Возвращение

  В годы войны мне часто снился один и тот же сон: кто-то, или что-то преследует меня, и я бегу к своему главному укрытию, бегу домой. Вот уже цель близка, ещё шаг - и я спасена. Но вдруг силы оставляют меня, и я не могу подняться на ступеньки крыльца…
  Наверно, в этом сне в единое сплелись страх перед войной и любовь к тому, что осталось в прошлом, к той счастливой безоблачной поре, которая называется детством. Именно эта любовь к родному дому заставила нас в 1944 году, почти сразу после его освобождения, вернуться в Минск.
  Стучат колёса поезда, за окнами проплывают леса, маленькие деревушки, а моя мысль бежит вперёд и рисует в воображении радостную встречу с тем, что жило всё это время в моей памяти.
  Мы едем с мамой. Перед самым отъездом папа заболел, и его пришлось оставить в Москве, в больнице. Но это не смогло омрачить радость возвращения…
  Поезд замедляет ход. Мы подъезжаем. И сразу светлое настроение сменяется тревогой: Минск в развалинах. Уже на окраинах были видны раны, нанесённые войной. Но ещё страшнее в центре – вокзал разрушен, привокзальная площадь и ведущие к ней улицы в руинах…
  Нас прямо с поезда привезли в одно из уцелевших зданий университетского городка. Там, с обратной стороны корпуса, было что-то вроде общежития для  преподавателей. Когда мы вошли в огромную пустую аудиторию, с окном во всю стену, неуютную и холодную, да к тому же без освещения, последние надежды на что-то хорошее  оставили нас.  Мы сели  на чемоданы.  Что же делать?
  Но  хорошее всё же пришло.  Чья – то невидимая  рука  организовала помощь.  Принесли три железные кровати, выделили  постели, а один  из преподавателей  физики провёл электричество, и в центре комнаты подвесил  лампочку. Загорелся свет, и на душе стало светлее оттого, что мы не одни, что рядом люди, способные  помочь нам.
  Через некоторое  время наше жильё согрела железная печка - буржуйка, появился стол со стульями, вешалка под простыней  вместо шкафа – началась новая для нас жизнь в родном городе.
  Минск освободили в июле, а в сентябре уже начали работать школы. Мне приходилось идти в школу вдоль развалов домов, которые пугали своей зияющей пустотой и, казалось, угрожали таящейся в них опасностью. Первый год был тяжёлым: в школе ещё  шёл ремонт, не было тетрадок, и мы писали на белых ободках газет; в классах было холодно, и приходилось сидеть за партами в пальто; изредка прорывались к городу немецкие самолёты, и тревожный вой сирен  напоминал не очень далёкое прошлое. Но учителя с самых  первых дней  учили нас по –настоящему, невзирая на трудности, не делая поблажек, они вводили нас в удивительный мир знаний.
  А наш довоенный дом, о возвращении в который мы мечтали все эти годы, не встретил нас – он был разрушен…