Мысли по поводу стиха Апухтина

Иногда так хочется поделиться мыслями и ассоциациями, вырастающими на поле литературы, как васильки во ржи.

Многие знают это стихотворение Апухтина, я уверена, только не связывают его с именем поэта. Все смотрели фильм "Карнавал" с Ириной Муравьёвой. Там в эпизоде её поступления во ВГИК главная героиня врывается в отборочную комиссию как раз со словами этого стиха: " Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх И можете держать себя свободно..." А члены комиссии, ошеломлённо подчиняясь, послушно садятся... Это к слову. И об эффекте слов...талантливых слов и талантливо произнесённых...

А возможно, Вы, как и я, слышали простенький напев от бабушек или дедушек: "Всё васильки-васильки..." На мотив и по мотивам этих "васильков" был сочинён даже мещанский романс о любви... Стихи Апухтина переиначили в историю по типу "Поедем, красотка, кататься... Давно я тебя поджидал"...

А вообще, тема стихотворения, которая теперь кажется нам несколько ... неестественной, что-ли, далёкой от реалий сегодняшнего дня (что тоже весьма и весьма спорно, если рассматривать шизофрению с манией величия через призму изменённого сознания США и "культурной" Европы...), так эта тема была очень даже актуальна во времена написания этого произведения.

Тут следует упомянуть вопрос близкородственных связей. Я даже опубликовала как-то статью о различиях в традициях брака Индии и Европы. Россия приняла, как водится, европейские ценности в женитьбе. Как решить вопрос передачи имени и имущества, прирастания капитала и земель посредством брака, да и просто, как преодолеть, обуздать огромные расстояния в России, так затрудняющие дворянам поиск "партии", ограничивающие возможности только кругом "местных" но и родных по крови... Если судить по жизнеописаниям и воспоминаниям того времени эти традиции и устои как раз и привели дворянство России к большому числу наследственных заболеваний генетического характера.

Мне довелось прочитать довольно много мемуаров "вокруг" фигуры Льва Толстого. И друзья писали и ... не очень друзья... Но меня поразил тот факт, что да, где-то в районе 1890-х годов рассматриваемый "куст" Курско-Орловско-Тульских помещиков поразила волна самоубийств женщин-помещиц за 40. Какое-то повсеместное помешательство охватило матерей семейств... Стрелялись...

А при прочтении мемуаров Фета (Шеншина) в полном варианте понимаешь, что сам Афанасий избежал наследственного сумасшествия, передаваемого по линии отца, только потому, что Шеншин-помещик женился на уже беременной женщине. Все братья и сёстры Шеншины , сводные Афанасию, оказались носителями психической нестабильности , младшая же сестра, любимица отца-Шеншина, окончила свои дни в лечебнице и передала этот печальный недуг своему несчастному сыну, которого опекал Афанасий...до кончины этого несчастного юноши. Вообще все многочисленные братья и сёстры Афанасия Фета  имели показательно-неудачную судьбу и именно в результате их несвоевременных смертей, дабы род и фамилия не угасли, император даровал Афанасию Фету право на наследственное имя - Шеншин. Имя и дворянский титул, коего Афанасия лишили в детстве. Кстати, брак Афанасия был тоже заключён в границах помещиков и промышленников того же Курско-Орловско-Тульского "куста", что и Новосёлки Шеншиных.

Лев Николаевич Толстой, несмотря на его бурную во всех смыслах молодость, также выбрал жену из "своих", "своего угла", своего тесного тульского круга общения семейств... Так было повсеместно.

Вот теперь я скажу крамольное. "Серебряный век" - искусство закокаиненного и вырождающегося мелкого и среднего дворянства, душевно подкошенного, как и крестьяне, в тот момент истории необходимой, но фатальной для большинства дворянства отменой крепостнического уклада. Сломались устои и начался разброд. Временный, но сильный. Веками устойчивость хозяйствования обеспечивалась распорядительностью указаний одних и тяжёлым трудом других. Поставленные реформой перед суровой реальностью поодиночке, одни не сумели сами трудиться, другие - распорядиться своей жизнью без чужой указки. Тут мы, конечно, не берём крайне важный "земельный" фактор, то, что крестьяне вышли на свободу из-под руки дворянина безземельными, что только бесконечно усугубило ситуацию. Но за те 30 лет, пока думали и решали, как провести эту смену экономического уклада, так и не смогли найти правильное решение одновременно не ущемляющее дворянство и не подкашивающее крестьянство... Вышло, как вышло. И грозовые последствия настали. Правительство не сидело сложа руки. Принимались меры по купированию этих последствий.

Отсюда и попытки правительства урегулировать массовые проблемы за счёт (в частности) создания всевозможных судов и инстанций. Если нужны иллюстрации - можно почитать воспоминания Фета о том, как он улаживал жизнь и быт крестьян в его бытность мировым судьёй. В 1864 прошла судебная реформа и была учреждена считавшаяся тогда весьма почётной должность мирового судьи, в которой он оставался в течение целых семнадцати лет! Досудебные случаи, описанные Фетом, улаженные им в манере Соломона, массово и намеренно до суда им - мировым судьёй не доводились, ибо статьи закона были суровы и малопригодны к общей ситуации тогда в Российской империи.

Отсюда и общее настроение пьесы "Вишнёвый сад" Чехова... с  душевным надломом, крушением, предчувствием скорой гибели дворянства.

Вот таковы мои ассоциации и мысли-спутники к теме стихотворения Апухтина "Сумасшедший".

ПРИЛОЖЕНИЕ:

Сумасшедший

Александр Апухтин


Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх

И можете держать себя свободно,

Я разрешаю вам. Вы знаете, на днях

Я королем был избран всенародно,

Но это всё равно. Смущают мысль мою

Все эти почести, приветствия, поклоны...

Я день и ночь пишу законы

Для счастья подданных и очень устаю.

Как вам моя понравилась столица?

Вы из далеких стран? А впрочем, ваши лица

Напоминают мне знакомые черты,

Как будто я встречал, имен еще не зная,

Вас где-то, там, давно...

Ах, Маша, это ты?

О милая моя, родная, дорогая!

Ну, обними меня, как счастлив я, как рад!

И Коля... здравствуй, милый брат!

Вы не поверите, как хорошо мне с вами,

Как мне легко теперь! Но что с тобой, Мари?

Как ты осунулась... страдаешь всё глазами?

Садись ко мне поближе, говори,

Что наша Оля? Всё растет? Здорова?

О, Господи! Что дал бы я, чтоб снова

Расцеловать ее, прижать к моей груди...

Ты приведешь ее?.. Нет, нет, не приводи!

Расплачется, пожалуй, не узнает,

Как, помнишь, было раз... А ты теперь о чем

Рыдаешь? Перестань! Ты видишь, молодцом

Я стал совсем, и доктор уверяет,

Что это легкий рецидив,

Что скоро всё пройдет, что нужно лишь терпенье...

0 да, я терпелив, я очень терпелив,

Но всё-таки... за что? В чем наше преступленье?..

Что дед мой болен был, что болен был отец,

Что этим призраком меня пугали с детства, -

Так что ж из этого? Я мог же, наконец,

Не получить проклятого наследства!..

Так много лет прошло, и жили мы с тобой

Так дружно, хорошо, и всё нам улыбалось...

Как это началось? Да, летом, в сильный зной,

Мы рвали васильки, и вдруг мне показалось...

. . . . . . . . . . . .

Да, васильки, васильки...

Много мелькало их в поле...

Помнишь, до самой реки

Мы их сбирали для Оли.

Олечка бросит цветок

В реку, головку наклонит...

"Папа, - кричит, - василек

Мой поплывет, не утонет?!"

Я ее на руки брал,

В глазки смотрел голубые,

Ножки ее целовал,

Бледные ножки, худые.

Как эти дни далеки...

Долго ль томиться я буду?

Всё васильки, васильки,

Красные, желтые всюду...

Видишь, торчат на стене,

Слышишь, сбегают по крыше,

Вот подползают ко мне,

Лезут всё выше и выше...

Слышишь, смеются они…

Боже, за что эти муки?

Маша, спаси, отгони,

Крепче сожми мои руки!

Поздно! Вошли, ворвались,

Стали стеной между нами,

В голову так и впились,

Колют ее лепестками.

Рвется вся грудь от тоски…

Боже! куда мне деваться?

Всё васильки, васильки...

Как они смеют смеяться?

. . . . . . . . . . . .

Однако что же вы сидите предо мной?

Как смеете смотреть вы дерзкими глазами?

Вы избалованы моею добротой,

Но всё же я король, и я расправлюсь с вами!

Довольно вам держать меня в плену, в тюрьме!

Для этого меня безумным вы признали...

Так я вам докажу, что я в своем уме:

Ты мне жена, а ты - ты брат ее... Что, взяли?

Я справедлив, но строг. Ты будешь казнена.

Что, не понравилось? Бледнеешь от боязни?

Что делать, милая, недаром вся страна

Давно уж требует твоей позорной казни!

Но, впрочем, может быть, смягчу я приговор

И благости пример подам родному краю.

Я не за казни, нет, все эти казни - вздор.

Я взвешу, посмотрю, подумаю... не знаю...

Эй, стража, люди, кто-нибудь!

Гони их в шею всех, мне надо

Быть одному... Вперед же не забудь:

Сюда никто не входит без доклада.

<1890>