3том. Юкагиры. 4часть

          -1-
  4 часть  « Камлание»

Едомы лысина светилась,
И из-за леса, не спеша,
Вставало солнце и слепило.
Теплом своим, с утра, дыша,
Дым потянулся  из тордохов:
Пахучий дивно он на вкус,
Корой древесной помягчевшей
Обдало. Распрямился куст
Багульника; тянулся к небу,
Дурманом он к себе манил.
И берег, словно встрепенулся,
И лес, очнувшийся ожил.

Уже запели песни, птицы
И ветер дунул озорной,
В кустах  куницы прошуршали,
Мелькнул лисенок молодой.
Собаки тут же лай подняли,
Язык повывалив, хрипя,
С ремней рвались они, слюною
Облив уж снег вокруг себя.
А пастухи к стадам спешили,
Все, хлопотали у костров,
И потянулся пар легонько,
Уж от поленицы из дров.

Вот, и селенье встрепенулось,
По берегу летела весть:
« Аана, привезла шамана!» –
Засуетился берег весь.
И замелькал он сонным глазом:
Носы повысунули дети,
И рыбаки убрали скоро,
В тордохи вынутые сети.
Кухлянки новые одели,
Все, про дела свои забыли,
Задув очаг, они скорее
К тордоху Петердэ спешили.

Но, внутрь они не заходили:
Болезнь Даайыс всех пугала,
Уж слишком долго от себя, та,
Ее уже не отпускала.
И все судачили, рядились,
Что нужно нынче потрудиться,
Что собирать тордох придется,
Камланить в этом не годится.
             -2-
Меж тем, шаман поил настоем
И травами уже больную,
И заклинания шептал он,
Откинув голову седую.

Аана, тихо у окошка,
За ним, украдкою, следила,
Слеза одна среди ресничек,
Жемчужиной у ней застыла.
Сайрэ, насупившись, как филин,
Глазами сонными моргая,
И, из-под полога сегодня,
Вылазить вовсе не желая;
Он тер глаза и морщил носик,
Следя, при этом, по-немногу,
За тем, что делает старик здесь,
И все чесал босую ногу.

А время шло. И вот больная
Обмякла вся и задремала.
Шаман поднялся, вышел к свету:
Толпа, волнуясь, зароптала.
Старик, приветливо, кивнул всем,
Его, в тот час, все окружили,
Здороваясь, перебивая,
С ним, обо всем поговорили.
Вздыхая, охая, кряхтели,
Старухи Петердэ судили,
Детей жалели, но и мать-то
От пересуд не пощадили.

Шаман все так же, всем привычно,
Мотал своею головою,
Да думал, как ему сказать всем,
Что смерть больной не за горою.
Болезнь ее, увы, ужасна
И на проказу, так похожа:
Глаза запали, рот весь высох,
И гнойником покрыта кожа.
Аана, бедное дитя-то, бледна…
Не заболела ль тоже?!
Коль заразилась, это плохо,
И ей помочь никто не сможет!

Река, как-будто, вся иссохла;
Все, как-то разом, замолчали.
Старик опомнился. Ведь знал он,
Ответа тихо  люди ждали.
Он понял все. Заговорили:
          -3-
-« Камлание начнем к обеду,
Детей, с собою брать не надо,
Они накличут только беды.
Другой тордох сложить не трудно,
Ну, а зачем?! – Шаман дивится: -
Камланить, ясно, у Даайыс,
Конечно, нынче не годится.»-

И снова все заговорили,
Старухи вовсе распалялись,
Никак нельзя, чтоб ребятишки,
Все, без присмотра оставались.
Решали женщины волнуясь,
Кому из них с детьми остаться,
Чтоб, после всех вокруг событий,
Чужим рассказом наслаждаться.
Сводили счеты и мужчины,
Иные, правда, были счеты:
На дело важное скорее,
Определить должны, кого-то.

Нет дела, знают все, почетней,
У каждого, на то желание:
Оберегать от бед шамана
На протяжении камлания.
Вдруг, упадет шаман нечаянно –
Беда большая приключится.
На землю рухнет он, и в миг тот,
Не поправимое случится.
Померкнет свет тогда на небе,
От страха, закричит народ:
И кто-нибудь тогда от страха,
Не справившись с собой – умрет!

И это допустить, все знают,
В любое время, не годится,
И хочется мужчинам нынче,
Среди других всех, отличиться.
За спором, все же не забыли,
Где им, камлание собрать;
Митрей повел к себе шамана;
Его тордох уже видать.
Митрей, зажиточный, оленный,
Из шкур отборных тот тордох,
И лучше, чем жена Митрея,
Гостей попотчевать не мог.
хххххххххххххххххххххххххх
Как белолица и красива
Жена Митрея, что сейчас,
         -4-
Шамана подчевала мило,
Чуть улыбаясь, чуть смеясь.
Ей удалась уха на славу:
В ней молодой, здоровый чир,
С юколы, что к столу подали,
Уж расплываясь, капал жир.
А оленины запах нежный,
И молодой; нос щекотал
И аппетит шамана только
Он, все сильнее возбуждал.

Шаман все ел, так торопливо
И свой желудок насыщал.
Казалась, будто целый месяц
Старик – шаман голодовал.
Хозяйка  ставила, как прежде
С улыбкой, яства перед ним,
Но, уж наевшись до предела,
Шамана не смутил налим.
Обложен печенью, на блюде
Он красовался средь стола:
Тинениут, смеясь, вздохнула,
 Что гостю угодить смогла.
хххххххххххххххххххххххххх
За утром вслед уже и полдень
В селенье, будто бы спешил,
Лучистым ярким своим светом
Поляны он все ослепил.
Весенний, юный, очень нежный,
Застыл он словно, над рекой
И над землею он уставшей,
Казалось, воцарил покой.
Застыл прозрачный, легкий воздух,
Он притворился, будто спит,
И тишиной своей безбрежной
Над миром он, себе звенит.

Носы уткнув, сегодня, в лапы,
Собаки тоже мирно спят,
И, даже чайки, над водою
Не кружат больше, не кричат.
Не шелохнется даже ветер,
За бугорком себе лежит,
Разнежился, видать, на солнце,
Подняться, видно не спешит.
Снег на тордохах бурно тает,
И слышно, тихо плачет он:
И капают его слезинки
В гладь луж, теперь со всех сторон.
            -5-
И только люди суетятся;
Снуют, как-будто муравьи,
Спешат они скорей закончить
Дела нехитрые свои.
Опять все в хлопотах, в заботах:
Старухи вот, везде снуют,
И нос свой сильно любопытный
Во все дела опять суют.
Всех покормив уже обедом,
Видать, то там уже, то тут,
Детишек, чисто приодетых,
В тордох к Катэ, скорей ведут.
хххххххххххххххххххххххххххххх
Меж тем, тордох Митрея полон:
И не куда уже ступить,
Что приходилось всем входящим,
Сидячих, сильно потеснить.
За пологом шаман степенно,
Мешок потертый развязал,
Доху потертую встряхнул он:
Неторопливо одевал.
Вот, взял он бубен с колотушкой,
И пояс дивный подвязал
И ожирелье в колокольцах,
Вкруг шеи тонкой обмотал.

И два мужчины натянули
Веревку вдоль перед людьми,
А двое – в стороне стояли –
Шамана охранять должны.
Завесив плотно шкурой окна,
Онидигил(1), сэпсэ прикрыв,
В потемках сразу поутихли
От темноты глаза прикрыв.
Как к темноте глаза привыкли,
Открыв, увидели: шаман
Стоял уже среди тордоха,
Недвижно, словно истукан.

И тут, шаман как будто вздрогнул,
И, как в испуге, закричал,
Ударил колотушкой в бубен,
И, как от боли, застонал.
С шипением змеи гремучей,
Он завертелся вдруг волчком,
Запрыгал, расставляя ноги,
И в бубен колотил, при том.
--------------------------------
1-  Онидигил – отверствие вверху тордоха
----------------------------------
             -6-
Он бил сильнее и сильнее,
И обессилев, вдруг упал.
Его подняли. И опять он
Свой дикий танец продолжал.

Шипение сменилось песней,
Сверкали глаз его белки,
Среди кромешной тьмы, как-будто,
В костре потухшем, угольки.
Но и они вдруг закатились,
И, в иссупленье, он упал,
И в судорогах начал биться.
Его подняли. Он стонал.
Потом, тихонько усадили;
Слюна текла по бороде,
Беззубый рот, неясно как-то:
-« Воды!»- прошамкал в темноте.

Воды холодной протянули,
Он долго, жадно пил, и пил,
И каждый, затаив дыханье,
Сейчас, за ним одним следил.
И вот, напившись, он понуро
Седую голову склонил
И, еле слышно, задыхаясь,
Вдруг, наконец, заговорил:
-«Вкруг стойбища, увы, не мало
Видал сегодня я следов,
Запутался, ходил все кругом,
Вернуться был уже готов.

Но, наконец, я разобрался.
Проказа в стойбище прошла;
К тордоху Петердэ, злодейка,
Прокралась, видимо, она.
Вокруг тордоха я увидел –
Кольцом смыкаются следы
То, духи от шаманов-чукчей,
Не миновать теперь беды.
И, в мира темного, глубинку
Я окунулся. Был не рад.
Увидел, что в тордохе этом,
Лишь вонь одна стоит и смрад.

Душа Даайыс по тордоху,
Все мечется, ей не уйти.
Шаманов юкагирских духи –
Детей успели увести.
Следы их видел в чистом поле:
       -7-
Они гуляют, но и там,
Заметил, что среди знакомых,
Хожу и по чужим следам.
Но чьи следы, понять не в силах,
Вокруг, увы, белым- бело.
Не спрятались ли духи чукчей,
Под снега белого крыло?!

Вернулся я опять в селенье,
Тордох, все так же стерегут.
Их усмерить хотел, но духи,
Даайыс смерти, видно, ждут.
Их отгонял я от тордоха
И колотушкой я их бил,
А уходя, следы тех духов
Водой холодной я залил.
И к вам вернулся. Но проказа
В тордохе Петердэ сидит;
Своим гнилым и черным глазом
Даайыс сердце все сверлит.»-

Сидящие, от уст шамана
Глаз не успели отвести:
Сэпсэ открылась и селяне,
Дух, не успев перевести,
Вдруг ахнули. Аана тихо,
Как смерть бледна, в тордох вошла,
И только выдохнуть сумела:
-« Скорее, мама умерла!»-
Потом, бессильная упала,
Казалось, испустила дух,
Оцепененье охватило
Сидящих рядом всех вокруг…
ххххххххххххххххххххххххххххх