Цветы и грохот канонады

В чёрно-белом, а может быть, в серо-коричневом
(где-то ближе к эскизу, к рисуночку наскоро),
Появляется женщина в рамочке личного
Небольшого участка… С ромашками ласково
Начинает общаться, затем - с виноградником;
Поливает его, воду носит с колодезя.
А за рощей, в степи - запекается «градами»
Золотая земля сверхъестественным образом.
Не забыли ещё, помнят силу мужицкую
Потемневшие брёвна холодного домика…
Но случается темь в ситуациях жизненных,
Когда дальше - одной… ковылять с неудобами…
Там остался он, там, убиенный и праведный,
Под Донецком лежать, причастившись в агонии…
А по белым слоям - неприметные ангелы…
А по чёрным слоям - черепа упокоенных…

Виноград не погиб, не засох, обезвоженный,
Дожидаясь её в этой графике серого…
Даже здесь, на краю, где все линии скошены,
Он обвился лозой, как чудесным спасением.
Круг замкнулся в любви. Прошлогодняя выцветошь
Пробивается пеплом, почти бестелесная…
Отвлекают кусты пустоглазыми лицами…
Создают сорняки красоту бесполезного…
Только вера с надеждой на том не закончатся:
Пусть под гул канонады и штрих чёрно-белого,
Но затеплится утро, оттенка песочного,
Маргаритковым бархатом, мирное, первое.
Эти танки, прошедшие прошлою пятницей,
В никуда, в нерешенье, в безвыходность глупости…

Только женщина - зде;сь. …и на за;втра останется,
Будто чувствуя руку богини-заступницы.

Мерно тикают часики, синие, старые.

Жёлтый фикус в кадушке очнулся зелёненьким.
Тихо спит она, женщина, дышит, усталая…
И глядит на неё лунный глаз с подоконника.