Пасхальное Дмитрий Быков

Пасхальное Дмитрий Быков.
11.04.2015 Теги: пасха, письма счастья

…А между тем благая весть —
всегда в разгар триумфа ада,
и это только так и есть,
и только так всегда и надо!
Когда, казалось, нам велят —
а может, сами захотели, —
спускаться глубже, глубже в ад
по лестнице Страстной недели:
все силы тьмы сошлись на смотр,
стесняться некого — а че там;
бежал Фома, отрекся Петр,
Иуда занят пересчетом, —
но в мир бесцельного труда
и опротивевшего блуда
вступает чудо лишь тогда,
когда уже никак без чуда,
когда надежда ни одна
не намекает нам, что живы,
и перспектива есть одна —
отказ от всякой перспективы.

На всех углах твердят вопрос,
осклабясь радостно, как звери:
«Уроды, где же ваш Христос?»
А наш Христос пока в пещере,
в ночной тиши. От чуждых глаз
его скрывает плащаница.
Он там, пока любой из нас
не дрогнет и не усомнится
(не усомнится только тот
глядящий пристально и строго
неколебимый идиот,
что вообще не верит в Бога).

Земля безвидна и пуста.
Ни милосердия, ни смысла.
На ней не может быть Христа,
его и не было, приснился.
Сыскав сомнительный приют,
не ожидая утешенья,
сидят апостолы, и пьют,
и выясняют отношенья:


— Погибло все. Одни мечты.
Тут сеять — только тратить зерна.

— Предатель ты.

— Подослан ты.

— Он был неправ.

— Неправ?!

— Бесспорно.
Он был неправ, а правы те.
Не то, понятно и дитяти,
он вряд ли был бы на кресте,
что он и сам предвидел, кстати.
Нас, дураков, попутал бес…

Но тут приходит Магдалина
и говорит: «Воскрес! Воскрес!
Он говорил, я говорила!»
И этот звонкий женский крик
среди бессилия и злобы
раздастся в тот последний миг,
когда еще чуть-чуть — и все бы.

Глядишь кругом — земля черна.
Еще потерпим — и привыкнем.
И в воскресение зерна
никто не верит, как Уитмен.
Нас окружает только месть,
и празднословье, и опаска,
а если вдруг надежда есть —
то это все еще не Пасха.
Провал не так еще глубок.
Мы скатимся к осипшим песням
о том, что не воскреснет Бог,
а мы подавно не воскреснем.
Он нас презрел, забыл, отверг,
лишил и гнева, и заботы;
сперва прошел страстной четверг,
потом безвременье субботы, —
и лишь тогда ударит свет,
его увижу в этот день я:
не раньше, нет, не позже, нет, —
в час отреченья и паденья.

Когда не десять и не сто,
а миллион поверит бреду;
когда уже ничто, ничто
не намекает на победу, —
ударит свет и все сожжет,
и смерть отступится, оскалясь.
Вот Пасха. Вот ее сюжет.
Христос воскрес.

А вы боялись.

Pascha Dmitry Bykov.
04/11/2015 Tags: pascha, letters of happiness

... Meanwhile, the good news -
always in the midst of hell's triumph,
and that's just the way it is,
the way supposed always be!
When, seemed, we were told -
Or maybe even wanted to
descend deeper, deeper into hell
on the stairs of Holy Week:
all darkness forces made review,
there is no one to be ashamed -
Thomas fled, Peter denied,
Judas is busy counting, -
but in the world of aimless labor
and disgusting fornication
only then the miracle comes
when without miracle - no way,
when no hope hint us
that we are still alive,
and there is just one perspective -
rejection of all perspectives.

On all the corners they repeat,
grinning joyfully like beasts:
"Freaks, where is your Christ?"
And our Christ is still in cave,
in the silence of the night.
From alien eyes a shroud hides him.
He’s there as long as any of us
don't hesitate and don't doubt
(only he will not doubt
staring intently and sternly -
stubborn idiot,
who doesn't believe in God at all).

The earth is formless and empty.
No mercy, no meaning.
It can't have Christ on it
he was not there, he was dreamed.
Finding a dubious shelter,
not expecting consolation,
the apostles sit and drink,
and find out relationship:

- Everything died. Only dreams.
Sowing here is just wasting seeds.
- You are a traitor.
- You've been sent.
- He was wrong.
- He wrong?!
- Undoubtedly.
He was wrong, and they are right.
Otherwise, it’s clear to every child,
he would hardly be on cross,
which he himself foresaw.
We, fools, beguiled the demon ...

But here comes Magdalene
and says: “Resurrected! Risen!
He spoke, I spoke!”
And this sonorous female cry
in midst of helplessness and malice
is heard at that last moment,
when little more - and all would die.

You look around - earth is black.
Be patient, and we'll get used it.
In resurrection of the grain
no one believes like Whitman.
We are surrounded by revenge,
and idle talk, and fear,
If there is hope, it's still not Pascha.
The failure is not yet so deep.
We will slide down to hoarse songs
that God not resurrected,
and we won't be risen.
He despised us, forgot, rejected us,
deprived of both anger and care;
Passion Thursday passed first,
then the timelessness of Saturday,
and only then the light will strike,
I’ll see it that day not before,
no, not later, no,
in the hour of renunciation and fall.

When not ten or hundreds,
but millions believe delirium;
when nothing, nothing
does not hint at victory,
the light will strike and burn everything,
and death will retreat, grinning.
Here is Pascha. Here is her story.
Christ is risen.

And you were afraid.