А реальность ли это? Глава 1

– О, у тебя аврал? Имей в виду, не смей урабатываться, сегодня у нас караоке.
– Света, я не буду петь караоке, ни в коем случае.
– Только попробуй. – Ответила подруга и отключила телефон.

Дарина решила немного отдохнуть, раз уж ради звонка она слезла со стремянки, на  которой она стояла и мыла потолок в этой комнате. Сделала себе кофе и удобно устроилась в кресле, включила телевизор, нашла музыкальный канал, и под звуки природы, пение птиц и шум леса, расслабилась. Отхлебнув кофе, поставила чашку на стол, откинувшись на спинку кресла, замерла, уходя в пение птиц.
Вскоре вся комната куда-то ушла, она оказалась с подругой Светкой на улице, та тянула её  за руку в кафе, Дарина всячески упиралась

– Света, я не буду петь караоке, ни в коем случае.
– Почему? Дарина? Ведь всегда пели и у нас здорово получалось.
– Мы не пели, мы орали, Светка и когда это было? Вечность прошла.
– Да, ладно вечность! Последний раз совсем недавно, день рождение мой отмечали. Нам ещё тогда так все аплодировали, а один мужчина, так он аплодировал, громче всех.
– Не помню, там полное кафе было народу.
– Оторвались мы тогда по полной, Ольга даже танцевать вышла на танцпол под нашу песню. Да и ты прилично подтанцовывала.
– Я просто помогала танцем пению, а оторвались вы, я же….

– А надо было винца-то хлебнуть, и веселее было бы, а ты сок свой потягивала. Нам хотелось ввести в веселье тебя, да скажи спасибо тому красавцу, что аплодировал громче всех. Он усмотрел, как тебе  девчонки наши сок подкрепили, коньячком. И, как он увидел? Да внаглую вырвал у тебя из рук. – Расхохоталась Света. – Но, зато получил от Милены, она облила его. Эта идиотка,  весь коктейль на него израсходовала. А вот ты так и не призналась, но я уверена, ты его знаешь.
– Светк, хватит выдумывать, я его не помню, и тем более не знаю.
– А ты подумай, да может, вспомнишь.
– Подумаю. – Ответила Дарина. И каким-то образом они вновь оказались дома у Светки, подруга подала ей чашку с кофе, и поставила на столик блюдце с пирожным. Взяв пирожное и откусив, Дарина услышала.

– Дариночка, тебя твоя яблонька ждёт, цветочки надо оборвать.

Положила надкусанное пирожное на тарелку она выбежала в майский сад, она увидела себя девочкой, лет десяти. И уже стояла в саду возле небольшой ещё яблоньки буйно цветущей так, что листьев не видно из-за цвета. Девочка ласково проводила рукой, едва касаясь цветов говорила.

– Какая же ты красивая, и прелестная в своём наряде. Посмотри у меня тоже белое платье, мы с тобой похожи. Ты красива, но ты такая маленькая, даже младше меня. Мне жаль обрывать цветочки твои, но папа сказал, что тебе ещё рано так цвести, что отдашь все свои силы и погибнешь, поэтому надо убрать с тебя цветочки.
Мы полюбовались тобой в красивом платье. Ты согласна, что бы я убрала с тебя цветочки? Ты не волнуйся, я их все соберу, мы их засушим, видишь, корзиночку принесла, ты ещё порадуешь нас цветочками в чае, зимними вечерами. Папа очень любит яблоневый чай. И я тоже.

– Дарина, и почему ты стоишь? Почему цветы не обрываешь?
– Я её спрашиваю мамочка, договариваюсь.
– Вот фантазёрка моя маленькая.
– Мамочка, она согласна, веточками помахала. Сейчас соберу все цветочки.

Девочка оборвала уже почти все цветы, как увидела, по дорожке из глубины сада, к ней шёл человек. Он был высокий, даже очень большой, может Дарине показалось, но она удивилась «Какой большой, выше папы. Откуда он взялся? Разве задняя калитка открыта?»
– Вы к папе? А его нет, он уже на работу уехал.
– Нет. К тебе Дарина, тебя мне хотелось повидать.
– Зачем? –

Спросила спокойно девочка, страха в ней не было, от дяди веяло, как от папы теплом и любовью, и ей стало интересно, и даже потянулась его обнять, но вовремя вспомнила, что всё же это незнакомый дядя.

– Соскучился, давно не видел тебя.
– Но, я вас не знаю.
– Не знаешь, верно. Забыла всё и меня в том числе.

И этот представительный мужчина, сорвал соцветие, подержал его в руках, что-то там делал с ним, Дарина с интересом смотрела, как руки незнакомца, что-то сотворяли, и наконец, он подал Дарине со словами.

– Держи, солнышко, дарю тебе, душа моя, на память. Это брошь, и цветы в ней никогда не завянут, не испортятся, навсегда останутся свежими и нежными.

– Дядя! Ой, дядя, спасибо. Как интересно, а как вы сделали? Прямо, как волшебник. А вы кто? Может и вправду волшебник?
Дарина весело и звонко засмеялась,

– Волшебник.  – Ответил, улыбаясь, незнакомец. Он протянул руку, забрал у неё брошь и сам пристегнул ей на платье. – Какая ты красавица, как твоя подружка яблонька. Подари мне что-нибудь на память.
– А что? Тоже цветочек? Хорошо, вот ещё два осталось.
Дарина, сорвала с яблони цветок и подала его незнакомцу. Со словами.

– Вот, примите мой скромный дар.
– О, радость моя, ты к тому очень вежливая и умеешь по-взрослому разговаривать.
– Не знаю, так получается. Признаться, мне скучно заниматься, изучать всё, особенно этику и эстетику, но папа настаивает. Мама ему говорит, рано, но я не папу не огорчаю. – Дарина вздохнула и продолжила. – Занимаюсь. Куда же мне от этого деться. Папу надо слушаться, я же принцесса, как говорит папа. И ещё папа говорит, принцессы всё должны знать и уметь.

– Всё верно, ты принцесса, не меньше, ты принцесса и всегда ею была. И слушайся папу, в жизни твоей это всё пригодится.
Незнакомец, как-то заволновался, шагнул к девочке, присел, согнув ноги в коленях, смотрел в глаза девочке, затем он обнял её, прижал  к себе. Дарине показалось такое ласковое и мягкое объятие, словно крыльями пушистыми обнял её этот дядя. А он какое-то мгновение держал её в объятиях, затем поцеловал в макушку, поднялся и произнёс.

– Оставь одно соцветие на яблоньке, она подарит тебе три вкусных плода.
– Но папа просил все собрать. Она ещё маленькая.
– Она сильная, от твоей доброты и любви стала сильной. В этом году у неё будет три яблока, на следующий год отдохнёт, а потом каждый год плодоносить будет. Ты ей помогай, люби.

– Хорошо дядя. – Дарина посмотрела на яблоньку, и спросила. – А как вас зовут?
Но перевела взгляд от яблони на незнакомца, но его уже не было.

– Дарина? Закончила? – К ней подходила мама.
– Да, мамочка.
– Детка, откуда у тебя такая брошь? – Удивилась её мама, рассматривая брошь на груди дочери. –  Сама сделала? – Удивлённо спросила мама, и похвалила.  Молодец дочка. Ну, носи, пока не завянет. Даринка, ты меня удивляешь, столько способностей у тебя открываются, и в кого ты такая?
– В папу. –  Ответила девочка.
Но вдруг видение изменилось, Дарина оказалась на горе, и услышала.
– Дарина, отойди от обрыва! Пожалуйста!

– Это невозможно, мне это нравится. – Ответила она, стояла, раскинув руки, а впереди, до самого горизонта, простирался бушующий океан. И послышалась песня, и кто-то взял её за руку и оттащил с обрыва, на середину площадки. Песня слышалась сильнее, но она не поняла ещё, кто её пел, то ли она сама, то ли голос из пространства. С горы сильно раздаётся, в сердце пелось, и Дарина закружилась в танце и пела.

«Имя твоё воспою, письма душевные жду, яблони наши в цвету, как тебя я люблю, и к тебе спешу. Манит и тянет к тебе, только не знаю ты, где. Напоминается мне воздух вершина, водопад, там, на вершине ты стоял, крыльями меня обнимал. Крепче меня держи, крепче держи….

Дарина очнулась, она сидела в кресле, вспомнила, что она присела отдохнуть. На столе стояла чашка с недопитым кофе.

– Странно! Я что задремала? Приснится же, и опять этот сон. Сколько же он снится мне? Всегда так ярко, что каждый раз вкус пирожного ощущаю, Светкин смех до сих пор в ушах моих. В последнее время снится часто, и ничего не разобрать, не понять, при чём здесь Светка, гора с океаном и детство? В детстве у меня всё было хорошо, и опять эти крылья. И отчего я задремала, вроде бы ещё не в том возрасте, чтобы от мытья потолка уставать. Ну да, шея устала, руки устали, держать их постоянно вытянутыми вверх, работать, да ещё второй день. – Она сидела в задумчивости, затем произнесла. – Брошь! Да, там брошь, она что-то значит? Вот надо разгадать. А где она у меня?

Дарина встала, потирая, массажируя шею, прошла в свою спальню, открыла секретер, где хранились оставшиеся с детства и юности разные безделушки и украшения. Достала шкатулку, и вынула из неё прозрачный футляр, который сделала сама ещё в детстве, всё честь по чести с бархатным основанием из лоскуточка от маминого платья. Помнится, целый день корпела над своим произведением. Там лежала брошь, подаренная незнакомцем, которого встретила в детстве в своём саду. Удивительно, но брошь оставалась живой. Дарина осторожно взяла её, лепестки соцветия затрепетали, словно на ветру и издали нежный аромат, напоминающий аромат самой яблони в цвету, чем похожий на аромат роз. Белые лепестки с розоватым оттенком на кончиках заискрились у неё в руке.

– Живая!? Как хорошо. И я живая. – Отчего она так произнесла, она сама не знала. В мыслях всплыли слова из детства, повторяющие каждый раз в этом сне.

«Какая ты красавица, как твоя подружка яблонька. Подари мне что-нибудь на память»

Интересно, только, что во сне видела лицо этого человека, а сейчас всё смазано, не могу даже его представить. Интересно, кто он? Как ангел появился ниоткуда и исчез никуда.
Странный сон, и для чего он часто снится? Но это потом, мне надо домыть потолок, скоро вечер и прибраться в комнате надо. Светка придёт, может и вытащит меня, не может, а обязательно вытащит меня в мир. А что? Сходим, посидим в кафе, караоке поорём, может, потанцуем, стряхнём с себя преследование возраста.
Она положила брошь на место со словами,

– Ты, моё безоблачное детство. Рада тебе брошечка моя, что ты живая, спасибо тебе, с тобою светлые во мне воспоминания.
Вернулась в комнату, передвинула стремянку, переключила телевизор на новости, произнесла.

– Новости, что ли послушать, как там война? Может, закончилась. Долго слишком долго продолжается. Что-то пошло не так.

Взобралась на лестницу-стремянку, и стояла одной ногой на верхней ступеньки, другой наступила на площадку лестницы и протирала влажной губкой в растворе, потолок. Телевизор вещал  новости. Но там ничего нового не передавали.

Всё-таки в мире пошло что-то не так. А кто может урегулировать? Только вселенский Разум. Интересно, а ему это надо? Вмешиваться во всякие мелочи?  Надо было переключить на музканал.
Подумала она, но спускаться ей не хотелось, произнесла себе.

– Я нейтральна, ничью сторону не держу. Всё идёт в очищении, сценарий закончился, просто одна из сторон не хочет её заканчивать. Всё идёт по задумке  как не крути, но того же вселенского Разума, или Создателя. Освещено всё светом божественной любви, люди получают свет, и успокоятся, примут то, что задумал Вселенский Разум.  Светом ясной любви, я тебя напою, снова яблони цветут. – Она рассмеялась. – Ещё самое начало апреля, и цветут яблони? Ну, Дарина, ты даёшь! – Пропела дальше. – Озарилась планета, наша славная Мидгард-Гея. Заживут твои раны, заживут, и расцветёшь садами.
Она замолчала, чуть помедлив, продолжила. – С нами или вообще без нас, но расцветёшь. –  Пропела она, и перед глазами  замелькали картинки красивой природы, чуть помолчав, прополоскав губку в чистой воде, отжала и вновь стала протирать потолок, добавила.

– Если какой-нибудь идиот, тебя не взорвёт. Конечно бы, лучше с нами, с народом, вот разделения народа растворить в народе, было бы здорово. Силой и мощью наполнить дух народа, ведь он рядом, хранится совсем рядом, лишь надо вскрыть. Славься отечество наше свободное. – Пропела она, перебивая диктора. – Славься героями народа.…
Нет, надо выключить этот телевизор, не даёт сосредоточиться. Пульт далеко, слазить надо. Ладно, сейчас домою этот участок всё равно передвигать, но в её мыслях пришли новые слова, и она продолжила петь.

Белый филин, мой белый филин, мой хранитель и целитель, ты сияющим крылом, окружил меня давно. В доме мир воцарился, в моём сердце благодать, богом дан ты мне, меня оберегать. Мне тепло под твоим крылом, ты мой, ты мой, ты мо-о-ой! Пропела она, протягивая слова, протирая потолок. –
И счастьем осветилась моя душа, твои глаза, твои глаза,  всё смотрят только на меня. Не получилось быть с тобой, судьба нам это не дала, но лучше поздно, чем никогда, хочу я встретиться с тобой. Мы бы в согласии и любви, осветили весь наш мир. Сама не знаю, почему, о тебе не думать не могу.
Хм, интересно, интересно, что только в голову не идёт. О ком это моя душа мечтает? Ни минуты покоя, нет, телек всё же выключить надо, от этих новостей душа моя замирает, а ей летать надо.

Вдруг в голове у неё зашумело, и появился звон, что стало невыносимо больно и с темнотой в глазах. Дарина ухватилась за верхушку дуги лестницы, опустила голову, ждала, когда пройдёт темнота в глазах, но темнота не проходила, а как бы ещё сгущалась. Она осторожно стала спускаться с лестницы.

– Что это такое? Давление, что ли поднялось? Вроде всё нормально было. Уже и забыла, когда голова болела. От чего это случилось? От того, что я второй день с запрокинутой головой, смотрю в потолок. На шее сосуды, что ли придавились? Надо же, ведь совсем немного не домыла потолок. Не могло это подождать?
Вчера полностью одну комнату убрала и никаких головокружений, и шумов в голове не было. Перетрудилась, что ли? Надо было дочек подождать, ведь говорили, не лезь, не трогай ничего. Ну, как?
Когда я в полной силе сама, не старуха же.

Прошла в ванную, вымыла руки, холодной водой ополоснула лицо,  медленно прошла в кухню, налила в широкое блюдо теплой, комнатной температуры, воды, добавила в неё святой воды, набранной на крещение.   
Поставила широкое блюдо с водой на стол, и присела рядом, прошептала.

– Душенька моя выведи меня из этого состояния, в благость и здоровье так, как ты умеешь, родная моя.

И набрала полные лёгкие воздуха, опустила лицо в воду, с открытыми глазами, делая несколько частых морганий веками, затем на несколько секунд задержала открытыми, и вновь моргание. Так она проделала столько раз, насколько хватило ей воздуха. Подняв лицо, она опустила кисти рук, подержав их в воде, поочерёдно, провела мокрыми ладонями по рукам до плеч, и намочила шею, ключицы, всю грудь и солнечное сплетение. Прошептав.
– Милая вода водица, матушка моя, излечи меня.

Посидела, откинувшись на спинку стула до полного высыхания воды на лице, смачивая ещё и затылок, копну, вьющихся волос ещё надо промочить. Затем осторожно встала, прислушалась к себе, в организме все нормализовалось, взяв блюдо с водой, вышла из дома, прошла босиком по растаявшему снегу на проталину, где уже зеленела трава, и во всю цвели ранние первоцветы. Встала на траву, а воду вылила просто в сторонку, под дерево, со словами.
– Матушка Земля, раствори негатив и скорректируй моё здоровье, истинно с любовью и в любви прошу тебя.

Так она постояла несколько минут, на влажной, но прогретой солнцем траве, уже зазеленевшей, а здесь ещё увидела разборки птиц.
В саду царил уже весенний мир. На высоких деревьях уже набухали почки  и на ветках сидели возвратившие домой птицы, скворцы звонкими голосами радостно распевали  свои песни, они чувствовали себя здесь хозяевами и стайка трусишек воробьёв отлетели  в другой конец сада, так как скворцы заняли своё пространство возле дома. Воробьи сунулись к ласточкиным гнёздам, но всевидящие скворцы и здесь наводили порядок, не подпускали воробьёв к ласточкиным гнёздам, всегда охраняли их до прилёта самих ласточек. Эта драка и наведение справедливости было каждую весну. Дарина всегда наблюдала за наведением порядка птицами,  и она ещё в первый год  жизни в этом доме воробьям отвела один участок возле хозяйственных построек, мысленно говорила им о новом месте, но с отлётом на зимовку птиц, воробьи наглели и занимали все домики скворцов, за что сейчас и получают по заслугам. Она улыбнулась, произнесла.

– С возвращением на родину!
И вспомнив, что отвлеклась он главного, и продолжила благодарить и Землю, и Высший Разум и своего хранителя, душу и всех, кто был на её устах, почувствовала радость в груди, она тихо рассмеялась, протянула руки вверх, увидела себя. Себя? Или душу?
А может высшее своё. Да всё едино. Она увидела с той высоты всю землю, стояла внизу и висела сверху, и умиротворённо смотрела на Землю, чувствовала, душа её охватывает, обнимает землю. И она руками, как бы взяла из своего сердца энергию умиротворения, радости и любви, всё это наполнено было светом любви истока, как она чувствовала, и подкинула вверх. Произнесла.
– Красивая планета наша. С благостью, для благости всей Земле и людям на ней, мир и любовь, и человеколюбие.

Такая процедура восстановления своего здоровья у неё появилась ниоткуда, ещё с тех времён, когда у неё рухнула вся жизнь, мало того, что любимый предал, так ещё подстроено было крах всей её семьи, папы, брата, их дела всей жизни. Всего один раз в своей жизни, Дарина плакала, сидя под своей цветущей яблоней, ставшей уже большой, раскидистой, и как всегда обильно цветущей. Она всегда с ней разговаривала и посвящала яблоньку в свои секреты.

Как и в тот раз, словно громом среди ясного неба, произошедшее событие выбило её из равновесия. У неё  так разболелась голова, что ей показалось, если она не закричит, то лопнет не только её голова, но и всё её тело, которое, как ей казалось,  раздувалось от внутренней боли.  И она закричала, да закричала так, что в голове запульсировало, как будто булькнуло, и стало темно.
Когда она открыла глаза, она уже не сидела под яблоней, а лежала, и возле неё была женщина в голубом платье, она держала ладонь свою на голове Дарины, поглаживала её.  Дарина пристально всматривалась в неё сквозь туманное марево  в глазах, пытаясь узнать. Кто это?

«Нет, это не мама. Мама должна спать после уколов». – Подумала Дарина.

А женщина помогла ей встать, говорила тихо, ласково, повела в дом, говорила и говорила. Так она поддерживала Дарину и уводила её от яблони, перед ними на пути был прозрачный и блестящий радужный занавес, женщина откинула этот блестящий занавес, что был перед ними.
«Откуда это такое?»
Смогла подумать Дарина, и они вошли в дом. Дарина совсем ничего, что говорила эта женщина, не запомнила. Лишь запомнила все её действия в последовательности, как она только что сама проделала.

А может у неё отложилось так в голове, что знания сами раскрываются именно тогда, когда бывает нужными. И помнит, как в ёмкость, наполненной водой, опускали её лицо ласковые руки, и говорила, эта женщина и вновь, что-то говорила. Так при помощи ласковых рук проделала этот способ восстановления её состояния. И лишь только после этого у неё наступило полное спокойствие, и смогла услышать слова женщины.

– Вот и прекрасно. Ты запомнила всё, проделывай это ежедневно. В данный момент тебе помогла, убрала все последствия, будет боль в голове, знаешь, как убрать. Ты нужна семье, детям, родителям, ты нужна Земле. Ты сильная принцесса. Помоги отцу, оттого, что ты будешь плакать, дело не сдвинется. Проснись! – Громко произнесла женщина – Верни своё тело в свой Дух.

Дарина смотрела на женщину в голубом платье и с вуалью, накинутой на голову, и сквозь вуаль старалась разглядеть её. Узнать, кто это?
В это время вбежали её подруги со слезами и стонами.
– Дари-и-инка!
А Дарина, как-то спокойно повернулась к ним и строго, но спокойно спросила.
– Да, тихо вы! Чего воете?
– Да, как же? – Опешили разом подруги.

Дарина повернулась на женщину, но её уже не было. Дарина оглянулась вокруг, женщины не было. Удивиться она не успела, подруги плакали, их как-то надо унять, успокоить, чтобы не действовали на психику своими слезами, и неожиданно даже для себя она произнесла грубо.

– Заткнитесь, что ль. Что, кто умер, что ли? Дайте сосредоточиться.
Подруги замолчали, удивлённо, присели здесь же на кухне на диванчике.

– Дари-и-ин. – Не смело позвала Светлана. – С тобой всё хорошо?
– Всё. – Ответила Дарина. – Вот теперь со мной всё в норме. Остальное по очереди.
Она встала, прошла в комнату родителей посмотрела, её мама спала, не давно был врач, а папа в больнице в бессознательном состоянии, Алька испугом отделался, да лёгкими царапинами.

– Так, это я всё помню, папа выживет и восстановится, я точно знаю, а с остальным надо подумать, как всё исправить.
Она вернулась к подругам, предупреждающе подняла руку, подруги замолкли, произнесла.
– Хотите помочь? Тогда не выть, от этого мне ещё тяжелее.

О женщине она промолчала, если бы они её видели, сами спросили бы.
Так, что же это было?
В обморочном состоянии показалось? Но я была под яблоней, это точно помню.

Что это было с ней, она не знает до сих пор, во сне это было или на яву, но этот метод применяет иногда, когда болит голова. А женщина всё-таки похожа была на Матушку небесную. И она до сих пор приходит к ней в её видении. Как и сейчас она была над ней. О головной боли она забыла через месяц проведения таких процедур и такое же проделывала с мамой. Приговаривая.

– Мамочка, мы должны быть сильными, нам ещё папу на ноги поставить и его дело восстановить.

Постояла какое-то время, чувствуя ступнями ног тепло, но вот стало ступням прохладно, Дарина поняла, действие её творчества и Земли окончилось энергии пошли туда, куда и нужно, и пора заходить в дом, что она и сделала.
Зашла в дом, и решила отдохнуть, дела никуда не денутся, а себя надо поберечь, часто проходят через неё мощные энергии, что порой бывает очень трудно выдержать,  а вечером ещё караоке петь. Зашла в спальню и с разбега плюхнулась на свою широкую кровать.

– Светка скоро придёт, а я, как загнанная лошадь, а мне танцевать охота. Светка не отступит, дурёха решила меня замуж выдать. Ха! Сама бы хоть раз там побывала, так другого мнения о замужестве была. Но потанцуем.

Плюхнувшись на кровать, она закрыла глаза, в предвкушении блаженства, ей нравится всегда, когда матрас пружинит и долго колыхается, словно убаюкивал её, покачивая, словно на волнах. Но на этот раз радости от колыхания она не ощутила. Она открыла глаза, произнесла.
–  Странно! –
И в это время в её глазах, произошёл взрыв белого света, и она увидела совсем другое. Не свою привычную спаленку, а сверкающий шикарный зал.

На паркете отражались люстры, по стенам между высоких окон, но узких, от самого пола  до потолка, висели бра, тяжёлые красивые портьеры обрамляли окна. Всё было не в современном стиле, а как бы какой-то старины, но добавлено и современность.
Её очень удивило, что она стояла, как бы, разинув рот и смотрела по сторонам.

– Где это я? Уж точно не в нашем со Светкой кафе.

Мимо неё шли люди, молодые женщины, мужчины, парами и группами, входили в соседний зал, оттуда слышалась музыка вальса. На неё оглядывались, улыбались ей сочувственно, а то и смеялись, обходили стороной. А она не понимала, где она и как она здесь оказалась.
«Где я?» Задавала себе вопрос мысленно. Здесь так шикарно, а я домашней одежде. Вот…
– Девушка, а для чего ты здесь?
Услышала она, оглядывалась в этом зале, невесть, как там оказавшись, увидела высокого и представительного мужчину подходившего к ней.

– Вы мне? Вы меня девушкой назвали? Хо!
– Вас. В разве вы не девушка?
– Девушка? Ну, как-то в моём возрасте девушкой назвать меня, это… фух…. Как-то даже… – Смятенно сбивчиво отвечала она. – Хотя у нас даже совсем престарелых женщин называют девушками, а что же меня-то не назвать, ведь я ещё….
– Серьёзно? А какой у вас возраст?

Он смотрел на неё ясными глазами строго, как будто спрашивая.
«Кто ты и для чего ты здесь?»

«И, что я зациклилась на своём возрасте? Другие ещё бывает, даже рожают и старше меня, а мне-то…, всего ничего…., очень даже молода».

– Хм. Ох, а зачем вам? А разве прилично спрашивать возраст у женщины. Мы же не анкету заполняем.
– Нет. Но быть может вы, что-то сегодня огласите?
– Я?
– Да, вы, а мы послушаем.
– Что огласить-то?
– Да, что хотите, в вашем мире, так любят что-либо оглашать.
– Не знаю, я ничего не оглашала,….  А вы не скажите, где я?
– В гостях.
– А, где в гостях?
– У самой себя.
– Как это у самой себя? У самой себя я дома, а здесь я не дома.
– Осмотрись, поймёшь. Так огласи, что-нибудь.
– Я ничего не оглашала, и это правда. Ну, разве только заявляла.
– Что заявляла?
– Да, как сказать, даже ответить не знаю, как.

Она вздохнула, смотрела в ясные сине-голубые глаза стоявшего перед ней человека. Кто он, она не знала, и, где она, тоже ничего об этом не знала. Кого-то он ей напоминал, ей казалось, что его глаза знакомы. Где-то она видела такие глаза, но память её прекрасная память не всегда  срабатывает, когда надо.

– Что же ты молчишь?
– Не знаю, как ответить.
– Ответь, так как есть. Что заявляла?
– Что я есть.
– Ты есть?

Он удивлённо смотрел на неё, приподняв правую бровь, в глазах его она видела и ласковые искринки смеха, и тут же строгостью сменялись. И вот уже смотрел на неё ледяным взглядом, что она поёжилась, как не уютно ей стало от его взгляда. Но она выдержала его взгляд, что даже выпрямилась, и гордо голову подняв, развернула плечи. Ей даже показалось, что стала выше ростом, хоть чуть, чуть, но выше.

–  Немного не так, то, что я есть и так понятно.
–  Понятно?
Он удивлённо приподнял правую бровь и чуть иронично улыбнулся.
–  А разве нет? – Спросила она.
–  Так, что ты оглашала?
–  Я не оглашала, а заявляла. Ответила она,

«И, что он так смотрит на меня? И что смотрит-то на меня? Я не знаю, что говорить здесь можно, а что нельзя» Думала она, и растерянно продолжила вслух.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото их интернета.