И пока город становится взблмошен и узок

И пока город становится взбалмошен и узок,
Не помещается в детские рейтузы,
И пока голод становится хмур и  невыносим,
Как чопорный старушечий дым.
Я направляюсь в комнату, здесь два стула.
Зеркало в оконной раме уснуло.
Я направлюсь в комнату, здесь не место -
Взъерошенному кокетству и самоедству.
Я открываю шкаф - разбираю память.
Знаю, что это может слегка поранить.
И не слегка может, вот так на месте -
Выдвинуть штраф за самоедство.
Я открываю шкаф - там живые лица,
Ржавое масло ползает по глазницам,
И тараканье сало, роддом устроив,
Полигоном вычернило обои.
Лица стали уродливы и циркачны,
Эти лица. Окончены. И незначны.
Эти чувства - ложкой сырого дёгтя,
Нехотя всколыхнут, взбудоражат, ёкнут.
Я закрою шкаф. Закурю Ренатой,
В чёрной шляпе - выгнутой, угловатой,
Помолюсь бездарно за то, что прошлом
Выбирала неуклюжих клещей и вошек.
Выдохну. Посижу, полюбуюсь в ванной.
Я так устала от слабости, силы, славы.
Я так устала от крови, нарывов аорты,
Город становится тихим, пологим, мертвым.
Не помещается в кругловатость селены,
Я становлюсь прозрачной, сухой и бледной.

20 апреля 2022