Солнце тоже заходит

Я встречался с этим стариком только в подъездах. Он жил справа от меня. Когда я говорил ему приветствия, он кивал головой и улыбался широкой и приятной улыбкой.  Он был немой и очень высокий, ростом около двух метров. Он был худой и беззубый человек с седой бородой. Он одевался просто и никогда не менял свои штаны, которым было, по виду и цвету, двадцать или больше лет. У него не было родственников или друзей, и я никогда не видел, чтобы он с кем-то общался. Его прошлое было неизвестно, да, по правде, никто и не интересовался его прошлым. Никому, видимо он был неинтересен, но мне нравился, у него была добрая улыбка и умные маленькие глазки.
 Весь его день сводился к следующему: утром он просыпался и лежал в постели или сидел в кресле возле окна до завтрака. После завтрака он приходил обратно в спальню и снова ложился в постель или садился в кресло. Голова его болела из-за постоянного сна днём и ночью, но кроме сна особенно больше нечего было делать. В окне виднелось большое, сильное и красивое дерево и облака и он часто смотрел на это дерево и на облака.  Ближе к вечеру, часам к пяти, он ходил в городской парк и сидел там. На улице шёл мокрый снег и ветер бил в лицо. Он сидел расстёгнутый, в своей тяжёлой куртке и курил и так сидел, пока Солнце не зайдёт. Неизвестно, о чём он думал такими вечерами и почему не сидел дома вместо этого. Он улыбался прохожим, и улыбался счастливо и добродушно, без всякой тени самолюбия или тайной насмешки, и непонятно было, что заставляет его улыбаться так хорошо...
Город был грязным и маленьким, таким, что даже можно было дойти пешком до ближайших сёл и деревень. Здесь в основном жили рабочие и  те, кто приезжал из деревень. Это был город поваров и дворников, и не было здесь слишком богатых людей. Но все люди, казалось, были дружелюбные.
Вечером он любил ходить по берёзовым рощам. Он был на пенсии и всё, что у него было – это кровать. Раньше он читал книги, которые лежали на полках. Это были по большей части иностранные детективы и те книжки, которые читали его родители когда-то давно. Но теперь ему было лень. У него не было телевизора или радио,  и он не думал об этом.
У него был друг, старый азиат с живым лицом и красивыми усами. Он мог говорить нормально, и у него не было никаких дефектов и недугов. Непонятно, как эти двое сдружились друг с другом и как встретились. Азиат был умным, живым человеком и работал почему-то дворником. У него никогда не было много денег, и никогда он не был по-настоящему счастлив, и всегда был полностью одинок.  Дома у него лежала шахматная доска со старыми, блестящими деревянными фигурами. Он предлагал немому сыграть и каждый раз немой соглашался, и каждый раз получал мат и улыбался после своего поражения также легко и широко, как и всегда. Азиат научил его играть дебюты, но дальше начала немой не мог ничего противопоставить азиату, который, видимо, много играл в шахматы до этого. Я часто видел их в парке у столиков, где они любили играть. Казалось, они очень наслаждаются друг другом, им было хорошо сидеть вместе.. Азиат постоянно что-то объяснял и говорил немому, и тот слушал, кивал или тряс головой или писал ответ в своём блокноте.
В доме у азиата стояло радио. Он часто слушал в нём музыку, и почти всегда классику. Больше всего он любил слушать Баха и Брамса. Когда на улице становилось тихо, вечером он включал радио и слушал. Иногда он покупал бутылку пива и сидел перед радио часами, а потом ложился спать. Иногда он включал её немому, но тому не нравилась эта музыка, и он мотал головой и руками просил её выключить.

Когда азиат расчищал снег и долбил лёд у двора, немой сидел на скамейке и ждал азиата. Когда азиат заканчивал работать, он сразу же принимался что-то говорить и объяснять немому и жестикулировал пальцами. Ему очень нравилось объяснять что-то и поучать немого, он наслаждался разговорами со своим другом. Ему казалось, что немой обладает большой мудростью, и принимал его добродушное выражение лица за что-то высокое.
Они проводили много времени вместе. Но в один день азиат заметил у немого дома, когда они играли в карты и пили чай, странную вещь. Немой в один момент застыл на месте и сидел неподвижно, не моргая около трёх минут. Азиат пытался растормошить его, но немой не поддавался и был будто из дерева. Он хотел было позвонить в скорую, как немой очнулся. С тех пор немой стал раздражительным и несчастливым. Его здоровье ухудшилось, и он стал недоверчивым и холодным ко всему. Он стал часто сидеть дома один. Он сидел в кресле и смотрел в окно, как и раньше, но теперь реже принимал друга. Немой больше не доверял азиату, и вообще посерьёзнел и осунулся, и улыбка спала с его лица.
Он сидел перед окном и, видимо, играл в карты сам с собой. Он никогда не рисовал, но сейчас он достал тетрадку в клетку и старый карандаш, и зарисовывал туда свои видения. Иногда они были причудливыми, иногда очень простыми, типа маленького камня, нарисованного незамысловато.
Однажды, когда они гуляли вместе, у немого случился приступ ярости. Он всю прогулку был хмурый и неподвижный и вялый, и когда они подошли к скамейке, он набросился на бабушку, которая тут сидела. Азиат очень любил своего друга, но нужно было что-то делать.
...
Спустя три месяца, немой отправился в больницу для душевнобольных. Казалось, он не совсем понимает, где находится и что делает. Азиат очень не хотел расставаться со своим другом, но это пришлось сделать. Без друга азиат помрачнел и стал грустным. Единственным его утешением было радио, но когда он вспоминал о том, как ставил музыку немому, то сразу выключал радио. Он играл в шахматы сам с собой.