ОБС. Вып. 5. Дмитровская поэтическая сатира 1930-х

Остаться бы строкой…
Дмитровские поэты на страницах местной периодической печати

Редактор и составитель Евгений Курочкин

Выпуск 5. Пролетарская сатира 1930-х в Дмитровском районе.

В начале 1930-х поэзия Дмитровского района была представлена в основном сатирическими зарисовками. Если следовать общепринятому определению, то сатира – острое проявление комического в литературе и искусстве, обличающее пороки как отдельных людей, так и всего общества или государственного строя. Советская сатира не могла позволить себе роскоши критиковать существующий строй, наоборот – основная задача сатиры тех лет сводилась к укреплению нового строя.  Борьба велась против отдельных недостатков жизни и антиобщественных поступков людей. Сатира была злободневной, но не остросоциальной. Можно было написать частушку про председателя колхоза, в котором трудодни не оплачиваются, но про сами неоплаченные трудодни – первопричину – нельзя.

Сатирическая поэзия тех лет – это зарифмованные доносы, ответ редакции дмитровской районной газеты «Ударник» на сигнал рабкора или селькора. Районная газета в 1930-е – это страшное оружие борьбы с тем, что не вписывается в советскую действительность. Газета – орган Партии, который информирован лучше, чем прокурор или судья, и никого не боится. В 1932 году «районка» на своих страницах прямо обвиняла дмитровского прокурора Комарова и судей Уланова, Смолева и Часовикова в том, что они не прислушиваются к ее сигналам и проявляют излишнюю мягкость к антисоветчикам! Сатирические зарисовки, публикуемые на страницах «Ударника», пестрят призывами к прокурору и судьям покарать нарушителей. Нужно сказать несколько добрых слов о прокурорских и судебных работниках того времени. Если бы они слушали все обвинения активистов и газетчиков, то на свободе не осталось бы ни одного человека.

Поэтическая сатира на страницах местной периодики присутствовала всегда. В качестве примера можно привести стихотворение Николая Щербы от 1921 года.

"Ответственный работник"

Исправно посещает он собранье,
Исправно он сидит, весь день храня молчанье.
Исправно голос он рукою подает.
Исправно позевав домой к себе идет.
(Н. Щерба, 1921 год)

Другим примером может быть «раешник» за авторством «Красного снегиря», опубликованный там же.

"Раешник"

Здравствуйте, дорогие и многоуважаемые Укомцы.
Пришел я из деревни и принес от мужиков поклонцы.
Живут они в деревне не густо.
А насчет просвещения, так, совсем пусто.
И потому все больше сказками занимаются.
Да третьих перевыборов дожидаются.
Подслушал я ихние сказки,
А сам вынул клочек бумажки,
Да и записал эту сказку,
И принес вам на развязку.
А потому прошу меня не перебивать,
И вам советую на ус мотать.
И так, начинаю:
Жил-был в Даниловке Предрайсовета Белов,
Дурень был небольших умов,
И вот вторые выборы подоспели,
И Белову «до свидания» пропели.
А стали выбирать кого поумнее,
Да кто живет победнее.
Рядили, судили и Алексея Стрелкова
Району в преды посадили,
Потому что этот муж,
Собой хотя и не очень дюж,
Но Ленина заветы любит,
И никогда их не забудет,
И по нашим дорогам часто топочет,
Все для общества задаром хлопочет,
Но вот приехал товарищ Петров,
Посмотрел на Стрелкова,
Наш выбор не одобрил, говорит «совсем бестолков»,
Я, грит, найду вам мужа,
Не Стрелкову чета, а подюже,
А муж сей Никита Хайкин,
Парень дюже краснобайкий.
Был он Предвик’ом в свое времячко,
Да за грязные делишки его стукнули по темячку,
После чего он стал лес воровать,
Да на рынок возить продавать.
Хотя нам сей муж и не нравился,
Но товарищ Петров с малым количеством голосов управился,
А потому в помощь Преду,
Выбрали члена Сельсовета.
Крови хотя не дворянской,
Но не чета и нашей крестьянской.
По фамилии Капранов
(на фабрике у них работали погоны для капралов),
Его дед и отец стригли нас, как овец.
И по ихней хозяйской милости
Вся округа подбилась до ниточки
А потому и надоели-же нам делишки эти,
И сынка выбирать в Сельсовет не хотели,
По отцу пошли и дети.
Но товарищ Петров на это не посмотрел,
Протокол написал и домой полетел,
А про лозунг забыл, что лицом к мужику повернись.
Да лапотника в Совет провести не стыдись.
Так и остались в Совете два мужа,
А мужикам от такого совета будет недуже,
Но я уж постараюсь поменьше спать,
И о скверных делишках в газету писать,
Затем, до свидания,
Сажусь в линейку –
И еду обследовать Постниковскую комсомольскую ячейку.
(Красный снегирь, 1921 год)

Раешник – это форма русского народного стиха со смежными рифмами и нередко элементами «белого стиха». Раешник сочинялся для народного кукольного театра, бродячих балаганов. Дед-раешник – балаганный зазывала и комментатор балаганного действа.

Тем не менее, полноценным родоначальником дмитровской газетной сатиры (также работавшим в технике раешника) можно считать «Дедушку ударника» – коллективного автора «районки». Дмитровская районная газета «Ударник» впервые вышла под этим названием 7 сентября 1930 года. На первой полосе газеты был сатирический уголок, в котором «Дедушка ударник» рифмованно обличал недочеты местного управления. К сожалению, практика изъятия печатных изданий с упоминанием «врагов народа» не пощадила «Ударник» – уничтожено более половины выпусков за 1930-е, некоторые года представлены буквально парой выпусков. Нам удалось найти всего два «стихотворения» «Дедушки». Стихотворения приведены в газетной редакции с сохранением орфографии.

***
Всем, всем, всем воздаю я свои приветы,
Поздравляю с выпуском нашей ударной газеты,
Желаю ей во все культ уголки заглянуть,
Да самокритику как можно шире развернуть.
Для самого, что называется первого почину,
Разрешите по всем швам дернуть нашу рутину.
Почистили мы всех как говорится на славу,
А захожу я в Гор.По так удивился не мало.
Гляжу на председательском Моисеевич заседает
И дела кооперативные, важные решает,
О посевкомпании, хлебезаготовках разсуждает,
И в профессиональный союз пробраться желает.
Ну думаю, подожди, дадут тебе встряску,
Что б ты привозил нам хорошую колбаску.
Захожу я в столовую, на верхатуру,
Насытить наспех свою голодную натуру,
Смотрю за кассой сидит знакомая «мадама»,
Когда то на вакзале в буфете вино продавала,
А заведующий был вычищен из Мос.Сев.ТПО,
Сказать вам открыто право не могу за что.
Просидел я здесь около часа дожидаясь обеда,
Так и ушел завидуя хлебавшему щи, соседа.
Пришлось в мосельпроме выпить пивка без обеда,
Закусить маленькой селедочкой без хлеба.
Выхожу напротив вывеска с громоотводом,
Дай думаю поинтересуюсь этим заводом.
Оказался это уездный безбожный совет,
Спросил, работает? Мне говорят, что давно его нет.
Вышел я на улицу и гляжу прямо на собор,
Вот почему хлебозаготовки идут из рук плохо вон,
Так пожалуй можно затормозить и промфинплан.
Не мешало бы кому следует воздать по делам,
А теперь до следующего номера досвидания
Пойду посмотрю как выполняются XVI партс‘езда заданья.
(Дедушка ударник, 1930 год)

***
Добрый денек вам читатели нашей газеты,
Не думайте, что запропал ваш дедушка где-то.
А я пошел было взглянуть на Первомайские делишки,
Да чуть не оставил по дороге свои сапожнишки.
И пробирал же я на чем свет стоит эту дорожку
Так и вернулся назад еле волоча свои ножки.
Зато по дороге и коров стадишко встретил
Штук около сотни, а породы, каких только нету.
Говорят, это стадо молочного хозяйства пасется,
Вымя у всех от молока большое так и трясется.
Теперь, думаю, похлебают молочка наши детки,
И не подерутся у дежурки из-за него между себя соседки.
Завернул я в клуб, почитать безбожную газету,
Оказалось, она выписывалась там только прошлым летом.
Направился я проломом прямо к вокзалу,
И увидал интересную картину около валу.
Вижу стоит на крылечке землячек, на все стороны гнется,
А из открытого окна мат во всю ширь несется.
Что за оказия, думаю в самом центре творится
Оказывается ради праздничка обывательщина успела напиться.
Между них есть с механического завода комсомольцы,
Не мешало бы им на хвост посыпать сольцы.
Прихожу на вокзал, взял чайку стаканчик, винигрет.
Дай посчитаю, от этого какая польза или нет?
И насчитал – около 200% на пассажира ложится,
Кто захочет после этого венигрет, да чаю в буфете напиться.
А пока пожелаю в делах вашего хорошего успеха,
А я послежу чтоб не разорвалась больше наша прореха.
(Дедушка ударник, 1931 год)

Как мы видим, литературной ценности данная «сатира» не имеет, но, безусловно, ценна в контексте историческом. Например, мы узнаем, что дореволюционный кабак Суходаева, упоминаемый еще Л.Н. Зиловым и С.М. Подъячевым, прекрасно существует и при новой власти на старом месте.

«Дедушка ударник», публиковавшийся в 1930-31 гг., мягок и добр. Он всего лишь призывает  «…на хвост посыпать сольцы…» провинившимся.
Начиная с 1932 года риторика стихов резко меняется. Поэты-сатирики тех лет – анонимный «Аркаша» и А.М. Мороков-Арум напрямую обращаются к судьям и прокурору – «…Эй, РИК и прокурор!...»: и призывают их: «…В домзак покрепче запереть…», «…Скорей хозяев к прокурору…».

***
(Завхоз Тендиковской разработки Повереннов на прежнем месте работы был уличен в воровстве. 7 октября в пьяном виде он потерял деньги и портфель с документами.)

Вот это братцы человек!
Какие штуки он мозгует!
Где не живет – везде ворует
И сладко доживает век.
Вот на болоте кормят сладко:
В столовой завом поступил.
Селедок, сахару, украдкой
Он тысяч на пять растащил.
Попал в «Ударник» – сократили
Повереннов не загрустил:
Его завхозом приютили,
Он деньги, портфель – все пропил.
Теперь здесь надо прокурору
Все «похожденья» рассмотреть.
Давно Поверенного в пору
В домзак покрепче запереть.
(Аркаша, 1932 год)

***
(Колхозником Игнатовского колхоза Потаповым за год было искалечено две лучших колхозных лошади.)

Потапов лошадей калечит,
Двоих зарезал – ничего.
Районный прокурор излечит
От этой «мании» его.
(Аркаша, 1932 года)

***
(Местком Райколхозсоюза не ведет никакой работы. Никто не знает, где он находится и кто в нем работает.)

Пропал местком, ну, что хотите,
Нигде его не разыскать.
Ай, карраул! Пропал! Найдите,
Работу надо начинать!
Пропал… ни духу, ни ответа.
И я одно могу сказать,
Что не мешало бы за это
Колхозсоюзу настегать.
(Аркаша, 1932 год)

***
(Тимофеевская гать пришла в такое состояние, что по ней нельзя ездить без опасения калечить лошадей. Чинить же ее никто не хочет.)

Матвей, на помощь! Дядя Фрол!
Не видишь, лошадь увезет?
Сломал колеса, дайте кол!
И всяк свой сельсовет ругает.
Да будь проклята эта гать!
Все ездят здесь, все гать ругают.
Лишь об одном позабывают,
Что… гать то надо починять.
(Аркаша, 1932 год)

***
(Весовщик маслобойной Трехденевского колхоза Козлов систематически обвешивает комсомольцев.)

А ну-ка, кто мной недоволен?
Э! такой то! Не сосчитать!
Порвать их надо. Пьян и волен
Козлов кричать: «а вашу… мать!»
Колхозники! чего глядите?
Ведь сами вы себе вредите,
Козлова надо вам унять!
(Аркаша, 1932 год)

***
(Избач деревни Кузнецово Куликов производит в избе-читальне пьянку, и похабные песни, что бывает каждый день.)

– После-е-дний… ик!.. денечек…
Икает Куликов.
«Глотну еще разочек
За здоровье… мужиков.
Что-о? спать я вам мешаю?
А кто здесь главный? Я!
Щас в морду нашвыряю…
Он поздно засыпает
Под лавкой как свинья.
Избач наш избалован.
Эй, РИК и прокурор!
Бесчинства Куликова
До коих будут пор?
(Аркаша, 1932 год)

Картавый радио-узел
(Очень скверно работает Яхромский Трансляционный радио-узел.)
Шшш… говор… ик. Мо.с.ка.
Тр… «не было подачи».
Смертельная берет тоска
От нашей передачи.
Ведь каждый день: …
«Комин., ала..
В Берлине… чш… упадок…»
Работа радио-узла
Когда придет в порядок?
(Аркаша, 1932 год)

"Крольчатник без кроликов"
(В промколхозе «Буксир» зав. сельхоз. сектором не может приобрести кроликов)

Крольчатник строили, спешили:
«Здесь будут кролики расти».
Но… только кроликов забыли
В крольчатник этот привезти.
(Аркаша, 1932 год)

"За бесхозяйственность отдать под суд"
(Из птичника Филимоновской сельхозартели ежедневно выбрасывается по несколько штук дохлых кур.)

– Вот в Филимонове житье!
Собаки горя там не знают:
Им каждый день курей кидают…
– Курей кидают?.. Почему?
– А очень просто: куры мрут.
Их там кормить позабывают.

Здесь можно лишь одно сказать:
«Хозяева» в колхозе «рохли»
Пока все куры не подохли,
Под суд хозяев бы отдать!
(Аркаша, 1932 год)

А.М. Мороков-Арум в 1930-е был сотрудником «Ударника». Мы не знаем, как он появился в Дмитрове, и куда затем забросила его судьба. В 1920-х А. Мороков считался перспективным народным поэтом, книга с его автографом была в библиотеке Демьяна Бедного. Всего до дмитровского периода А.М. Мороков выпустил две книги: в 1924 году в Перми – «Деревенские сказы» (первая книга поэта) и «Сто частух» - в Кунгуре в 1925 году.
В Дмитрове А. Мороков отличался особо непримиримой антиклерикальной позицией, призывая закрывать храмы и арестовывать священнослужителей.

***
(Колхозные базары в Дмитрове и Яхроме проходят под звон колоколов.)

Идет повсюду звон,
Что от него оглохнуть можно,
Попы работают кругом,
И спят безбожники безбожно.

Кулак и поп, конечно рады
Оппортунистов спящих храпу.
– К базарам нашим аккурат
Свою протягивают лапу.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"Мракобес орудует"
(В дер. Тимошкино поп ведет контрреволюционную агитацию.)

Поп ходит со двора на двор
И каркает как ворон:
«И скоро будет глад и мор»
Пройдут напасти скоро
Колхоз, ячейка, сельсовет
Для бога непотребны
И не от бога власти нет,
Служите все молебны.
«И скоро будет глад и мор»
Вещает поп мирянам
«Везите хлеб ко мне на двор
В мои амбары прямо»
Где вы, колхозники, ау!
Сего святого гада
Давно направить в ГПУ
Вам из колхоза надо.
Давно такого «звонаря»
Пора направить к клетку.
Ведь он болтает то не зря –
Срывает пятилетку.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"Святые огнетушители"
(В селении Парамоново загорелся сарай. Парамоновские богомолы, вместо того, чтобы спасать имущество, вооружились иконами спасителя и богоматери, и спокойно грелись у огонька.)

Парамоновцы любят церквей перезвон,
Парамоновцы любят порядочек старый,
Парамоновцы «спецы» по части икон,
Коль иконами тушат пожары.
Лет пятнадцать прожив без бояр и царя,
Парамоновцы сильно о барах тоскуют,
Сдали дело пожарное богу не зря,
И не то кулаки там еще обмозгуют,
Если будет командовать божия мать.
Если будет «спаситель» ходить по пожарам.
Комсомольцы, партийцы, советчики хватит спать.
Надо бороться с поповским угаром,
Враг под рясой к вам лезет не даром.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"Закрыть ли клуб?"
(Зав. Деденевской ШКМ Соловьев заявил сельсовету: Я закрою клуб и устрою в нем школу, если у меня не хватит жилплощади.)

Но просвещен весьма не глуп.
Активен он, в том нет спору.
Закрыть, готов он даже клуб,
Чтоб просвещенье «двинуть в гору».
Порой он хватит через край
В порыве дерзком вдохновенья
И если продал он сарай
То продал он «для просвещенья».
Ретивый зав, не лучьше-ль вам,
Остановить с советом склоку
Прекрасный монастырский храм
У вас имеется под боком.
И провести поход безбожный.
Пора, бы педагоги, вам,
Чтоб переделать в школу – храм,
А при желаньи – это можно.
Совет наш не на столько глуп.
Чтоб закрывать последний клуб.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

Не забывал он и про мирские дела, обрушиваясь на нарушителей революционной законности.

***
(Мясохладокомбинат и Москваруд в районе Влахернской проводят бесплановую вырубку леса.)

И «горняки» и «мясники»
Видать плохие лесники,
Коль лес беспланово растяпали,
Скажите – не головотяпы-ли?
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

***
(Постановление Деденевского слета колхозников о подписке на газеты «Безбожник» и «Ударник» до сего времени в жизнь не проводится.)

Постановили, голоснули
Затем забыли и заснули.
Пора подумать, – разве можно, –
Так спать «ударно» и «безбожно»?..
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"О ползучей тройке и жилкоопе"
(При фабрике «12-й год Октября» имеется жилищная тройка, а членов жилкооперации на фабрике только шесть.)

И тройка есть, и планы есть,
И проработка есть вопросов
И членов жактов целых шесть,
Не достает лишь членских взносов.
Как говориться, есть жилкоп
И у жилкопа есть постройка,
Но слишком медленно везет
К жилкопу «пассажиров» тройка.
И жалобно скулит жилкоп:
«Нет денег, нет материалов»
«А тройка» медленно ползет: –
Давно инструкций не бывало.
Подгони-ка Р.К.И.
Ты наш жилкоп и нашу тройку
Заставь вести ударней стройку,
Ведь наш рабочий без квартир.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

***
(Сын лишенца Багров приговоренный к отбыванию принудработ правлением Зверковского промколхоза назначен агентом по доставке сырья. Там – же председатель колхоза Смирнов составил сам акт на пропавшего поросенка, без участия ревкомиссии. Там – же пропало 19 центнеров пшеницы.)

Лишенцы есть, пшеницы нет.
Пропал вот поросенок тоже
Пропал расследования след
За то растет «прорех» букет
Колхоз работаем негоже.
Тут на гнойник весьма похоже
Из РКИ бригаду взять.
Да меры-б срочные принять.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

***
(Зав. магазином Обольяновского кооператива «10 летия Октября» проводит расценку товаров сам и продает керосин вместо 32,5 копеек литр по 45 копеек. 5 корзин пива он распределил по родным и знакомым.)

Завмаг наш, не завмаг, а диво!
И любит он свою родню.
Недаром он от членов пиво
Скрыл для родни к Петрову Дню.
Завмаг наш, не завмаг, а диво
Умеет спрятать и продать…
Но лучше-б из кооператива
Такого «щеголя» убрать.
А. Мороков-Арум, 1932 год

"Когда Кирюшин расплатится?"
(Бывш. председатель Игнатовского сельсовета Кирюшин растратил 69 р. 75 к. колхозных денег.)

 Кирюшин пред., нам не известно как
Сумел произвести растрату,
Теперь мы ждем когда и как,
Кирюшин сделает расплату.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

***
(Торговцевская изба-читальня работает плохо. Избач Родионов малограмотен.)

Хочеш смейся, хочеш плач,
Родионов наш – избачь,
Так дела у нас повел
Разогнал весь комсомол,
Чтож тут плакать и смеяться.
Лучше с избачем расстаться
Да его бы малость взгреть:
Не «работал» так чтоб впредь.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"Саннадзор отсутствует"
(В столовой 4-го участка Каналстроя на кухне около котлов целые тучи мух.)

Ответь ка ты рабочим зав
Зачем и по какому праву,
В котлах, кастрюлях и тазах
Разводишь мух ты и отраву.
Даешь их к супам на приправу
Вот заглянуть пора бы в пору,
На нашу кухню саннадзору.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"И Гришка сдох и Ванька сдох…"
(В Банинском промколхозе пали 2 лошади)

И Гришка сдох и Ванька сдох,
Теперь Егору сдохнуть впору
Конюшни нет и корм там плох
И нет «хозяйского надзору».
И будет вывод наш таков,
Пока еще Егор не сдох
Скорей хозяев к прокурору!
Пускай их познакомит он
Со словом: РЕВЗАКОН.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"Пьяная тройка"
(На фабрике Орудьевского промколхоза «Ударник» растет прорыв. Тройка руководителей ездит на автомобиле в Яхромскую пивную.)

Завхоз, механик, пьяный пред,
Приносят производству вред,
В делах их вместо промфинплана
Видна лишь пьяная программа
Дела у них идут не в гору.
И верим мы что автомобиль,
Доставит эту тройку скоро
С отчетом прямо к прокурору.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"Муханские помидорницы"
(Сторожа Мухановской сельхозартели Тимофеевы воровали помидоры целыми корзинами.)

Тимофеевы Анюта и Настасья
К помидорам загорелись страстью.
Подтолкнул их бес кулацкий под ребро,
Чтобы «тырили» колхозное добро.
Был меж ними рахговор:
«Кто не пойман, тот не вор».
Две корзины лишь набрали
Ну, а все таки попали.
Вывод делает рабкор:
«Коль воруешь – значит вор».
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

"Спит на посту"
(На ст. Ударной стоит старый вагон. Начальник станции т. Борисов устроил в нем склад для сена, что опасно в пожарном отношении)

Борисов наш неосторожен
И видимо плохой «пастух»
Куда ни глянь – пожар возможен
На вверенном уму посту.

Грязь в здании и нет уборной;
Видать в хозяйстве есть развал.
Пока не поздно надо дернуть,
Чтобы Борисов наш не спал.
(А. Мороков-Арум, 1932 год)


"Лабораторию заняли под склад"
(В Деденевской образцовой ШКМ химическая лаборатория занята под сушку помидор)

Ну, что вы сделаете с ними,
Коль склад им нужен для картошки?
Годочек перетерпит химик
А там «нагонит» по немножку.
А. Мороков-Арум, 1932 год

***
(В селе Вороново повысили для бедняков налоги, а для кулаков снижали.)

- «Эх, жизнь устроена не так,
Налог тяжел» - скулит кулак.
«Партийцы» Горячев и Думов
Решили так, не долго думав:
- «Кулак у нас - совсем не плохо,
Зачем платить ему налог?
Зачем его нам обижать,
Не лучше ль бедняка прижать?»
И оба молодца за это
Осталися без партбилетов.
А вывод будет здесь таков
«Жалеть не надо кулаков»
(А. Мороков-Арум, 1932 год)

Читая эти малограмотные эпиграммы, никогда не следует забывать о том, что за ними скрыты человеческие трагедии. Предыдущее стихотворение А. Морокова написано по результатам «дела кулаков Коньковых» – первого «кулацкого» процесса в Дмитровском районе. Многочисленная семья Коньковых до революции владела в Воронове кирпичным заводом и чайной, которые были закрыты еще в 1920-х. Оставшееся имущество семья внесла в колхоз. В 1932 году Коньковых обвинили в захвате власти в колхозе, цитируем газету: «…Председателем сельпо работает – Коньков, избач – Коньков, член сельсовета – Конькова…». Еще до суда над Горячевым и Думовым все Коньковы были исключены из колхоза. Имущество осталось обобществленным, трудодни были аннулированы. Единственным средством для существования стали огороды. В конечном итоге четверо Коньковых были арестованы, двое из них – расстреляны. А. Мороков о Коньковых даже не упоминает, делая упор на утрате партбилетов двумя ответственными работниками.

Уже к 1935 году ярость обличителей стихает. Новые «сатирики» уже не требуют крови. Растет и их мастерство. «Народность» постепенно сменяется грамотной речью. Столь разительное изменение поэтической стилистики является наследием Дмитлага. При Дмитровском исправительно-трудовом лагере ОГПУ-НКВД действовали десятки газет, в которых местные авторы могли оттачивать свое мастерство. Практически при каждом Доме культуры действовал литературный кружок. Существовало и общегородское литературное объединение.

***
"Культурный колхоз"
(В Зверковском колхозе закрыли красный уголок. Правление заявило, что мы и так культурны.)

Дело тут весьма простое:
Вмиг закрыли уголок
И закрыли для… закроя
Мастерскую в тот же срок.

На вопросы же правленье
Отвечает: «Как ни как,
Это – наши достиженья,
А культурны мы и так!»
(Владимир Смиренский, 1935 год)

"Нет места!"
(Правление Синьковского колхоза не подготовилось к отелу коров.)

Беспорядок виден снова
И большой дает он вред:
Начались уже отелы,
А телятам места нет!
Они слишком слабы, хилы,
Начинают замерзать…
Спят синьковские «правилы»!
Кто же должен их поднять?!
(Вл. Звонкий, 1935 год)

"Ясли для мужчин!"
(В Зверковском колхозе ясли приспособили под общежитие.)

В ясли детские зайдите,
Чтобы чудо увидать,
С любопытством загляните
Прямо в детскую кровать.

И на крошечных пеленках
С удивленьем и тоской –
Вы увидите ребенка –
С небольшою бородой.

Пусть для Ягодкина слезы,
Но признать мы все должны:
Эти ясли для колхоза
Совершенно не нужны.
(Владимир Смиренский, 1935 год)

"Хорош «культурник»!"
(В Синьковском клубе культурник Семенов разрешает участникам драмкружка пить вино и заодно выпивает сам.)

Спектакль поставит не грешно,
Чего-ж не веселиться?
Но если есть у нас вино, –
Так лучше уж напиться;

Так «остроумно» разсудил
Семенов, – и решился:
Он всех артистов напоил, –
И в клубе сам напился.
(Владимир Смиренский, 1936 год)

"При закрытых дверях"
(Клуб фабрики им. 1 Мая бездействует.)

Фабричный клуб всегда закрыт,
(Хоть все до клуба очень падки)
Фабком же даже не глядит
На безобразные порядки.

Пестрят афиши на углах, –
На них об’явлены спектакли…
А публика стоит в дверях,
И только спрашивает: так ли?
(Владимир Смиренский, 1936 год)

"Вымести бездельников!"
(С культработой в Орудьеве дело обстоит из рук вон плохо.)

Есть помещенье, газеты, журналы,
И средств отпускает правленье немало,
Но не хватает корявого веника,
Чтобы убрать с культработы бездельников.
(Иван Крапива, 1936 год)

"Не клуб, а развалина"
(Игнатовский сельсовет и правление колхоза не обсуждали еще вопроса о подготовке культучреждений к зимней работе.)

Клуб в Игнатове ужасен.
Окна выбиты. Течет.
Клуб заброшен, пылен, грязен.
Не бывает в нем народ.

Сцена в мрачной паутине.
Паутину – не смести.
Вот бы к этакой картине
КАШЕВАРОВА свести.

Ты колхоза председатель
Что ты в клубе грязь развел?
Почему, скажи, приятель,
Культработу ты не вел?

Вот уже прошло и лето –
Клуб, как был, пустой стоит…
Председатель сельсовета
Тоже видно крепко спит.

Не мешало б вам, братишки,
Клуб включить в свой план работ –
А товарищ Кочерыжкин
Пусть работника дает.
(Иван Крапива, 1936 год)

"Лошади без крова"
(В Степановском колхозе конюшня построена пять лет тому назад и сейчас все еще стоит без крыши.)

Конюшню выстроил колхоз,
Но нет в конюшне крыши.
Обидно лошадям до слез,
Дрожат они как мыши.

Правленье стало заседать,
Конечно с перебранкой,
Решали – чем же покрывать –
Соломой или дранкой.

Потом сошлись они опять
И снова заседали
Пытались головой качать,
Солдаткина ругали.

Потом собрались еще раз
И тоже заседали,
А крыши нет и посейчас
Солому всю раздали.

Хлопот правленью полон рот
И заседают снова,
А время уж к зиме идет, –
И лошади без крова.
(Владимир Смиренский, 1936 год)


"Пустое сельпо Куликовское"

Для работы нет охоты
У правленцев никакой.
Нет в правлении работы, –
Магазин стоит пустой.
Вот колхозник прибегает,
Ситец спрашивает, соль,
Продавец же отвечает:
Порошок зубной – изволь.
(Вл. Смиренский, 1936 год)


"Отсталый колхоз Тереховский"

Нам нельзя стоять на месте
Стыдно нам идти назад.
Вот в колхозе держат вместе
Всех коров и всех телят.
А о том позабывают,
Что должны мы скот хранить.
Что телят – перебодают,
На-смерть могут задавить.
Там же, в этом же колхозе, –
Так привыкли отставать,
Что уж прямо на навозе,
Стали корм скоту давать.
(Владимир Смиренский, 1936 год)


"Председатель-самодур (Шолоховский колхоз)"

В колхозе этом председатель
Большой, как видно, самодур,
Ни для кого, он не приятель,
Со всеми он неласков, хмур.
Чтоб показать и власть и силу, –
– Он причиняет много бед.
– Сменял трехлетнюю кобылу –
На жеребца под 30 лет.
Когда однажды у Бойцовой
Вдруг телка начала хворать,
Она просила Соловьева
Распорядиться лошадь дать.
Он лошадь – не дал. Телка пала.
Ответь-ка, братец, за падежь!
Привлечь тебя пора настала, –
Что ты посеял, то пожнешь!
(Владимир Смиренский, 1936 год)


"Синьковская почта"

Чтоб доставлять в колхоз газеты
И письма, – выделил колхоз
Двух лошадей… (одни скелеты,
На них нельзя смотреть без слез!)
Поехали на них за почтой
И в город приплелись с трудом.
Обратно же глубокой ночью
Явились возчики… пешком.
Одна лошадка чуть не пала,
Вторая – хочет умирать.
Их надо вылечить сначала,
А не за почтой посылать.
(Владимир Смиренский, 1936 год)


"Морозовцы ждут морозов"

Морозовский колхоз отстал –
Работать он не любит.
Картофель не перепахал,
Картофель он погубит.
Но скоро завернет мороз,
И зимнею дорожкой
Тогда отправится колхоз
На санках за картошкой.
(Владимир Смиренский, 1936 год)


"Плохо хранят овощи"

Картофель не перебирают,
Она в хранилище гниет.
Ее капустой загружают,
Со стен хранилища течет.
Все перемерзнет здесь в морозы,
Весной в воде все будет плыть
Вот как в Демьяновском колхозе
«Умеют» овощи хранить!
(Владимир Смиренский, 1936 год)


"Красный уголок или склад?"

При Дедюхинской артели
Есть и красный уголок,
Но проходят дни, недели, –
Все висит на нем замок.
А внутри, как будто в склепе,
Пахнет сыростью, землей…
В красном уголке Дулепин
Склад устроил овощной.
(Владимир Смиренский, 1936 год)

К 1938 году пролетарская сатира в Дмитровском районе сошла на нет. Газетчикам стало слишком сложно ориентироваться в том, над чем можно шутить, а над чем – не стоит. Место сатиры заняли хвалебные оды – Партии и ее Вождю.
На страницах дмитровской периодики сатира появляется вновь уже после Войны, но о ней мы расскажем в следующих выпусках.

Евгений Курочкин http://stihi.ru/avtor/venyacurvic