раздобыл много книг по философии, эзотерики, медицины и даже занялся йогой. Мои друзья и знакомые потеряли меня из виду надолго, я пока не готов был возвращаться к прежней жизни. Для того чтобы заработать на хлеб я устроился сторожем на продуктовую базу. Хозяин был весьма удивлен таким ценным кадром, не пьет, не курит и никогда не спит. Днем он замечал, что я подрабатываю грузчиком и проходя мимо всегда здоровался и качал головой.
Так прошло три года и однажды меня нашел один старый приятель. Мы были с ним знакомы еще по школе. Не знаю откуда он узнал обо всем, ведь жил он уже много лет за границей, но появился с идеей отправить меня в Китай на лечение. Там объявил он, заставят тебя поспать, а если серьезно, то с таким случаем традиционная медицина не сталкивалась еще. Чтобы человек в Кому впал, это понятно! Просыпаются люди и через 25 лет, но, чтобы сильное снотворное, по две лафетки, только зевоту вызывало, это нонсенс.
Так мой друг настоял на своем и через месяц мы вместе вылетели в Китай. Он проводил меня до самого монастыря, который находился в дальней провинции…и у ворот главного храма, крепко меня обняв пожелал удачи и здоровья.
-Получилось? Сон вернулся?
-Как видишь! Рассказываю о себе, а у самого глаза слипаются. Вылечили монахи китайские, однако! Я даже остаться хотел там при монастыре, но Россию люблю матушку! Домой потянуло, ведь все, что у меня осталось-это Родина моя! В город правда не вернулся, а вот живу здесь в Николашкино. Природа очень красивая, воздух чистый и спокоен я здесь, не страдаю от одиночества.
-А это правда, что медведем общаешься? С березами разговариваешь в лесу?
-Знаешь, когда достигаешь внутреннего безмолвия, возможно все! Можно говорить даже с неодушевлёнными предметами, узнавать их историю. Находясь в каком ни будь музее окунуться в другую реальность и читать ее в настоящем времени! Если к любым обстоятельствам жизни подходить только с точки зрения рассудка, то решимости открывать новые горизонты недостаточно. Мир порой наоборот закрывается от нас с помощью нашей лени, неоправданной печали и стремлением поймать иллюзию! И парадокс в том, что иногда ведущими мотивами к действию, являются боль, стресс или большая потеря.
-А как же любовь?
-Любовь –это главная движущая сила и самое ценное, что нам дается свыше!



Максумов ехал в переполненной теплушке, в ней было тесно и накурено. Большую часть занимали бывшие штрафники. Война была позади, но тревога в душе не оставляла бывшего понтонщика. Контингент присутствующих не давал повода расслабиться даже сейчас, когда его разделяли с домом считанные дни. Он сидел тихо, поджав ноги и смотрел сквозь щель вагона на мелькающие виды. За спиной хоронился потрепанный вещмешок и завернутый в тельник японский трофей.
В дальнем углу шумели, активно что-то обсуждали, при этом булькали и бряцали кружками. Далее поезд дернулся и затормозил. В том же углу послышалась ругань на нескольких языках, звон разбившейся тары и возня неустойчивых тел.
 Двери теплушки распахнулись, вагон зевнул прямо напротив водонапорной башни. Нестроевая масса ринулась было к воде, но дорогу уже преграждала цепь краснопогонников во главе с особистом двухметрового роста. Тот набрав побольше воздуха в легкие гаркнул, охватив внимание всего железнодорожного состава-стоять! Смирно! Назад, отставить. От неожиданности у многих попадали котелки. Неровный строй солдат, искупивших перед родиной кровью и потом свои грехи, дышал в сторону особиста Николая Громова, нездоровым выхлопом и немного ядом. –Старших по вагонам ко мне! И принялся теребить мундштук из слоновий кости, подгнившими передними резцами зубов. Николай Громов был родом из сибирской деревушки, обладал недужим здоровьем и никогда не курил. И не понятно было на первый взгляд, зачем ему эта, отобранная у одного репрессированного майора, антикварная штучка.               
Мундштук представлял собой продолговатый чешуйчатый корпус с когтистыми лапками и серебряным пояском по середине. На нем была вырезана надпись, что она означала Громов не знал. На конце же изделия из слоновой кости красовалась голова дракончика. Сам мундштук слегка потемнел после смерти бывшего хозяина, хотя данная перемена была врятли замечена, а и черты демонические   как-то поугасли.
Сам же майор расстрелянный, по ложному обвинению, почти в конце войны, получил мундштук в подарок от одного англичанина за спасение при обстоятельствах мне не известных. Но с историей курительной штучки.
Приобретена она была в Индии, за сущие гроши у странствующего торговца, тот что-то говорил о магической душе данного предмета и об удаче того, то будет из нее курить. Бред не бред, а с тех пор англичанину везло и не важно было, что он из нее дымил, толи положив на кончик языка дракона шарик гашиша, толи Данхил, главное курил. А это было главным условием! Торговец об этом упомянул трижды, ибо исход покупки мог стать совершенно иным, сам он собирался податься в саньясины и никотин имел к этому прямое отношение в виде препятствия.
Англичанин еще до оккупации Европы немцами купил дом в Манчестере, удачно женился, открыл антикварную лавку в центре и зачем-то поперся потом на военные действия в первый месяц открытия второго фронта. Однако ему везло и там, пока он не заболел туберкулезом. Пришлось бросить курить.
Наш советский офицер майор Чернов, был и так не робкого десятка, и пуля его не брала и мины он обходила погубила его баба. Не помог ему мундштук, потому что сам отказался, не смог унижаться он, любил дюже ту самую жену полевую комбриговскую. А курить майор стал в двое меньше, так, как и легкое было у него теперь одно. Вот и списали его по самое не хочу. Так и пересеклись пути его с Николаем Громовым. Особист был по натуре трусоват хоть и сибиряк, а по сему страсть как завидовал людям сильным духом. Собрался было майора поломать в своей паучьей норе, жути нагонял да слюной брызгал, но тщетно было все. Майор знай себе ухмылялся, кровью похаркивал и мундштук посасывал. Папироски Громов не давал и сам сука не курил, пытал про какую-то измену. Мол записулька на тебя свыше говорил, компроматы какие-то и вскользь про мундштук расспрашивала только стену пред собой чувствовал непрошибаемую.  Потом пулю в затылок сам лично выпустил, испытал наслаждение ненадолго. И вышла вся любовь земная из майора со струйкой темной искать дальше сердца такие же преданные, где то в небесах, в колыбелях вечности, чтобы соединиться и  уже не расставаться.
А Громов, подобрав мундштук, испытал прилив сил, теперь он подумал страху не бывать! Решительно проследовав в свое дежурное расположение, встал перед зеркалом и засунул дракончика между зубов. Отражение не поддалось его логике и выдало все тот же глупый вид, вызвав очередную вспышку гнева. Расстройство неустойчивой психики подавил в литрах дармового спирта, а вечерами сквозь дебри затуманенного сознания к нему кто-то пробивался, шепча и мурлыкая из пасти дракончика. Громов остервенело продолжал грусть мундштук, тупо заглядывая время от времени в его тонкое отверстие, чем больше озадачивал сослуживцев.
Мундштук же кипел от ярости и возмущения, в виду полного отсутствия действий по поводу его предназначения. Его не курили. Канал внутри уплотнялся, чешуя блекла и интуиция данная ему мастером медленно притуплялась.
Тибетский ремесленник, принадлежавший к религии Бон, изготавливал предмет для курения по всем канонам и технологии, имеющей за плечами тысячи лет. Только после этого кусок бивня или дерева оживал и в него вливалась сила. Тонкая резьба и искусный рисунок были лишь оформлением того, что жило потом в нем.
Когда однажды под утро, во время полной луны, мастер закончил свою работу и убрал инструмент неземного происхождения подальше в глубь пещеры, ветер гнал тучи над ущельем величественных Гималаев, завывая и убаюкивая исполинские вершины. В наступивший просвет мастер простер свои руки к небу и прочитал заклинание, затем посмотрел сквозь отверстие мундштука на далекое небесное светило и вдохнул через него жизненную квинтэссенцию. Дракончик ожил и засветился!


Станция напоминала муравейник, и главный муравей двухметрового роста властно жестикулировал и отдавал приказы, наводя ужас возможностью оставить любого здесь надолго. В зубах у него тилепался мундштук из слоновой кости. Громов чувствовал себя очень важным и нужным в этом механизме по сортировке всего, что докатывалось к нему по рельсам запутанной жизни. Сам выходец из деревни в девяносто девять дворов под названием «Перещекино», имел семь классов сельского образования при этом обладал, повышенной проходимостью по головам других и изворотливостью. Этого ему было достаточно, чтобы провести всю войну в тылу, ловя по ночам призраков. А еще он разбирался в оружие и любил его особенно холодное.
Сейчас на него смотрела дюжина полукопченых угроз всему империализму в выцветших ватниках и ушанках, хотя на дворе была ранняя осень.
-старшего вагона ко мне! И Громов поймав за ухо мужичка с котелком из максумовского вагона, повторил свою команду, прямо в орган слуха, отчего воин красной армии упал навзничь, как при бомбежке.
Тут не утруждая себя уставными заморочками к нему приблизился и обратился тип неопределенного возраста и звания. -
Гражданин, уважаемый начальник, чоли немцы опять али японцы наступають? Шо за паника? Народ жажду утолить требует, а его на шугань сажаете. Ну я старшой, нужон порядок организуем.
И Громов уже обмякши, махнул рукой и цепь разомкнулась. Человек без погон, со знаками отличия лишь на кистях рук и полнейшим самообладанием ввел гиганта с мундштуком в зубах в некий ступор.
Максумов оставался в теплушке, ждал земляка с котелком прохладной воды, боясь оставить свои вещи. Из тех, кто не покинул вагон был дагестанец по имени Андрон. Этот житель гор подошел к нему, шатаясь на маленьких кривых ножках, с пачкой папирос Казбек.
-У тэбя там чтэ, золото? Дэржишь всю дорогу, нэотпускаешь, спирт с братьями нэ пьешь, нэ уважаешь? И , татарин, тэбе говорю!
Максумов безразлично развернул сверток и протянул дагестанцу. Тот, взяв в руки вынул медленно меч из ножен.
-Вай мэ! Да ты мужчына! И даг выставив лезвие перед собой, низко присел. Когда еще несколько ротозеев повыскакивали со своих нар, горец уже танцевал, вернее исполнял в полном угаре что-то свое, под звучавшую только в его голове музыку, закрыв при этом глаза. Максумов оцепенело следил за траекторией меча. Воздух будто стал плотным, казалось рисунки от рассекающего лезвия, падают к его ногам, наводя ужас. Андрон прокрутил еще пару восьмерок в такт проходящего рядом состава и взмахнул три раза. Как раз в тот момент в теплушку зашел истопник и шаря в впотьмах одной рукой, попытался уложить вязанку дров…Но его удивленная голова съехала с плеч и закатилась за буржуйку, причем успев непристойно выразиться по отношению к данному неудобству. Свободная от непосильной ноши рука попыталась было поймать часть тела, отвечающую за слух, зрение и многое другое жизненно важное, но тоже как-то неловко отстала, упав на грязный пол. Фонтаны крови заливали уже все и всех вокруг, мирный вагон в одну секунду превратился в кровавый театр на колесах вместе с танцующим дагом. Финалом же стало полное раздвоение личности истопника. Это явилось командой для общего вопля и резкого покидания расположения теплушки.
Меч ликовал. Насытившись кровью вибрировал от удовольствия и готов был уже спеть песню «как упоительны в России вечера», но тут глаза Андрона открылись и захлопали с немыслимой частотой, как будто пытались избежать душевную травму от увиденного. Меч слегка обиделся, потому как действие со стороны убийцы, оказалось непреднамеренным. Горец, попытавшийся освободиться от оружия встретил сопротивление, руки как будто вросли в рукоятку и его начало бить мелкой дрожью. Из тех, кто не покинул кровавый театр был Максумов, он лежал в позе эмбриона, обхватив голову руками, в луже крови и напоминал собой мясника, не сдавшего первый экзамен.
Первым заглянул к ним старший вагона, его непотопляемой невозмутимости можно было позавидовать.
-Хм, любопытно! Это ты у нас главный злодей? -обратился он к горцу
-Нэт, нэт мамой кланусь я нэ чайно! Сабла брал, танцэваль, а он сам умэр! -Кричал Андрон, делая шаг в сторону выхода, но его затрясло еще сильнее. Теперь создавалось впечатление будто у него кабель в руках в десять тысяч вольт. И как само разумеющееся дальнейшее разобрать было невозможно. Меч изгалялся, его создали не для самодеятельности!
Какой-то контуженный артиллерист бегал в это время по станции с воплями о смертоубийстве, наводя панику в хозяйстве Громова Николая. Тот уже бежал, бросив горячий борщ со сметаной, обгоняя на ходу ремонтную дрезину, к месту беспорядка.
Смеркалось. В районе несчастной теплушки замигали керосинки и армейские фонарики. Шок переживали все, но общими усилиями входили в русло и занимались вполне мирными делами. В воздухе повис аромат тушёнки и картофеля, аппетит пропал в единичных случаях.
Тело истопника придали земле на местном кладбище со всеми почестями. Много пришло местных жителей, прознавших о трагедии. В послевоенные месяцы это было первой новостью, выходящей из ряда вон.
Максумова пока держали в местной гауптвахте до выяснения следующих обстоятельств: откуда оружие, с какой целью перевозилось и куда намеревалось попасть.
Андрону Меч напоследок сделал подарок внушительный. Посчитав всё-таки за соучастника, который не должен страдать за прихоти самурайского оружия, он подменил точку восприятия у человека по имени Андрон, на нечто «иное «тем самым избавил от дальнейших страданий от системы наказания. Став уже загадкой для поклонников Фрейда и Юнга, был помещен в областную психушку. Сам же главный виновник был помещен в каптерку к особисту и пребывал на седьмом небе.
Поезд ушел без них. Громов глумился над Максумовым третий день, краткие уроки Левы не прошли даром. Он казался Николаю, резиновым шаром, который не лез в его пасть, а просто прибить его не хотелось. И тогда он решил отпустить Максимова на все четыре стороны, тот выбрал одну и пустился в долгий путь, совершенно забыв про меч. Встречный ветер теребил его кудри, шептал голосом любимой был его спутником и собеседником. А еще высоко с неба ему маячил Лева Байчток, посылал воздушные поцелуи.
Некоторое время спустя, Максумов вновь глядел в отражение колодезной воды. Мимо проплывала вся жизнь, а тот, кто наблюдал это уже не был прежним.
Оставшись наедине с мечем, Громов запричитал от свалившегося на него счастья. Сутки напролет гладил и целовал холодную сталь. Меч наслаждался, щедростью похвал и уважением истинного ценителя, подпитывал человека древней энергией. Коля даже бросил пить, а мундштук убрал подальше в дембельский мешок. Так прошла неделя.
Громова разбудил настойчивый стук в дверь. За окном в добавок проливной дождь барабанил по железному карнизу. Вечерело. Особист достал из-под одеяла меч, убрал его под кровать и поплелся открывать.
-Кто там?
-это я пан Жданек!
-Какого хрена тебе польская морда, всех панов уже порешили, один ты остался, крутишься тут!
-Коля пить будешь? У меня коньяк трофейный.
-Все равно расстреляю гада, вы писатели все пидерасты!
-это музыканты того, а я Коля как все. Ты дверь откроешь? -Щеколда с шумом отъехала и мокрый насквозь Жданек буквально ввалился в пространство, пропитанное потом и оружейным маслом.
-Ты что с карабином спишь? Ха-ха-ха! -сказал писатель и получил смачную оплеуху.
-Нет я сплю с саблей. -ответил чекист, поднимая с пола творческую натуру.
-языком поменьше трепать надо и водрузил писателя как куклу за стол.
 -Я ж тебе не только сосед, Коля, я твой лучший друг. Наливай! -Коньяк забулькал по кружкам, и они чокнулись. Тонкие пальцы писателя теребили плитку шоколада, нарушая молчание, шелестом фольги. Затем Жданек опрокинул еще одну и выпалил фальцетом.
-Не хватает чего-то итить твою! -и тюкнул по столу розовым кулачком.
Реакция Громова была по истине отеческой, он нежно погладил поляка по головке. -Есть хочешь? Щаз сбегаю к поварихе напротив! Закусывай пока дрянью немчурской.
-да нет же! Нет у меня аппетита, пишу вот вроде неплохо, роман новый начал и чего то не хва-та-ет!-И хватанул горячительное  бесцеремонно прямо с горла,-бестолочь я!-и быстро ретировался за порог. В след ему басил чекист, -Правильно! Иди и покончи собой, избавь нас от критики, своих тут хватает на земле русской!
Назло чекисту писатель притащил под утро в старый барак повариху Зинаиду. Одноэтажное строение находилось на окраине поселка и имело репутацию …Толкнув дверь ногой Жданек, проследовал прямиком к патефону. Обрусевший поляк любил фокстрот и не замедлил оповестить об этом всех, за соседней стеной тоже потеряли последнею надежду поспать. После короткого ужина следовали столь же непродолжительные прелюдии. Зинаида хохотала без прерывно, а писатель все время что-то ронял. Затем погас свет и заскрипела кровать, Громов достал револьвер и начал скрупулёзно начищать.
Обратив красавицу в собачью позу, писатель совершал акт любви, тихо подвывая, чем еще более смешил повариху и тем меньше нравилось это остальным обитателям совдеповской халупы. Ее бледная мраморная спина и розовые ягодицы воспаляли Эрос в творческой натуре, вой становился на октаву выше, в комнате особиста рассыпались патроны. Зинаида, поняв, что в этом положении все зависит от нее, старалась порадовать партнера небывалой частотой и амплитудой
фрикций. Писателю это нравилось, он ощущал себя наездником и держась за длинные косы Зинаиды, он уже не выл, а рычал! Там, где кончались ритмичные движения уже возникали конвульсии звериного накала. В глаза пьяного Жданека ночной сквозняк сыпал и задувал искры далекого, невидимого мира. В этот самый момент контуры эротической фигуры под ним стали исчезать, их место стали занимать совсем другие картины. Ландшафты незнакомых материков, сочные пейзажи непроходимых джунглей, события, пестревшие своей небывалой насыщенностью и герои в них, были не похожи на соседа в бараке. Скорость просмотра у писателя увеличилась, как и его пассы, смысл ощущаемого стал тоньше и глобальнее, весь узор происходящего, происходившего и будущего связывался золотой тонкой нитью, которая его обходила. И вот на самом пике нечеловеческого оргазма, на самой вершине райского блаженства, когда рецепторы вселенского счастья должны были уже взорваться, когда все обитатели барака замерли в ожидании салюта, писатель воскликнул-Я понял, чего не хватает! Любви! Любви! Любви! - и шлепнув в порыве творческого прозрения Зинаиду по толстым ягодицам, бросился прямиком к печатной машинке роняя в спешке на грязный пол много нереализованных поляков. Бедная повариха не разрешившая свою женскую само актуализацию, хладнокровно брошенная без объяснений, стояла на краю пропасти своего слабого рассудка, вернее лежала забившись в угл и тихо плакала в простыню.
Писатель же яростно отстукивал по клавишам сюжет, блаженно закатывая время от времени глаза. Его прорвало как старую дамбу, орошающею нефильтрованным потоком незримые площади. -Вот она эта золотая нить, которой шьются все узоры в мире! -думал и анализировал воспаленный мозг Жданека,-вот чем клюются небеса и планеты, на чем держимся все мы человеки! Любовь! Мир наоборот! Все намного гармоничнее в нем, чем мы думаем, все устроено не так, как мы себе представляем. Есть другие ценности и жизненные цели. Малое эго узурпирует высшее Я.Мир наоборот воспринимается относительно момента сотворения сущего! Эти внутренние противоречия диктуют нашему восприятию оценку. Мать жизни является и матерью смерти! Уродливые порой маски бытия на то и существуют дабы подчеркнуть истинную красоту. Необходимо лишь настроить свое намерение и мир наоборот, покажет истинное лицо-внутренний монолог художника вдруг перешел на шаг, и он пустил слезу. Вознеся руки в сторону открытого окна, поблагодарил господа вслух и три раза перекрестился по-католически при этом торжество момента подтверждал его детородный орган, устремленный также ввысь. За стенкой скрипнула койка, Николай не спал, -всё-таки надо его расстрелять, надо! -Взвесив весь ночной кошмар, решил он и повернулся на другой бок. Его душевное томление было вызвано не только этим, Громову   тоже не хватало любви. Ему захотелось вдруг сильно домой.   
Светало. Писатель курил, стоя у окна, погрузившись глубоко в мысли о вечном. Эйфория сменилась грустью, на него накатывалась суровая действительность с атрибутами без права переписки, алыми кумачами и гречневой кашей с кислой капустой на завтрак. Художник слова трезвел. Беспросветное завтра довлело над ним и щемило, не давая вздохнуть полной грудью, хотя кое какие семена концептуальности уже грызли в нем бетон устоявшегося сознания.
Зинаида громко похрапывала, уткнувшись лицом в стену. Теперь она сновидела другую, более подходящую развязку постельной сцены и если бы кому-то довелось узнать, что таится и дремлет в ее распалённом и не затушенном женском сознании, то непременно бы занял очередь пораньше и первым в столовую. А писателя она решила отравить. Нечего так над бабами издеваться!  Сука польская.



«Деятельность воплощённого заключается в том, чтобы опровергнуть своим существованием притязания Тирана-душегуба, который перекрывает источник благоволения тенью своей ограниченной личности» -прочитал вслух Николай Громов из одной конфискованной книги и зашвырнул ее горящую пасть буржуйки. Антисоветская литература вспыхнула мгновенно, только осадок остался какой-то неприятный в душе. Было что-то там зловеще правдивое и неприемлемое для него члена партии. Необходимо уничтожать подобные материалы, подрезающие в корне идеалы строящегося будущего в стране Советов. -Да много еще работы у нас коммунистов! Смута, как сорняк, задумался, а она вон уже корни пустила, цветочки, колючки. Когда же отдыхать прикажете? -Коля плюнул смачно в сторону печи и захлопнул дверцу. Он уже который день убеждал себя взять отпуск, мешали некоторые обстоятельства службы. Все последние события нарушали привычный ритм его жизни, не давая концентрироваться на карающем механизме правосудия, ставшем после войны каким-то затянутым. Раньше бывало раз и к стенке, сейчас нет, суди понимаешь, разбирайся, открывай толстые папки с делами. Все точка на этом!

Чихнув в атмосферу выхлопом,
машина рванула с места, оставляя клубы пыли. Водитель спешил оставить попутчика на развилке между дорогой в районный центр и деревню «Перещекино». Он хорошо знал человека в военной форме, холёного, сытого и наглаженного, как на парад. Посмотрев в зеркало заднего вида, шофер помахал кулаком в сторону удаляющейся фигуры. Молодой человек за рулем был младшим братом, надолго осужденного ефрейтора, опять же по стечению обстоятельств и непосредственному участию Николая Громова. Вся деревня уже давно возненавидела особиста-палача, даже дочь одноногого кузнеца Парфена, Надя с детства дружившая с задирой Колей, вышла замуж за вернувшегося еще в 1943 по случаю ранения рыжего Валерку. Валерка потерял на фронте один глаз и носил повязку. По этому случаю его все кликали пиратом.   
Громов шагал вдоль старого леса, за пригорком должна была появиться окраина деревни.   Коля дышал полной грудью, над ним возвышались вековые сосны и пахучий кедр, ближе к Перещекино разношёрстный лес багряно-желтых цветов, проходил густой каймой. По другую сторону тянулись поля, хлеб давно уже убрали, но кто-то на тракторе бараздил вдоль стогов. Особист, скинув кожанку и вещи с плеча, метнулся к тарахтящему агрегату. За рулем сидел его одноклассник Петька Рыжов.
-Здорово, братуха! -крикнул Николай и помахал рукой трактористу.
-здорово…-ответил Петька, улыбаясь и узнав в бегущем человеке Громова, разом осекся и сменил улыбку на довольно неприветливую гримасу.
-Ты что не узнал кореша! -Громов раскрыл руки для объятий.
-Узнал, как же, только радости не имею-сказал человек на железном коне и заглушил двигатель. Он спрыгнул с колеса, попинал зачем-то шины, выплюнул цигарку и растолковал затем не второпях старому корешу об отношении местного населения к его персоне. Громов поначалу разьерепенился и готов был наладить свою справедливость в деревне, но затем стал задыхаться и потух прям на пашне, ковыряя землю отвыкшими от тяжелой работы пальцами. А друган его продолжал глаголить, цыркая плевками на кирзачи и дымя махорочкой. Когда начало темнеть, Коля попросил не говорить никому о том, что он приехал, подарил Петьке мундштук и удалился в сторону леса.

Громов долго бежал по тайге, падая и спотыкаясь, ревел, как медведь, пугая птиц и зверей. Он рубил наотмашь кедровые лапы, пробиваясь вглубь леса, подальше от людей, подальше от самого себя, пока совсем не выдохся. Он уронил меч на землю, густо усыпанную пожелтевшими иголками и упал ничком, тяжело дыша и роняя крупные слезы на бархатный мох. Меч тоже стонал от досады, но по своему поводу, -Слабак человек, возьми себя в руки, иди и разберись с людишками, покажи свою силу! Вставай, беги обратно!
Николай встал, но не двигался с места, а только мычал и ворошил вокруг себя ладонями, расчищая полянку. Затем, схватив в руки самурайский меч, стал судорожно капать землю.
-Неужели могилу роет? Какой позор мне !?-Шипел японский трофей и повизгивал, натыкаясь на камни. -Да я вам что, лопата какая ни будь?!
А Коля все копал и копал, разбивая руки в кровь, черпал сырую черную землю наощупь, пока весь не погрузился в яму. Лес как будто почувствовал, что то, с треском сломалась и   упала пара мохнатых веток, накрыв импровизированную могилку. Громов лег на прохладное дно и крепко заснул.



Громов не мог понять, как быстро выбрался и нашел дорогу в родную деревню, вокруг царила сплошная тьма, лишь ведомый каким-то чутьем и подгоняемый ветром брел в направлении далеких огоньков. Голова гудела будто с тяжелого похмелья, ноги были ватными и заплетались. Из всех вещей только меч. Мысли туго двигались, анализ запаздывал. Вот и Перещекино. Голубоватый свет окутывал дома и сады, луна буквально висела над головой и немного покачивалась. Тишина стояла звенящая и даже собаки не тявкали, когда Коля подошел ближе к дому. -Странно как-то все! Померли что ли все за ночь, али сбежали? -Громов не услышал собственного голоса и попробовал крикнуть. От натуги чуть не лопнул. Шагнув в сторону калитки замер, на пожелтевшей стене углем было написано ДУШЕГУБ.
В запустевшем огороде царил бурьян и чертополох, а яблони осыпались в плодовитый сорняк. Оглядевшись Громов, заметил идеальную чистоту и порядок в соседних садах. Подошло тошнотворное ощущение, что не в порядке он сам. Неожиданно захотелось помолиться первый раз в жизни, и Николай поднял голову к небу, собравшись искренне покаяться, но вместо божественного света и ангелов увидел нечто другое. На большом и пушистом облаке восседал мастер Такамура в белом кимоно и какой-то молодой человек еврейской наружности с веером из павлиньих перьев. Они весело о чем-то разговаривали и с любопытством поглядывали вниз.
Не найдя какого-либо логического объяснения, Громов отмахнулся от видения и решил сорвать злость на соседних грядках. Он перемахнул через плетень и ворвавшись в строй капусты, начал жестоко ее уничтожать, рассекая кочан за кочаном самурайским мечом.
Меч не скрывал недовольство от своего глупого положения и постоянно выпрыгивал из рук, приговаривая –Коля, доиграешься я злопамятный! Крови хочу, крови! Но Николай не слышал, шинкуя все, что попадалось на пути, кромсал неистово, пока на пути не встал сарай с домашней живностью. Мокрый от липкого пота боец с овощами замер перед входом. Из глубокой темноты сначала послышалось хрюканье и чавканье, затем нарисовалась огромная розовая свинья с человеческим лицом и заявило-Николай! Сало будешь!? В нем Коля узнал мельника Пашу по фамилии Мороз.
-Буду! -ответил чекист и рубанул по хряку наотмашь. Кожа расползлась на части, открывая внешнему миру внутренние органы, как в учебнике по зоологии. Вслед за хряком наружу повыскакивали куры, утки и кролики, крича и вопя одно только слово «Душегуб» Громов не жалел никого, кромсая на лево и на право. Те, кто уходил от губительного лезвия, тоже долго не выживали, они умирали от тоски, где-то на краю деревни. Кровь заливала все вокруг, фонтанами била и пульсировала высоко над деревьями. Сарай оказался безразмерным, вскоре из него ломанулось стадо коров и бросилось в рассыпную, топча грядки и валя заборы. Первая телка, которую зацепил мститель, имела на боку надпись: «Дело №5». Рогатая морда отделилась от тела и тоскливо взирала на побоище с кучи вилков. Чекист вспомнил что это было за дело и в каком году. В свете данного представления возникшее чувство вины лишь качало насосом адреналин в жилы, не давая опомниться. Когда Громов попытался остановиться, чтобы утереть лицо, яркий луч света больно ударил в глаза. Коля долго их тер пока окончательно не проснулся в своей могиле.
Человек раздевшись по пояс, долго сидел на коленях с закрытыми глазами. Он покачивался из стороны в сторону что-то напевая себе под нос, то навзрыд, то почти совсем безумно. Затем вскочил на ноги, обмотал гимнастёркой лезвие меча в двух местах, поговорив недолго с оружием, воткнул его в себя. Чуть помедлив, провел по горизонтали, пока силы не покинули и боль стала не выносимой. Изо рта пошла пеной кровь и внутренности повылазили наружу бесформенной массой.
-Как же не эстетично,бляха муха! -подумал, теряя сознание Громов.
-Как упоительно! -промурлыкал меч.
-Как грустно! -промолвил сверху мастер
-А что же произошло с остальными? -спросил Лева, покачиваясь уже на сером дождливом облаке?
Мастер не спешил с ответом пятьдесят земных лет, только потом уделил внимание вопросу, продолжая созерцать мир внутри себя-
-Спят они до поры до времени! Ждут, когда смогут выполнить свое предназначение. Они вечны, как и мы, только сон иногда притупляет сознание и забирает память, иначе зря меня казнили так рано. Вот погляди!
И Такамура взмахнул длинным белым рукавом в сторону Тихого океана. Золотая пыльца рассеялась и появился японский летчик, пикирующий на американский эсминец с криком «банзай!». Одной рукой он держал штурвал, в другой крепко сжимал самурайский меч. После взрыва парень удалился туда, куда ему обещал император всея Японии, а меч канул в морскую пучину, напоследок черканув камбалу пополам. Рыба всплыла в двух местах, меч зарылся в тину. Он долго еще не увидит свет и не блеснет на солнце сталью, пока какой ни будь отчаянный дайвер не возьмется обследовать дно в этом месте военного захоронения.