Николай Евстифеев

НИКОЛАЙ ЕВСТИФЕЕВ
(1914 - 1980)

Труднейшая задача решена:
Разведчики взять пленного сумели.
Всем повезло. Вот только старшина
Лежит на окровавленной шинели.

В землянке тихо. Гром гремит вдали.
Дождь льет. В печи дрова горят, стреляя.
Солдаты шепчут: «Почту принесли!
Есть старшине письмо из Шауляя…»

Губами, почерневшими почти,
Не смог пошевелить он. Но, поверьте,
В его глазах увидел я: «Прочти!» –
И взял листки, лежавшие в конверте.

Пришлось читать: «Все живы… Сын хорош,
Он обещает быть таким, как папа…»
Прости мне, старшина! Всё это ложь.
Сын коммуниста, он убит в гестапо.

А над женой глумился полицай,
Ее в яру отпела ночью вьюга…
Но ты меня за ложь не порицай:
не мог добить я раненого друга!

В ОКРЕСТНОСТЯХ ВЕЙМАРА

Буки здесь высоки, реки очень степенны на вид.
Тюрингенский пейзаж – живописен, холмист и широк он.
Путь от Веймара зелен и щедро цветами увит.
И туристы с улыбкой глядят из автобусных окон.

Но дорога, виляя, вбежала в нахмуренный лес.
Лес притих, помрачнел, за спиной своей что-то припрятав.
Дождь пролился на землю, как горькие слезы небес,
У чугунных ворот, у бетонных пустых казематов.

Страх хватает за горло! Тяжелым становится взгляд.
Искры слез высекает не ветер, летящий с предгорий:
Пред тобою бараки, бараки и снова бараки стоят.
И кирпичной трубою грозит небесам крематорий…

Видишь ту колесницу, которая с грузом камней?
Тут веселый охранник, бывало, покрикивал бойко:
«Vas ist das?.. Это есть – знаменитая русская тройка!»
Люди самое тяжкое горе покорно возили на ней.

А эсэсовцы в черных мундирах острили, глумясь:
«Нужно бегать быстрее! Старательным будет опека…»
Чистота человеческих душ сапожищами втоптана в грязь.
Бесноватый учил: «В человеке убей Человека!»

Смерти верно служили – и газ, и петля, и курок.
Ну, а дерево, где на скамье молодой еще Гете
Так любил размышлять, комендант от беды уберег.
Вы его безошибочно в лагере смерти найдете…

Нет, совсем не похож на Вергилия плачущий гид!
Он из этого ада Евридику не вывел… В печали
Нам седой человек о спасенье своем говорит.
Повезло! Фронт приблизился. В лагере люди восстали.

Стоны, вздохи и шорохи чудятся в мрачном лесу.
Драму века представив себе по жестоким приметам,
Я в Россию отсюда, увы, не букеты цветов увезу,
Крик умерших – живым: «Никогда не забудьте об этом!»

РЕЙХСТАГ
Георгию Холопо

Советский многоопытный солдат
Оставил немцам этот дом как память.
Но есть и те, которые хотят
Историю теперь переупрямить.

Огромный купол спешно застеклен.
Пробоины заделаны в портале.
Рабочие трудились у колонн,
И те свой прежний вид приобретали.

Фашистов снова радуя, Рейхстаг
Глядит на площадь, серую от пыли.
Но пусть он помнит – так его растак! –
Как мы к нему на танках прикатили!

Трагедия доигрывалась – в нем!
Нет, он без боя наступавшим не сдан.
И мы – послы России – под огнем
Входили с депутатского подъезда.

Изранен, пропылен и просолен,
В тот час и я был вовсе не из добрых.
И на одной из первых же колонн
Не написал, а врезал свой автограф…

А вот теперь фашисты вновь грозят,
Бьют в барабаны с воплем о реванше,
Тревожат мир, забыв, что есть солдат,
Который им урок преподал раньше!