1 том. Два подвига, два князя, две победы. 3часть

   3 часть. Юность.

Веселый дождь по лужам скачет,
А в небе солнце верещит.
От возмущения все ближе;
Догнать его скорей спешит.

А он и рад! Но убегая, гремит
И льет еще сильней;
Как будто в чехарду играет
Он с солнцем, и среди полей

Шумит, колосья нагибая,
И заливая все вокруг,
Все дальше, дальше убегая,
Он затерялся как-то вдруг…

А солнце: вздохом облегченья
На землю кинуло свой взор
И покатилось между сосен;
Оно отправилось в дозор.

Но у дороги задержалось
И побежало следом в след
За вереницею повозок,
Даруя ласковый привет.

Хххххххххххххххххххх

Князь Ярослав судьбой гонимый,
В тот год, по божьему решенью,
Отправлен в Новгород Великий,
По долгу службы, на княженье.

С ним сыновья его и слуги;
Дорога длинная, устали…
Вот показались укрепления,
И кони на мгновенье встали.

Град гордый, северный, могучий
Ум поражал и укрепленьем,
Вратами медными большими,
И куполов церквей свеченьем.

И мимо стен повозки медля,
Устав как будто, проскрипели,
Открыв глаза; все в удивлении,
На стены княжичи глядели…

И вот, на Древнем Городище
Повозки и остановились,
Гостей встречали очень чинно
И дети даже удивились,

Что в город и не заезжали;
Их с хлебом, с солью не встречали,
А слуги молча и степенно
В хоромы всех их провожали.

Лишь на вторые только сутки
Послы из Новгорода были;
Под пристальным их взглядом, молча
В Великий Новгород отбыли.

ххххххххххххххххххххххххххххххх

Великий Новгород! Мне в сердце
Звон колокольный отозвался
Твоих церквей фасадом строгих
Надолго там он задержался.

Мне пристаней твоих продольных
С Большой Торговой стороны,
Где Волхов гордый, полноводный,
Несет дыхание волны.

И в тех волнах, как бы играя,
Качает Русские ладьи,
Холщовый парус надувая;
Везде красуются они.

В своем диковинном обличье
Пинасы датские стоят,
И  швецких шнеков разноцветье,
От немец-то, в глазах рябят.

Все это дорого и мило;
И мне неведомая речь,
Неслась, казалось отовсюду
Текла, как может речка течь.

И с кораблей, и на причалах,
И на больших твоих торгах
Взлетала птичьим криком в небо
И растворялась в облаках.

Мой милый город, Величавый!
Твое кипенье несравнимо
Ни с ярмарками Переяславля,
С базаром турков, что незримо

Вдруг во Владимир заезжали,
Свои товары из-за моря,
С усердием, на лад неместный
Крикливо, долго продавали.

Лишь только вече нынче, право,
Страстей твоих и  превосходит,
Но вспышка там, совсем не долга;
После собрания уходит.

А твой огонь не затухает,
Горит с рассвета до заката:
Здесь не иссякнет речь чужая,
Звенит здесь серебро и злато.

Ххххххххххххххххххх

И странным Саше показалось,
Что князя вовсе не встречали,
И лишь бояре в Храм Софии
Их, молча как-то, провожали.

 В соборе же бояре вовсе
Отцу присягу не давали,
А сам отец всем Новгородцам
Присягу дал; они сновали

Да наблюдали непрестанно,
Как говорит, как крест целует,
Да, не забыл ли что, сказать-то,
Зачем их это все волнует?!

А разодеты-то бояре;
Все с золотыми поясами,
Купцы-то в дорогих кафтанах,
Ремесленники; гляньте сами,

В сермягах, иль в кафтан короткий;
Все, словно в гости нарядились,
Лишь «чернь», по-свойски, за дверями,
В окошках, кучками набились…

И к церемонии церковной
Вдруг интерес пропал, умчался
И Саша, голову откинув,
Изображеньем любовался.

Над головами, в купол храма,
Спас Вседержитель руку сжал;
Легенду этого писанья,
Он от Данилыча слыхал:

Иконописцы поначалу
С раскрытою его рукой,
Благославляющей, писали;
Ушли под утро на покой.

Лука, владыка Новгородский,
Увидел утром- сжат кулак:
Решил, художники ошиблись,
Им повелел, что так и так,

Исправить образ и с рукою
Раскрытой, должен Спас стоять;
Полезли снова богомазы
Под купол руку исправлять.

Наутро, чуть заря настала-
Они все в храм, на купол глядь;
У Вседержителя рука-то,
В кулак зажатая опять.

И результат один и тот же
Случился и на третий раз,
А на четвертый богомазам
Под куполом раздался глас:-

-«Да не пишите же вы, люди,
Меня с раскрытою рукой,
Пишите сжатою мне руку,
И уходите на покой!

В руке сей Новгород Великий
Пригоршней всею я держу,
А руку сею лишь раскрою,
Рабы вы,  божие, скажу

Что будет граду то – скончанье!
И много ворогов придет…
И путник редкий, затерявшись,
Здесь даже камня не найдет.»-
 
Тут подходила церемония
Заметил Саша, что к концу,
Прервав свои воспоминания,
Он обратил свой взор к отцу.

Владыка, Дмитрий Новгородский
Благословил отца, видать,
И князь «поставлен» на княжение,
И каждый будет твердо знать.

Кто городом здесь будет править,
Своею властью всех судить,
В походы ратные с дружиною
Всей Новгородскою ходить.

И начались столь многотрудные
Правления шальные дни,
Чуть утвердившись, князь собрался,
Идти на ближние огни. 
 
…Они на юге полыхали.
Князья литовские зверели.
Пограбив, все они сжигали;
Пожаром волости горели.

За ними шведы шевелились;
На север войско уходило.
Ладьи-насады снаряжались
На Ладогу. Им вольно было

По Волхову, раскинув парус,
Скользить по водной его глади
И охранять брега родные,
И погибать не ради славы.
хххххххххххххххххххххххх
Вернувшись Ярослав, немедля,
На Псков, он взоры устремляет;
Опасность Новгороду быстро
Вторженьем немцев нарастает.

А Псков имел расположенье,
Что, бок о бок, лежал по краю
 К владеньям рыцарей немецких:
Но вел политику играя.

Как будто псковские бояре
С судьбою спорили,  не зная,
Что рыцарям преграда- сила;
Политику, те отвергали.

Исход один- лишь покорение,
Не устоявшего, пред силой,
И с ними не договоришься,
И не решишь дела ты миром!

И заготовив подношенья,
С дружиной Ярослав рядится
На Псков. Но вот тебе досада,
Что весть о том, вперед примчится.

Что будто княже Новгородский,
Он не с добром на Псков стремится,
Что в сундуках его оковы,
И что за город будет биться.

Вот, к Пскову войско подъезжает;
Ворота заперты пред ними,
Нависла тишина-сторожка,
Как при осаде. Свое имя

Вот Ярослав кричит с поклоном,
Псков просит двери отворить,
Но, словно умер город древний
С ним не желает говорить.

И оскорбленный князь обратно
Своих коней от Пскова гонит,
В душе обида от коварства,
И сердце раненное стонет.

Гонцы летят во град Владимир,
Князь срочно войско собирает.
И не успели оглянуться;
Шатры полков уж расцветают.

И, в беспокойстве перспективой
Расправы с Псковым, собирают
Совет бояре, и с поклоном
В совет и князя приглашают.

И знать боярская, со страхом
У Ярослава испросили,-
-«На что собралось столько войско,
Куда пойдет такая сила?»-

-«Я на немецкую на Ригу,
Хочу идти. Ни час не медля!»-
Бояре будто присмирели,
Но стали думать, и намедне

Искать, как вспыльчивого князя
«путь указать», да без сраженья,
Ведь это повредит боярству,
Купечеству, одно решенье

Ему сказать. Чтобы торговли
Не нарушать с Балтийским краем.
А тут и Псков, узнав о сборах,
 Услышав только уха краем,

Союз свой с Орденом, немедля,
И в одночасье подписали.
Свое неславное делишко
Облюбовав, заверещали:

-«В поход мы с вами ни ногою,
С Рижанами же, мир мы взяли,
А если вы на нас решились,
То с богородицей!»-… бояре

Лишь грамоту ту прочитали,
Так тут же к князю и прибыли ;
-«Без Пскова не пойдем на Ригу!
Тебе ж, поклон, наш князь!»- отбыли.

И сколько Ярослав не бился,
Но «золотые пояса»
Не собирались согласиться;
И помутнели небеса…

Едва ли, первая попытка
Повергнуть немцев на Руси,
И не начавшись даже толком,
Закончилась. Господь Прости!!!

И уходили восвояси, войска
От Новгородских стен,
А те, их молча провожая,
Уже не ждали перемен.

А князь разгневанный, обозы
Уже грузил. Он уезжал.
Весь Новгород, бояр ругая,
Все ж, сыновей он оставлял.
               
Так княжичи одни, впервые,
Без глаз родительских остались:
С посадским «грамоты с печатью»
По долгу службы, составлялись.

Но их обязанности княжьи
Продлились в городе не долго.
И княжечей, в великой тайне
Вдруг увезли. Не зная толком,

Что происходит и что будет,
Те, с удовольствием собрались,
И темною февральской ночью,
Все дальше, дальше удалялись.
 
События тех дней печальных
Для князя были стороной
Не столь приятной. Возвратившись,
Ушел в себя он с головой.
хххххххххххххххххххххх

…Дождями лето не скупилось,
Стенами ливней все стояло,
 Просвета небо и не знало,
Тепла и солнца было мало.

За ним и осень холодами
На землю твердо наступала
Промозглыми уже дождями,
Поля в болота превращала.

Гнил на корню и хлеб и травы,
И в огородах овощ гнил,
А дождь большой не унимался;
Он лил себе, все лил и лил.

Ни нив возделать, ни скотине
То даже сена не добыть…
И в Новгороде стали люди
На власть роптать, волками выть.

Во след отъехавшему князю
Шептали в спину, а потом
Его союзникам, в лицо всем,
От бешенства дышать огнем.

А Новгородского владыку
В ночь, разъяренная толпа
В три шеи гонят из владений;
Он сбег от них едва, едва.

И перепуганный епископ
В соборе спрятался, потом
При первом случае удобном,
Сбежал со всем своим добром.

В монастыре укрывшись, знал он,
Что «будет в городе мятеж»,
Бояре власти не удержат,
Без князя княжество, что бреж

В стене. Для всякого воришки
Иль ворога, открыта дверь.
О, Новгород! Ты беззащитный,
И как спасти тебя теперь?!

…Горят боярские хоромы,
Тысяцкого разгромлен двор,
И разбежалась вся охрана,
Не ходят сторожа в дозор.

Перепугались и бояре,
Гонца за князем посылают:
Свои условия диктуя,
Вновь на княженье приглашают.

И грамоту сею читая,
Где власть усилить, те, хотят,
Отказом четким и весомым
Гонцов отправил он назад.

И понимая, что бояре,
Ну, надо же, не лыком шиты:
Права у князя ущемляют,
При этом просят и защиты!
                Ххххххххххххххх

Бояре ж, просто ликовали;
Казалось, вот и передышка.
Как на руку сыграл «мятеж» им,
Какая сыграна интрижка!!!

И неугодный князь исторгнут
Из лона Новгорода, им
Теперь и власть и уваженье,
Что дальше будет, поглядим.

И после княжичей отъезда
Успех свой, словно закрепляя,
На вече кликнули народы,
Историю всю выдавая,

Лишь, в выгодном боярству, свете.
И горлопаны(1) закричали:
-« Не причиняли зла мы князю,
И мы их вовсе и не гнали!
1-горлопаны- подкупленные богатеями люди, которые влияли на ход развития событий в сторону
Какую выгодно было дворянству.

Пусть будет крест честной и бог им,
А князя мы себе промыслим!»-
Бояре в такт словам кивали
И совесть их совсем не грызла.

Но «промысление» боярства
Позвать Черниговского князя,
К успокоению народа
Не привело. И в окна глядя,

На непогоду и ненастья,
На площадей больших волненье,
На грязь вокруг, и мор повальный:
У многих поменялось мненье.

Совет боярский по-немногу
Распался. По дворам расплылся,
И каждый, дом свой охраняя,
В своих проблемах, затаился.

Неурожай вновь повторился.
И в третий год опять гостил.
И каждый, милости у Бога
В речах, с мольбой, уже просил.

Дома пугливыми глазами
Смотрели на печальный пир;
Здесь мор, людей косой железной
Как травушку, давно косил.

Здесь люди голодом повальным
Уже давно истощены;
По городу слонялись, зная,
Что все они обречены.

И по дворам, их плыли тени,
С надеждой, в поиске еды;
Но там везде тела и трупы,
Да смрада гнусные следы.

В лесах давно нет зверя, птицы
Там промысел «вся чернь» ведет;
Едят кору, и мхи, и листья,
Звериный, в радость и помет.

А обезумевшие вовсе,
От голода –то бедняки
Питались падалью любою,
Потом пошли и «мертвяки».

И страшно было, и тревожно:
Бывало, случаи встречались,
Что голодающие, было,
И людоедством занимались.

Боясь чумы и эпидемий
Всех мертвых с улиц собирали;
Их было многое здесь тысяч.
Попы их быстро отпевали,

В одну «скудельницу»(1) бросали,
В ту, что у церкви раскопали,
Но, долго, все не засыпали;
…И каждый день тела бросали…

И звон прощальный издавали
Над городом колокола,
И церкви сжались виновато:
Их потускнели купола.

Но, разгорелось уже пламя;
Волна отчаянья пришла.
Заполыхали вновь пожары,
По миру сеялась зола.

Весь «черный люд» дома богатых,
Там, где могла быть рожь и соль,
Уже громили. Все сжигали.
По Новгороду рыщет «голь».

Все нарастала и катилась
Отчаянья людей волна,
И всех правителей мгновенно
Куда-то, видно, унесла.

Сторонники же Ярослава,
Решили положить конец
Всей бесконечной этой смуте;
И вот, уже летит гонец.

Да не один, послы за князем
В Переяславль уже спешат.
Просить вернуться Ярослава,
Они по- прежнему, хотят.

И, Ярослав послов встречает;
Вот в руки грамоту берет.
Гостям он рад. Их привечает.
Зовет их в дом. К столу ведет.

С дороги, яств велит откушать,
А сам беседу начинает;
Послание лежит в сторонке;
Пока  его он не читает.

-«Ну, расскажите, не таите,
Что в Новгороде, правит кто,
Слыхал я, там большое горе,
Ко мне, оно вас привело?»-
1- скудельница – большая  яма.(была вырыта у Церкви Двенадцати Апостолов).
  


-«Да, князь, «лихое» нынче время
Для Новгорода наступило.
Мы третий год без урожая,
Народу много покосило.

Голодной смертью умирали
Ни сотни - многие, людей.
Не будет и большой ошибки,
Сказать, что тысячи людей!

Порядка нет, братоубийство
Уже повсюду процветает.
Везде пожары и погромы,
Да, людоедство …,да, бывает.

Ну, а как смута началась- то,
Правителей, как ветром сдуло.
Нет ни законов, ни порядку,
Что разум у людей шатнуло.

Бояре норов свой убрали
За золотые пояса;
Зовут тебя теперь обратно
Да, на княженье,  чудеса

Бывают только в  небылицах,
Но нынче, что уж скажешь тут,
Так помогать тебе клянутся;
Тебя в правители зовут!»-
Ххххххххххххххххххххххххх

Гостей в хоромах только было
С дороги, разместить успели,
А князь в седло. Врата открыты;
И только вслед ему глазели.

Он гнал коня по чисто полю
До леса ближнего, потом,
Он, соскочив с коня мальчишкой,
По лесу шел уже пешком.

А лес шумел, шептал на ухо,
Как будто рассказать хотел,
О чем- то тайном, сокровенном,
Да видно, только не успел.

А Ярослав и сам услышал;
Шумит, плескается вода.
Он пригляделся, что за диво?!
Ведь проходил он здесь всегда.

А меж камней, возле тропинки
Внезапно из земли возник,
Песчинки шумно раздвигая,
Стремясь наружу, бил родник.

Топор, что был всегда с собою,
Князь из-за пояса достал,
Свалил он дерево потолще
И ловко ствол он обтесал.

Размерил он бревно на части
 Размер в размер его рассек,
 И зарубил концы острее,
Врыл в землю бревнышки, как смог.

И приподнялся уже первый
Сруб, малый, славный над землей.
И заключил в кремль деревянный
Он ключ. Наполнившись водой

Через края переливаясь,
По руслу снова побежал
Тот ключик, чистотой сверкая,
И шумом вновь к себе он звал.

Напившись, князь, прохладной влаги,
Сказал, смеясь:-«Смотрю, в бега,
Пустился ты! Так, поспешай же,
Найди свои ты берега».-

А между тем он шел и думал:
Ну, надо же, а ведь пустяк;
Ключ слабосильный, паутинка,
Лишь ниточка воды, а так

Подумаешь, ведь сотворили
Все в мире реки и моря,
Ни кто иной, ключи такие;
Ни бережем мы их, а зря.

Вода когда-то земляная,
Её, коль не беречь – уйдет.
Тогда ведь путник и болотца,
Ключа и речки не найдет.

И князь на миг остановился,
И поклонился до земли,
Перекрестившись, к небесам он
Свой взор поднял:-«Господь! Храни!»-
Хххххххххххххххххххххххх

На этот раз не стал и думать:
Наутро, вече князь созвал.
Собралось многое народа;
Всех, оглядев, он им сказал:

-Вы, будьте, люди, милосердны;
Путь в Новгород опять держу,
Там голодом народ измучен
И, вот поэтому скажу.

Над головами наших братьев
Смерть подняла кровавый меч.
Обиды всякие забудьте,
Но город мы должны сберечь!

Спасти от голода детишек,
Да матерей, скорей поднять,
Чтоб те могли, окрепнув, снова
Богатырей Руси рожать!

Ведь без народа Русь, что уголь
Лишь капнет дождик- то потух,
Иль ветер дунул посильнее,
И красный полетел петух.            

Когда мы слабые и ворог,
На нас с оружием пойдет.
Спасать нам Новгород предстало,
Ну, что вы скажете, народ?!»-

-«Да знаем, слышали мы, княже,
Что в Новгород беда пришла,
Что голод там народу косит,
Дошла до нас давно молва.

Запасов много нет, но, все же,
Сумеем, княже, мы помочь…»-
И потянулись горожане
Со дня того, до полуночь.

Несли муку, зерно, соленья,
Да ягод, соли, а кто птицу;
Собралось многое обозов,
И покатились вереницей.

Да князь и сам, уж поспешает,
И сыновей с собой везет,
Дорога долгая угрюмо
Их в Новгород опять ведет.
Ххххххххххххххххххххххххх

Лишь вереница появилась
На горизонте, ворота
На этот раз уже открыли;
Их ждали все. И беднота

Уже телеги обступила,
Но князь велит вести все в храм,
По совести делить провизий,
Чтобы досталось всем дворам.

Наутро, вновь принес присягу
Он Новгороду: в этот раз
Бояре виновато зрели,
Но не спускали с князя глаз.

Притих уже и Псков голодный
И власть над городом признал,
Наместника от Ярослава
Он нынче с радостью принял.

Но в Новгороде, князь не долго
Пробыл. Возникли вновь дела.
И во Владимирские земли
Его дорога позвала.

Оставив княжичей-сынов, он
Наместниками, в ночь отбыл,
А княжичам в ночи казалось,
Что ветер страшным волком выл.
               
Когда, объехать они город
Решили. Им открылся вид:
Печальнее пейзажа Саше
Не виделось. Душа скорбит.

Куда ушла былая радость!
И удаль вовсе не видна.
Смекалка с глаз, увы, пропала,
Торговцев: лишь печаль одна.

Трагической картины боле
Уж не видать; кругом беда.
В унылых улицах, повсюду
Голодные, да детвора

Все плачут хлеба, и подолгу
За княжичами вслед бегут…
А во дворах; лежат там люди,
И умирают - там и тут…

Впервые, Саше и открылось,
В то лихолетье, тяжесть вся
Народной жизни; в крике, в плаче
Стонала Русь и вся земля.

К переживаниям глубоким
Добавились еще тревоги;
Ведь в политических интригах
Лишь разбирались только боги

И их отец. А власть отца
Заколебалась с новой силой:
Князья Черниговские были,
Теперь, всему тому причиной.

Решили те, вернуть, былую
Над Новгородом власть свою,
Сумели штурмом «из боярства»
Взять Псков. И, в том бою
               
Пленили, заковали в цепи
Наместника от Ярослава,
И поползла змеей шипучей
Весями в Новгород их «слава».

А вслед, и в Новгороде стали,
Тлеть-разгораться угольки,
Мятежное настало время;
Ходили толпы вдоль реки.

Поспешно из Переяславля
Вернулся в Новгород отец.
Утихомирил недовольных:
И в Псков уже летит гонец.

Везет он грамоту с указом,
Наместника освободить:
Но тут- то Псковские бояре,
Опять решились навредить.
               
Вельможно, Псковские бояре
В великом сговоре с князьями
Чернигова; в ответ – отказ:
-«Правителей нашли мы сами.»-

Нож в сердце. Псковские бояре
Вновь предали. На этот раз
Войной хотел идти на город,
Но, Ярославу дал подсказ

Муж княжеский. К нему пришел он:
-«Послушай, княже, что скажу,
Я, не указ тебе, конечно,
Но путь другой я укажу.

Не стоит войско гнать далеко,
Да головы опять ложить,
Ты запрети торговцам, княже,
Отныне соль туда возить.

На Псковщине, подумай, княже,
И промыслов по соли, нет,
Попомни, княже, сами взвоют,
Упрямиться не будут впредь».-

Послушал Ярослав совета;
Соль запретил на Псков возить.
Цена на соль вмиг подскочила;
Боярство ж, милости просить.

Послы из Пскова поспешили,
Склонили головы опять:
-« Прости нас, княже! Ты – правитель!
Наместника готовы взять.

И больше, впредь, не повториться          
Попытка, чтоб тебя предать…»-
Вот, и закончилась интрига
Бояр из Пскова. Что сказать;

Приходится на милость князю
Усобиц феодальных сколько?!
Их судороги Русь в покое
Не оставляли. Было, только

Князь где- то дело начинает
Ну, строить или рожь косить;
Так, тут же, на тебе, интрижка,
Иль враг какой. Туда спешит.
Ххххххххххххххххххххххххх

Летело время, убыстрялось,
А с ним и княжичи росли.
Вот старший- Федор. Уже вырос.
Ему четырнадцать. Могли

В года такие, уже дети
В походы ратные ходить,
Вступали в круг обычной жизни:
Родители могли женить.

И подобрали брату в жены
Черниговскую, знать, княжну.
Ей было имя Ефросинья,
Ох, не сравнить с ней не одну.

Стройна, походкою, как лебедь,
Как по воде, она скользила
Глаза незрячих открывались,
Как гордо голову носила.

Был выбор Ярославу кстати:
Ему, он, право, позволял
С Черниговским могучим ныне,
Он  княжеством бы мир держал.

Но, состояться этой свадьбе
Увы, видать не суждено…
И слезы горькие пролились,
И дождик застучал в окно.

О чем он плакал? Федор умер,
В день, накануне торжества.
И снова пишет летописец:
-«…уже, уже бежит молва

И кто ж, о сем не пожалеет,
Невеста, ведь, приведена,
Меды изварены и яства,
Князи позваты…и беда,

Что вместо буйного веселья,
Лишь сетования и плачь!»-
Бывает, время нам и «ангел».
А иногда, для нас «палач».

Нет горя большего на свете,
Чтоб так вот, просто, потерять
Для всех родного человека;
Слез материнских не унять.

И не унять отца страданий;
Седее стала голова.
Его молчание страшнее,
Чем утешения слова.

Да, разве ими и утешишь,
Когда чернеет небосвод,
Когда все в черных покрывалах,
Остановили свой отсчет

Часы. Но, время не воротишь,
Ни остановишь и на миг…
А княжич юный, Александр,
Как лютик в поле, как-то сник.

Кончина брата Александру
Не только душу потрясла,
Но изменила весь строй жизни,
Сюрпризов много поднесла.

Теперь, наследником он старшим,
Остался в княжеской семье.
Отец стал строже относиться,
К учебе, к верховой езде…

Учителя серьезней стали
Учить военному искусству,
Забылись сказки и былины;
Нет времени, казалось, чувству.

Теперь,  перед глазами Саши
Договорные документы,
А то указы, или карты.
Порою, были и моменты

Что не хотелось разбираться
В их, очень сложных отношеньях,
Владимирских князей с другими
Князьями. Было и решенье

Отказ отцу дать в обученье;
Но не сбылось. В ночи, читал
Он летопись одну, не зная,
Что жизнь свою он утверждал.
Хххххххххххххххххххххх

-« Не хорошо, конечно, силой»-
Всеславу инок замечает.
-«Нет, хорошо – и князь поднялся,
И снова инку возражает:

Ты - отреченец сего мира,
Один силен ты своей силой.
Не о насилии я думал,
А о согласии. Сикирой

Ты мира, знаешь, не добьешься,
И сколько можно крови литься;
Но жизнь диктует нам законы,
И мы не можем отступиться».-

-«Князь, ты не прав и точно знаешь,
Что силу нам не отличить
От правоты и от насилья:
Не ведомо нам это зрить.

Нет нам, увы, такого знанья,
И все цепляются за дело,
Потом лишь только смысл ищут,
И рассуждают очень смело.

Взял – прав! Не взял – не прав, конечно,
 Но будешь прав, когда возьмешь.
И суета все это, знаешь,
Да в толк себе ты не берешь

И каждый так, он убеждает
Себя лишь, в правоте своей.
Без правоты он жить не может,
И ищет всюду правды сей»-.
               
-«Все ищут, знаешь, как умеют,
Но все вокруг решает меч!
Ты погляди на мир скорее,
Что можно в мире  уберечь?!

Вот, греки, уж не век свой первый
С арабами все бьются насмерть,
И с турками ведут войну,
С болгарами, что за напасти?!

Остановиться им нельзя –
Их, тут же, все с землей смешают.
Ведь  итальянцы; тут как тут,
Судьбу их, как свою решают.

Норманцы, франки – что они?!
Британию забрали. Делят
Как скот, людей по головам,
И только смерть повсюду сеют.

Четвертую уж, сотню лет
Испанцы с маврами воюют.
В Германии, что меж собой
Что с императором: лютуют.

У наших братьев по крови
У ляхов, чехов, постоянно
Резня одна, а тут Литва
На нас всех давит непристанно

И нет покоя никому:
Норманцам- то, или датчанам,
Воюем зло, пощады нет,
И разбредаемся по странам.

А от степи, что ждать нам нынче?!
Да после, сколько будет бед. Начнем,
 Как звери, с ними биться,
А чем, скажи? Копьем, мячом.

Такой наш мир! Увы, жестокий!
Не ты кого – тогда тебя,
А правоты ты не добьешься,
Не постоишь коль за себя»-.

-«Нет, княже, нет, я не согласен,
В том, что пылает мир наш весь.
В одном оружие и войнах
Тебя послушать, сила есть.

Нет, посмотри скорее, княже,
Кто ходит мирно за скотом,
Вот там они. Сидят на пашнях,
Кто ловит рыбу, строит дом.

В них, княже, сила удалая,
Ни в нас с тобой она живет;
От них тебе и хлеб и ратный,
Коль нужно будет – весь народ.

А князь им, по беде лишь, нужен,
Не будь беды…»-, -«Ты отче, прав,
Они всегда подобны лесу,
А мы, как ветер среди трав.

В своих мы ссорах поднимаясь,
Верхушки только и качнем,
А лес стоит, ему, что ветер,
Лишь лист пожухлый унесет»-.
Хххххххххххххххххххххххххх

И Александр словно замер,
Потом, он летопись закрыл,
Казалось, будто без сознанья,
Он до утра всю ночь ходил.

И вспомнил он тогда «Моленье»
Отцу писал, что Даниил;
Его читал он в дни ученья,
Когда ребенком еще был…

А в эту пору на границах
То тут, то там уже вскипали,
Вторжения на Русь, волною
Они как море наплывали.

На юге степь уже клубилась;
Пылила от копыт коней,
Сидели нукеры Батыя,
В них крепко. Сколько же людей

Быть могут, втянуты невольно,
В борьбу с монгольскою ордой,
Народ Руси! Ты, сам не зная,
Опора ей. Горжусь тобой!
Хххххххххххххххххххххх

На западе все чаще, чаще
Звенел уже немецкий меч,
И слышалась все ближе, ближе
К границам, их чужая речь.

В Прибалтике, те, закрепившись,
Готовы двигаться вперед;
И, вдохновляемые Римом,
Уже готовились в поход.

Поколебало в эти годы
Опять, и древний город Псков.
Там, появилась часть боярства,
Те, кто боялся так оков
               
Немецких рыцарей, их мощи,
Что заключить союз готовы.
Другие только из корысти,
Что было тоже и не ново.

Все больше и забеспокоил
Рубеж тот, князя Ярослава;
Поползновение упорное
Немецких рыцарей пугало.

Не раз ходил на них дружиной;
Действительность, увы, сурова.
И только этим объяснялось
Вся твердость в отношенье Пскова.

Лишь потому, что полумеры
Не приводили к результатам:
Желаемого мира «с немец»
Все не было. Одна растрата.

И Ярослав поход задумал.
Большой поход готовить стал,
Который, рыцарству б, надолго
Урок хороший преподал.

Чтоб те, надолго позабыли,
А может быть, и насовсем,
В пределы русские дорогу,
И, сколько же уйдет проблем?!

Вот, брата Юрия взывает,
Владимирского князя, он.
В опасности той убеждает;
И полетел над миром звон

Копыт. Под стяги Ярослава
Поставлены уже полки
Владимирские. Князь не мешкал:
И лишь на небе огоньки

Восхода проблески заметил;
С полками выступил. С полей,
По ходу присоединялись
Из ближних, дальних волостей

И Новгородских, где и Псковских
Войска и рати, и дружины,
Громадой русской разрастались;
Мечи звенели и секиры…

В одном строю с отцом, и Саша
Шел, в первый свой большой поход.
Он шел и больше утверждался
В Руси величие, в народ.

Зима вертела снегом вьюги
И  ветер сильный завывал,
И переход под Дерпт был трудным,
Но, он старался, успевал.

«Повоевав» окрест, их села
И, вынудив, из крепостей
Все рыцарство, на поле боя
Все  ж, выйти. Выстроив коней,

Одной они могучей силой,
На немцев двинулись. Войска
Сошлись. Рассыпался мгновенно
Клин рыцарей, подмяв бока

О кремень выстроенных, четкий
Порядок боевой, полков.
Часть Ордена уже разбита,
Убитыми не счесть голов.

И сшибка войск напором русских,
На лед тихонько стеснена;
А лед не крепкий, еще тонкий,
Из подо льда, вода видна.

А рыцарь- то тяжел в доспехах,
И конь его в тяжелых латах
И – «обломился лед не крепкий
Погибло много их », - то плата

Была им, да за Русь святую,
Что, сколько лет они топтали
И, села, веси, города – ли
Всё грабили и разоряли.

Победой полною поход тот
Над Орденом и завершился,
А католический епископ,
Друг рыцарства, так впечатлился;

Что вслед, ни вслед, уже назавтра,
Вошли лишь в Новгород войска,
Немецкое посольство к князю:
-«Готовы мир взять, на века..»-

Продиктовали Новгородцы
Условия на мир «по - русски»,
Послы, конечно, согласились,
Хотя, им было, видно, грустно.
Хххххххххххххххххххх

А молодому Александру
Все было в радость. Он сиял.
В сражении с отцом он рядом
Как равный, воином стоял.
               
Он видел Русскую дружину;
С ней он участвовал в бою,
И тяжеловооруженных
Смотрел он рыцарей в строю.

Познал приемы боя в поле,
Те, что позволили отцу
Вступиться в бой с неравной силой.
В сражении лицом к лицу.

Переменить и ход сраженья,
Почти что, в войске без потерь,
Повергнув, грозную он силу,
Победу праздновал теперь.

Постиг высокую он цену
Секретов воинских в бою;
Не год один отец пытался
Им научить, но вот в строю,

Открылись все они, наглядно,
С практической, той стороны,
И главным образом он понял,
Почувствовал, что для страны

Соседство рыцарей опасно:
Набеги их, на рубежи.
И он познал, что должен делать,
Князь, для родной своей земли.

За первым, следом и другие
Походы стали вовлекать,
И в силу бурных обстоятельств,
Стал Александр привыкать

К военно –полевому быту.
Жизнь стала сильно беспокойной.
И постоянные набеги, то немцев,
То «Литвы Хороброй»,

А то, неукротимых свеев;
Атаки нужно отражать.
Участвуя во всех процессах,
Он очень быстро стал мужать.

Он уважение народа
К себе, давно завоевал:
За прямоту, за смелость, ум свой
С поклоном стали привечать.

Дружинникам был «в уваженье»
Бывалым, да и молодым;
И воевать в поход готовы,
Все, без разбору, были с ним.

 Так год прошел. И Ярослава
Судьба позвала на престол;
В Руси почетней нет награды,
В град Киев путь его повел.

Перед уходом «все народы»
На вече утром он созвал,
И об отъезде  извещая,
Он,  принародно передал

Меч княжеский свой- символ власти
И Александр его взял.
Принес присягу принародно
И князем Новгородским стал.

И началось иное время;
В шестнадцать лет и без отца,
Без крепкого плеча поддержки
Его, советов «мудреца».

Придется опираться видно,
Теперь на самого себя.
И наступило незаметно
Уже в начале сентября.

Пора, сурового для Саши,
Княжения. И вместе с тем,
Самостоятельного мужества
Средь череду больших проблем.

А череды проблем в тринадцатом,
В том грозном веке и ни счесть;
Как облака, над бедной Русью
Сгущались. И летела весть…
Хххххххххххххххххххххх

Осенней раннею порою
Когда роса еще стояла,
Когда лениво из-за сопки
Над миром солнце выплывало;

Оно окутывало села,
Леса и дальние поля,
Когда незримо просыпалась
Так мирно спавшая земля,

Тогда, в окрестностях Рязани
Орды разъезды появились:
Жнецы опасливо смотрели
На них, но те, вдруг удалились.

Когда ж, мороз сковал озера
И реки превратил в мосты;
Огромной черной тучей войско
К Рязани шло. И с высоты

Стен городских не видно было
На горизонте их конца.
И город затрубил тревогу,
И застучали в такт сердца.

Смотрели гордые рязанцы:
На шапках тех, висят хвосты.
Так то, не люди, просто звери
И во главе, сам Хан Батый.

Давно уже дурная слава
Летела ветром по Руси
О их жестокости и зверствах:
-«О, Господи! Ты ж нас спаси!

Не дай нам стать, ты, их рабами,
Дай силы нам их одолеть,
А если нет- на поле брани,
С достоинством, дай умереть!»-

Батый, уверенный в победе
Рязанцам сдаться предложил,
И тут услышал он, отказ их;
Ответ их пламенный гласил:

-«Уж лучше вечную нам славу
В сражении лихом добыть,
И с совестью своей, не споря,
Во власти, чем поганых, быть!»-

Мужей рязанских ополченье
На поле брани вышли биться
А ветер лица обжигает,
Перед глазами снег кружится.

Но, нет, не дрогнули рязанцы
Перед татарскою ордой.
«…была сеча зла и ужасна,
Здесь каждый был тогда герой!

И бился с тысячею каждый,
А двое воинов- так с тьмой.
И многое  полков Батыя,
Лежали мертвою горой.

Полки татарские дивились
Их мужеству. Едва, едва
Татаров полчища большие:
Их одолели. И тогда

За стены крепости рязанцы
В потерях страшных отступили.
Орда прихлынула за ними;
Но ворота уже закрыли.

Со дня того, и днем и ночью
Татары город штурмовали.
Пять дней тех, гордые рязанцы,
Наплыв их метко отбивали.

Лишь на шестой день, спозаранку,
Пошли паганые на город.
Кто к ним с огнем, кто с лестницами,
Повсюду к ним сочился ворог.

Сто, стенобитных там орудий
Уже к воротам подкатили:
И взяли орды град Рязань-то
И слезы горькие пробили..

За каждый дом, за каждый угол
Рязанцы смело отбивались,
Но только силы уходили,
В живых их больше не осталось.

И зрелища страшнее нет,
Чем разоренная столица.
В великом княжестве Рязанском…»
Гласит пергамента страница.

А после взятия Рязани
Черед трагический настал
Для града стольного Владимир;
Татаров приступ он познал.

Но первый, яростный до боли,
Успеха приступ не принес.
И к ночи сгинули тумены,
И ветер их в поля унес.

Но поутру. Рассвет забрезжил.
Возобновился натиск вновь.
И иноземный клич их к бою:
Он холодил, казалось, кровь.

Стучали громко барабаны,
И заглушали стук глухой,
Машин осадных, их пороков,
И стрел летящих жуткий вой.

И скоро рухнули участки
Стены, у Золотых Ворот.
И тут же ринулись татары,
Но не бежал от них народ.

И полем боя для ордынцев
Стал каждый дом и каждый двор.
Уже в огне и весь Владимир,
Горит Успенский уж, собор…

И только к вечеру тумены
Остановились. Город взят.
Да, только негде поживиться,
Лишь вороны вокруг кричат.

И ни живой души, ни крика,
А обгоревший лишь остов
Собора каменного, зорко
Смотрел на них; и нет крестов

На куполах. И золотые
Здесь больше звезды не сверкают.
Повсюду черных дыр глазницы
На них смотрели не мигая.

И ветер гнал гнилую славу,
Казалось, словно он рыдал;
Под натиском орды татарской,
Уж не один и город пал.

С лица земли навечно стерта
И  пограничная Москва;
И во владимирские земли,
Печальная пришла молва.

Торжок, что прикрывал границы,
Владений новгородских пал;
Осаду он туменов грозных
Недели две, как мог, держал.

И на пути орды татарской
Козельск  на юг степи стоял;
Мал городок, зато туменам
Урок надолго преподал.

Попытка сходу взять, Батыю,
Козельск, вдруг с треском провалилась;
Два месяца он с ними бился,
Но чуда так и не случилось.

Пришлось Батыю звать на помощь
Другие армии. Пришли
Кадан и Бури, и тогда лишь
Козельском овладеть смогли.

Батый назвал его «Злой город»
И приказал убить их всех.
Чтоб от мала и до велика,
И грудничков. Убил и тех.

Ушли на юг степные люди,
Но вновь обрушились на Русь.
И пал в боях Переяславль;
И поплыла по небу грусть.

Людей татары истязали,
А города все жгли и жгли.
Чернигов пал. Людей забрали
И в полон коих увели.

Оплот последний перед ними:
Град стольный Киев на пути.
И Хан-Менту зовет Батыя:
-«Мне в одиночку не снести,

Не сокрушить такой твердыни,
Но и оставить так, нельзя.
Нет града стольного богаче-
Руси там всей сидят князья!»-

Узнав о киевских богатствах
Батый отправился на зов,
Казалось, мир оглох от ржанья
Коней, что в тысячи голов.

«… приде Батый – то с силой тяжкой
И окружил той силой град»-
Багровым светом отразился
В Днепре недвижимом закат.

А поутру, когда забрезжил
На горизонте лишь рассвет,
Орды стояли полководцы
На берегу, держать совет.

Там Субэдэй, что за жестокость,
Прозвали люди «пес цепной»,
Да «прихвостью»- то Чингизхана;
Лишь для туменов он герой.

Батый, правитель их верховный,
Удачливый, здесь Менгу-Хан,
И Бурундай «могучий воин»,
Один он был, что вражий стан…

И затяжной штурм завязался
И в передышке не вздохнуть.
Ни день, ни ночь, а восемь суток
Не может и земля уснуть.

И не выдерживали даже
Тумены сами, отдохнуть
Они порою отходили,
Хотя бы, чтоб  воды глотнуть.

И суток несколько тумены
Крушили стены крепостей.
В проломы тут же прорывались,
Но ждали там уже гостей.

И продолжали вновь сражаться
За каждый локоть, за аршин
Дружины русские и люди;
Не отступил здесь, ни один.
               
Тумены более зверели
И убивали всех вокруг,
И все сужался постепенно
Дружины русской плотный круг.

Пал город. А на колокольне
Звонарь все в колокол звонил;
Стрела остра в груди торчала,
А он звонил, что было сил.

«… людей, что горсточка остались
Мечами на куски рубали,
И украшения и кольца
Все, с мертвых тел, они снимали.

Все жгли. Все грабили.
Софию, монастыри все обобрали;
Кресты, иконы, украшенья,
Да и посуду всю забрали.

Везде лишь дым, земля и пепел»-
Так летописец восклицает.
От беглецов, что по дорогам
Скитаются, он это знает…

До одного лишь исполина
Нашествие не докатилось,
Великий Новгород судьбою,
Был благосклонен. Так случилось.

Еще весной тридцать восьмого
Тумены к Новгороду рвались.
Но небольшие города им
Путь преграждали. Отбивались.

И очень медленно, но верно
Бег сокрушительной  волны
Все обессиливали . вскоре;
Остановили путь Орды.

Орда отхлынула надолго
И откатились в степь, на юг.
И избежал осады город,
И разорений, только круг

Их бед, на этом не кончался,
Хотя Ордынская гроза
И пролетела где-то рядом,
Не стоит закрывать глаза.
хххххххххххххххххххххххххх