О бароне Унгерне. 1797 год

Гнал ветер по Балтийскому морю волну,
Словно отары белых барашков по бездне бежали.
Наползла к вечеру с Запада огромная туча,
Закрыла чёрными крыльями весь горизонт,
Навалилась на море и прибрежные дюны.
На самой высокой скале был построен маяк,
Как исполин, высился он над утёсами,
Как глаз циклопа, вспыхивал свет во тьме.
А ветер волны уже к облакам поднимал,
Казалось, вот-вот смоет их с неба.
Оторвался барон от подзорной трубы,
Принёс слуга чай с корицей и ромом,
Такой чай – память о годах пиратства
И согревали воспоминания душу барона.
Но Балтика – это совсем не Мадрас,
Здесь нельзя налететь на купца
И не скрыться потом здесь бесследно,
В этой луже, которую кто-то морем назвал.
Казалось барону, что всё здесь не так,
Даже женщины лишены огня и перца…
Чай пил барон, а слуга в трубу смотрел.
Был слуга старше барона на десять лет,
В детстве вместе играли они,
А потом прикрывал он барона в стычках,
Всегда и везде сопровождал его верный слуга.
На горизонте, как точка, показался корабль,
Выползал он из тьмы, лежащей прямо на море,
В точке мерцала искорка, боролся со стихией корабль.
Улыбнулся барон, кровь слегка заиграла,
Нет, не жажда наживы взволновала его,
Волновало дело – бездействия не выносил он.
По всей Балтике знали все о бароне:
Не заплатив, никто не смеет Даго пройти.
«Включай», - тихо сказал барон слуге
И призывно вспыхнул во тьме огонь маяка.
Исступлённо и радостно вахтенный на мачте кричал,
Ведь огонь маяка – это всегда спасение…
А корабль то ложился на бок, то с кручи нырял,
Скрипела и стонала его оснастка,
И дождь, как из брандспойта, хлестал.
Давал огонь маяка кораблю надежду
И приказал капитан курс на него держать.
Повернул корабль, повинуясь крепким рукам рулевого,
И прямо к гибели устремился на скалы.
Через пару часов всё было кончено,
Разбила буря корабль о прибрежные скалы.
В стоне ветра и рёве волн крики слышались иногда
И столб света выхватывал обречённых из тьмы,
А барон и верный слуга молча смотрели с башни,
Ничего не выражали их бесстрастные лица…