Скажи, зачем бежишь?

Я все своё уже похоронил, и слава Богу, большее - досрочно,
Среди могил мне не бывает весело, и больно...
                не бывает тоже.
               
                ***

Я помню все счастливые моменты, все то, что каждый мне когда-то подарил,
Надежды, страсти и мечтанья: всё там осталось, но что, скажи, сейчас? Тягучий ил?

Похоже, но не то. Душа моя, бывает и буксует в топях, но все же к светлому она бредет,
И спотыкается, но ковыляет, когда почище лес - та ускоряет робкий ход,

На мягком мхе, родном, подышит полной грудью, а у кустов шиповника - передохнет на миг,
И в дебрях ей, переступая, будет трудно, но знает лишь она одно - ей к полюшку идти.

Там можно перейти на бег, и там простор - свобода! Там свежий ветер и прохлада утренней росы,
Назад оглянется: и чаща, и завалы, напоминать лишь будут о дарах родной тайги.

А впереди река, узка и неказиста, и дальше вся в болотах, а за ней лесок,
Но он уже другой, рябой и низкий, к нему плывёт она, сырая - островок,

Спасения хватает, от одного к другому - вязнет, не сдаётся, местами тонет: темнота!
И холод в ноги, кажется - хватают! И тянут вниз! Нельзя, нельзя!

Выныривает - снова остров, и дальше так, во тьме и холоде воды, спешит она.
На берегу плюется, выгоняет с лёгких, всю муть, что нахлебала с илистого дна.

"Скажи, куда ты меня гонишь? Я знаю, надо мне идти, вот только не пойму, ради чего?
И почему нельзя остаться там, где так привычно, неужто счастья ты не хочешь моего?"

И плачет, и рыдает, осокой руки изрезая, вцепившись в стебли трав - лежит она:
Холодная, сырая, продрогшая от головы до пят, вопросами себя терзает,

Ругается на рок, что заставляет: метаться и стонать, тонуть, в последний миг всплывая,
И кажется иссякла, но наступит день - и снова побежит она, все дальше пятками сверкая,

     С верстою каждой меньше та
         вопросы будет задавать
                судьбе.