1 том. Два подвига, два князя, две победы. 4часть

     4 часть. Мужество.

В сказаньях: некогда в Элладе,
Не вспомнить уж в какой там век;
У горной каменной дороги
Сидел всегда зверь-человек.

Сфинкс задавал одну загадку,
А путник, коль не отвечал,
То, недогадливого, тут же,
Он в пропасть, разорвав, бросал.

И вот, однажды появился
Пред ним ни старец, ни юнец:
Сфинкс загадал ему загадку:-
-« Скажи мне, путник, наконец,

Утрами, что за зверь все ходит
На четырех своих ногах,
А днем на двух, но вечерами;
Стемнеет как, на трех ногах? »-

У путника мелькнула скромно
Улыбка. Путник отвечал:-
-« То – человек!»- и Сфинкс, взбесился
И в пропасть со скалы упал. 

Была свободною дорога,
По ней-то спутник и пошел,
Но Боги дорого взыскали,
Бесчеловечно… Хоть прошел

Ни век один и, ни десяток,
А в скифской пропасти темно,
Эллинских гор повсюду тени,
И солнце спряталось давно.

Оно там, чуть еще помедлит
Но после полудня уходит,
Даря ночь долгую, слепую;
И блеклая луна там бродит.

А Русская земля другая:
Здесь солнце раннее встает,
Лишь вечером оно заходит
И место ночи отдает.

И не поэтому ль, так часто
На Русь спускается беда?!
Здесь речки, реки, да озера
Леса, поля: земля щедра…

Так думал юный Александр
И сердцем всем он ощущал,
Что будет бед еще не мало,
К тому ж, теперь он понимал:

После волны ордынской нынче            
На помощь некого и звать,
Что в битвах Новгороду, видно.
Придется одному стоять.

Поэтому сегодня утром
К себе он гостя пригласил:
Паломник вечный и скиталец
Арсений в Новгороде был.

Невзрачный и неловкий старец
Ногами мир весь обошел.
И ни посол, и не вельможа,
Но к сердцу Папы путь нашел.

Гостил и в герцогствах, и  в странах
Востока даже побывал:
Все говорили, что как книгу
Любимую, он мир весь знал.

Отец его был старовером,
Но знанья дал ему, письму
Он был научен и владел он,
Талантом, не постичь уму(!)

Но, лишь любую речь услышит,
То начинал он  понимать,
Что говорят, о чем печаль их,
И что в ответ, и как сказать.

С собой пергаменты повсюду
Возил и что-то в них писал,
Но, ни один монах, пока что,
Ни слова в них не разобрал.

Политиком он вовсе не был,
И голову не обвивал венец
Ученого, но был «ученым»
И «Божьим сыном» наконец.

Кто дал ему такие званья
Никто не знал: над ним смеялись,
Но, лишь беда, когда случалась,
К нему с поклоном обращались.

Кто за советом, а кто с просьбой
До Бога донести слова;
Всех мог утешить, успокоить:
Бежала вслед за ним молва.

Ну вот, о нем и Александр
Услышал. Случай наступил.
В хоромах гость; муж седовласый
Из чаши квас бесшумно пил.

Князь подошел. И гость поспешно
И растерявшись, подскочил.
Упала чаша. Квас разлился,
Но, старец чашу подхватил,

Поднял, сказав:-« Да, здравствуй, княже!
Мне честь дана узнать тебя.
В твой пылкий ум, и в твою смелость
Люд верует, тебя любя!

И мне давно уже хотелось,
На князя юного взглянуть,
И чтобы состоялась встреча
Проделал я не малый путь ». –

-« Так, расскажи мне все. Не сетуй,
Что по- другому я, принять,
Быть может, просто не умею,
Но, мне б, хотелось очень знать,

Как там, в Европе, как встречают,
И что про Русь, там говорят,
Кто против нас опять замыслил,
Теперь гостей откуда ждать?!»-

-« Присядь, князь. Разговор наш долог
Приема Римского не ждал.
Ведь не на пир к себе ты, званный
К столу меня сегодня звал?!»-

-« Нет. Не на пир. Кругом разруха.
Русь стонет. Разрывает грудь.
Вокруг лишь вороги, что звери;
Наживы ждут. Тернист наш путь».- 

-« Да, горя большего не знала,
Чем Русь, пока еще земля,
Но радость и в далеких странах
Не видел, к сожаленью, я.

Лоскутным старым одеялом
Разорванным, вся, на куски,
Европа выглядит сегодня
И волком воет от тоски. 

Ведь папство, знаешь, нынче, право
Вздохнуть всем даже не дает;
На верховенство претендуя,
Подмять пытается народ

Под власть церковную.
И хочет, правителей и королей,
И императоров включая,
Всех, власти подчинить своей».-

-« А папа нынешний - Георгий?!».-
-« Фанатик! Всех переругал.
А сколько положил народа,
И скольких он поистреблял!!!

Во власти церкви кто не хочет
Быть в подчинении – беда;
Богатства все их отбирают,
Все в пользу церкви, и тогда

«Еретиками» объявляют,
Безжалостно карают их,
В огне, на дыбах истязают,
И истребляют род таких.

На благодатных южных землях
Им мало места, интерес
Он проявляет постепенно
Уж к Северу. Рукой залез

Он в Данию, хотя исправно
С них получает десятину.
И каждый раз вовлечь кого-то
В интригу ищет он причину.

-«Но взять Германию, она же
Под властью церкви процветает.
Немецких крестоносцев мысли
Главенство папы освещает.

В Подвинье двинулись они,
Сумели там и закрепиться;
Где Орден рыцарский возник,
Прибалтике покой лишь снится!»-

-«Успехи их и разожгли
По всей Европе аппетиты.»-
-«А  датских рыцарей следы
В Эстонии. Земля умыта

Слезою горькою, и что?!
Другой там Орден создается:
Тевтонских рыцарей следы повсюду!
Кровь рекою льется!»-

-« Всё так. Желая  подчинить
Себе, и Новгород Великий;
Торговлю папа запретил,
И головы купцов поникли.

Но отказаться не смогли ж,
От серебра, что так обильно,
Сам знаешь, только на Руси?!
Как было всем тогда обидно;

Ведь здесь моржовые клыки, и соболя,
Медвежьи шкуры!
А так же светлый чистый воск!!!
Купцы задумались, и хмуро

Читали буллы на запрет,
И даже было испугались,
Но от торговли с Русью, нет,
Они совсем не отказались.

Владыка, раздраженный тем,
Еще раз строгие указы,
Всем разослал, но не помог,
И этот окрик. Папа сразу

Другой указ. Опять запрет;
Договора писать о мире,
Иль, перемирии каком,
И думал он уже о пире.

Но, из Прибалтики ни разу
К нему пока не обращались,
За разрешением о мире,
Бумаги вовсе не писались.

У кардиналов мысль металась;
Вот новым планом и созрела.
И весть по всей уже Европе,
Как птица быстро  пролетела.

В поход на Русь, как на «неверных»;
Датчане флаги поднимают,
Магистр Ордена в поддержку
Им, тоже войско собирает.

Ведь ситуация, сам знаешь,
Благоприятная, для них.
Ведь без поддержки общерусской
Оставшихся совсем одних

Теперь, как лакомый кусочек,
Им новгородская земля,
Да земли еми и ижоры,
Желанна им корелия.»-

-«Так значит, шведы и датчане
На нас готовятся в поход?!
И с двух сторон на Русь, выходит.
Вторжения гроза идет».-

-« Да, князь, ты прав, ты прав и знаешь,
Что времени, считай, что нет
На сильно долгие раздумья,
Так собирай большой совет…»-
                Хххххххххххх
А ночка просто плутовала,
И за окошком чуть дышала;
Она, казалось, замирала,
Но время, нет, не задержала.

Звезд ослепительный дозор,
Как колыбель еще качался,
А месяц, не моргая, плыл,
И белым парусом казался.

Ветра уснули за холмом,
Дрожал лишь воздух не заметно;
Все замерло. А между тем,
Уж утро наступало. Ветка

Сирени, вздохом ото сна,
Свой запах словно уронила;
Дурман, рассыпавшись, поплыл.
Его то, ночь и подхватила

И понесла его с собой,
По миру, словно, рассыпая,
И, за дубовым, за столом,
Двоих надолго оставляя.
Хххххххххххххххххххх

За годы первые правленья
Князь даром время не терял.
И с Новгородцами усердно
Он рубежи все укреплял.

И, вот поднялись укрепленья
На речке Шелоне уже,
Чтоб уберечься от ордынцев
Им всем, на южном рубеже.

А Северный рубеж?! Немалый
И крепость Ладога одна
Не выдержит врага напора,
И ни ее в том есть вина.

Враг может обойти иль даже
Блокировать к ней весь подход.
Но строить новые твердыни
Нет времени. И в этот год

Сторожевую он охрану
Усилить тут же поспешил:
И на Ижоре постоянный,
Дозор, старейшинам вменил.
               
Установил порядок строгий
О передаче всех вестей.
Стал спешно строить оборону,
Готовить к ней и всех людей.

Дружинников, мужей достойных
Он между тем не забывал.
И ополченцы волновали,
И не напрасно. Он то, знал,

Что, коль потребуется; нужно
Чтоб Новгород Великий мог,
Их, хорошо вооруженных
В защиту выставить. Помог

Совет отца. Когда был рядом,
То, как-то, он ему сказал:-
-« Не тот хорош правитель, сын мой,
Что войско сильное создал,

А тот, за кем народ, что войско,
Твоя твердыня, и твой тыл».-
О, сколько б отдал князь сегодня,
Чтобы отец с ним рядом был!

И после этих дум тяжелых
Он в Храм Софии отправлялся,
И голову закинув кверху,
Под купол взглядом устремлялся.

Там, в кулаке Спас Вседержитель
Великий Новгород держал,
А Александр улыбался;
Данилыча он вспоминал.

Легенду ту, что помнил с детства
Бывало, даже повторял;
 И, Слава Богу! Он не видел,
Чтоб руку Спас свою разжал.
Ххххххххххххххххххххх

Руси искусство боевое,
И в Новгороде, в те века
И основательно и крепко 
Поставлено. Наверняка

Свод боевых приемов строгих,
Вооружение, что Русь
Тогда активно применяла
В Европе, вызывая грусть,

Назвали коротко и ясно
То «русский бой» иль «русский лад»;
И иностранцев удивляло
Искусство боя и «наряд».

В любой поход с собою копья,
Почти что, каждый воин брал.
Средь них и пики попадались.
Опасен очень их удар
               
Для шеломов и для доспехов;
Считай, от них спасенья нет.
В ходу там были и сулицы
Метательные. Сколько лет

Для поражения пехоты
В соступах первых помогали:
Смертельный  дождь которых, было,
Полков ряды вмиг проряжали.

Сулица та и в ближнем бое
Так хороша, в том и  секрет;
С рогатиной, где развернуться
Возможности, почти что нет.

Рогатина являлась крупным
И мощным на Руси копьем.
Длиною больше полуметра
И обоюдное притом;

Похожее на лист овальный.
Ни лезвие – машина смерти;
Посажена на древко крепко,
Надежная, уж мне поверьте.

И воину, в бою неравном
Она свободно позволяла,
На расстоянии немалом
В сраженье головы снимала.

И хороша в бою копейном.
Тот бой людей всех потрясал:
«…И гром велик, щиты разбиты,
И враг уже на землю пал.

Один, другой: кто мертв, кто ранен
И лязг железа, крики, стон.
Трясутся лошади от страха
И ржание со всех сторон…»

Но меч! Клинок длиною, с метр,
Был больше всех распространен,
Предназначался для удара
Или укола, только он

Незаменим был в ближнем бое;
Тяжел и рукоять «в руку»
И ловкий воин мог мгновенно
Сразить врага на всем скаку.

Меч был орудием, скажу вам,
В то время очень дорогим.
Имела их дружина князя.
Могли похвастаться- то им

Немногие из ополченцев,
А те, добыли кто, в бою.
У остальных, топор исправно
Нес службу «тяжкую» свою.

И пробивал доспех врага он
Получше даже, чем клинок,
Но отражать врага удары,
Как меч, конечно, он не мог.


 Когда ж, бывало, в конно-пешем
 Бою, не развернуться было
Ни с копьями и ни с мечами,
Ни с топором, то приходило

Лихое время кистеня,
Да булавы, что подходили
Для боя ближнего. Они
Урон большой всем наносили.

Кистень, не тот, что нынче, право,
А раньше рыцарю служил.
Тяжелою железной гирькой,
Углами выступы, он был.

На ремешке из кожи прочной
Служил глушить и сваливать;
«…Бить по доспехам кистенями,
Так только шум устраивать…»

А булава - гранёный мощный
На рукояти наболдажник.
Длиною больше полуметра;
Его боялся даже латник.

В руках умелых булава
Как щепки, шлемы разбивала;
Удары мощно нанося,
Врага надолго оглушала.

Почти у каждого, в то время
Имелся лук с набором стрел:
Хороший лучник до десятка
В минуту, выпустить умел.

Такой смертельный дождь нередко
Мог обессилить и врага,
Но против рыцарских доспехов
Он был бессилен, и тогда

В ход самострелы-арболеты
На смену лукам сразу шли;
Броню пробить доспехов вражьих
Они лишь только и могли.

Но бой любой в лихие годы
Не только нападения,
Но требует еще защиты,
И от врага спасения.

И самым важным из доспехов,
При Александре, шлем считался.
Сфероконическую форму имея,
Шпилем он кончался.

Шпиль острый не был украшеньем.
При случае он мог сыграть
В бою копейном роль тарана
И колющим предметом стать.

К тому ж, служил еще он знаком
Опознавательным в бою;
К нему флажок-яловец яркий
Крепился. В рядовом строю

Определял подразделенья
И каждый воин видеть мог;
Где стяг-флажок- там и дружина;
Кому -то знак не раз помог.

Порою шлем снабжали вовсе
Пластинами из прочной стали,
Что переносицу и уши,
Да скулы, щеки прикрывали.

А сзади прикреплялась к шлему
Кольчужная бармица-сетка,
Вдоль шеи плавно ниспадала,
И помогала всем нередко.

А тело рыцаря кольчуга
В боях надежно прикрывала;
Ремесленников наших древних
Творение. И не мешала

Движениям; ни сильным, резким
В сражении. Обороняла.
И грудь, и плечи, спину, руки
Бармица-сетка прикрывала.

А наряду с кольчугой этой
Блистал пластинчатый доспех.
И не скрывал доспех тот воин,
А в битвах он имел успех.

Ведь на противника «блистанье»
Воздействовало, как психоз,
Поэтому так гордо воин
Его на теле своем нес.

Хотя не легок был доспех тот,
Ведь сотни более пластин,
Соединялись ремешками,
Но, был он в нем, как исполин.

Другой доспех распространенный
Напоминал всем чешую;
Крепился к общему подкладу,
Играл в бою он роль свою.

Пластины в нем, кольчужной тканью
Кусочками соединяли,
Чтобы мечи или кинжалы
В стык двух пластин ни проникали.

И был доспех тот понадежней;
Свободу сохранял движенья,
Хоть весил килограммов десять,
Незаменим он был в сраженье.

Но, ведь оружие коснется
Доспеха, если толь щит,
Ударов вражеских, порою,
Не успевает отразить.

Щит выставлялся против копий,
Удары отводя клинков.
Он прикрывал лицо и руки,
И плечи, грудь: и был таков,

Что вред немалый для врагов  он
В таранной сшибке приносил.
Им и теснили, и глушили;
В бою оружием он был.

Разнообразным был по форме
В те времена и русский щит.
В ходу, овальные, и кругом,
Миндалевидные. Закрыт

Щитом таким, считай что, всадник
От подбородка до колен.
А треугольные, двускатные
Врагам создали сеть проблем.

По плоскостям  которых, в стороны
От воина, копье скользило.
И результатов в конных сшибках
Желанных им, не приносило.

Войск действия в походах, было,
В то время сильно отличались
Разнообразием приемов
Тактических. Во всю старались

И полководцы; жизнь учила
Изобретательными стать.
В бою, на месте, приходилось
Задачи трудные решать.

И, в дни правленья Александра
Полки тогда уже делились
На мелкие подразделенья,
А иностранцы лишь дивились,

Не успевая ход сраженья
Порою даже уловить;
На них, то заходили с флангов,
То с тыла начинали бить.

То в непонятном направленье
Они порой их увлекали,
А напоровшись на засаду,
В больших потерях убегали.

Порою же, не понимали
Как все случилось, и как быть?!
А конницы ударной силой
Их начинали всех теснить.
ххххххххххххххххххххххххх

Теперь уже и Александр
Обдумывал ходы сражений,
И способы военных действий,
Обдумывал пути движений.

Бывало и с дружиной тоже
Об этом много говорил.
Готовился он к обороне;
Коней, оружие купил.

И эти все приготовленья
Так своевременными были;
В июле первой половины
Тревожно горны затрубили.

Старейшина Пелгусий утром
Ижорская «Морская стража»,
Заметил флот в залив идущий,
Застыв от изумленья даже,

Смотрел, как выстроившись, тот
В фарватер невский потянулся;
И нескончаемым потоком
Их шнеки шли. И лишь очнулся

Посла он срочно отправляет:
И к Новгороду мчится весть.
А к вечеру знал о вторженье
Сам князь, а так же город весь.

И молодой князь Александр,
Дружину срочно собирает,
И в Ладогу с приказом сборов
Он вестников вслед направляет.

И двух деньков не пролетело;
Готовы все уже к походу,
И люди, корабли, и кони…
Жаль, что немногое народу

В строю. И с Александром шли
Лишь сотен несколько дружины,
Зато, какие люди шли!!!
Все они были исполины.
 
И в этот раз князь Александр
В собор совсем не заходил;
А у собора он, с дружиной
Благословленье  получил

Архиепископа, что нынче
Им путь- дорогу окропил,
И Александр своей речью
Дружину воодушевил;

И он сказал им только:-« Братья!
Не в силе Бог, а в правде сей!
Псалмопевца слова мы вспомним
И как один пойдем за ней.

Сии в оружии, сии на конях,
А мы же Бога призовем,
Не убоимся много ратных,
Бог с нами яко, то пойдем

На ворогов и будем биться
За землю нашу и народ!
А яко мы в бою и сгинем
Пусть правда сея, в них живет!»-

И Новгородская дружина
По Волхову уже судами,
Стремилась к крепости; за ними
И конница, шла берегами.

Князь полагал, что флот маршрутом
Пойдет по древнему пути
Всех многочисленных вторжений
В пределы,  сладкой всем, Руси.

На крепость-Ладога, их шнеки
Поднимутся вверх по Неве,
Но  при наличии размера
Их войско, может и вполне,

На несколько частей разбиться.
Скорее, что на части две;
Одна дружину новгородскую
Задержит в крепости-мешке.

Пойдет на Новгород другая.
В союзе с Орденом она
И сокрушит тогда твердыню
И будет зверствовать. Сполна

За прошлые свои обиды,
За пораженья отомстит…
Дружина здесь и город славный
Тогда никто не защитит!

Так горько думал Александр.
А в это время и волна,
Их корабли с попутным ветром,
До крепости и донесла.

А тут, Ижорцы князю новость;
Что шнеки шведские стоят,
Уж в устье, у реки-Ижоры,
Впадающей в Неву. Видать
               
Решили перед трудным боем
Всем отдых дать. Уже шатры
Зардели на мысу высоком,
Заколыхались, как костры.

Здесь, златоверхий, то для ярла(1),
И для бискупов(2) рядом с ним,
Что собираются «неверных»
Не столь, видать, крестом одним,

В свою лишь «истинную веру»,
По ходу боя, обращать,
А рыцарским мечом, похоже,
Всех будут исповедовать.

А королевич Бергер вовсе
Уверен так в победе был;
Посла отправил к Александру
С посланием. И текст, гласил:

-«Коль можешь мне сопротивляться,
Князь Новгородский, то я, здесь.
 Уже воюю твою землю.»-
Но позднею была та весть.

1-Ярл-князь шведский.
2-Бискуп-католический священник.

Давно все знали о вторженье
И князя, в городе сыскать
Послу никак не получалось;
Пришлось владыке передать…
Ххххххххххххххххххххххххх
               
Июльский вечер. Легкий бриз.
И в водах солнце отразило
Свои последние лучи,
Как будто перед сном умыло.

Закатом пламенным оно
По стенам крепости скользнуло,
И озарив её на миг,
Всем жаром в воду и нырнуло.

Бардовым светом по волнам
Все растекалось, разливалось,
И, как бы, убегало  вдаль;
Ну,  вот оно и затерялось.
               
И полумрак свой серый лик
Уже над миром опускает
И отблеск дня, там, вдалеке
Зарницей кое-где блуждает.

А крепость-Ладога стоит.
Крепки, как прежде, её стены!
Одета в каменный наряд
Давно. Такие перемены

Указом внес, их, князь Олег,
Меняя в год по укрепленью;
Из древо -земляной она
И обернулась цитаделью.

А через, полторы ста лет,
В правленье славного Мстислава
Её отстроили опять.
Утесом, выдвинутым прямо

В поток сливающихся рек,
Что у подножия резвятся,
Потом громадною рекой,
К Неве, через пороги, мчатся.

Вверху восьмиметровых стен
Шли амбразуры чередою,
Что позволяло лучникам
Вести прицельный бой. Порою,

Под градом этих метких стрел
И, наступавшие, сдавали
Свои позиции.  Они,
Ни с чем, в потерях, отступали.
               
Ведь зацепиться, гладкость стен
Им никому не позволяла.
И, неприступною скалой,
Средь вод твердыня и стояла.

И там держали прозапас
Провизию, на времена невзгоды.
Из арки, что в была стене,
Из Волхова, черпали воду.

А горожанин, стар и млад:
Хранил военные доспехи;
Не для того, чтоб были те
Для развлеченья и утехи;
А в час опасности, они
Что делать им, конечно, знали.
По зову первому тогда,
В защиту городу вставали.
Ххххххххххххххххххххххх

Какая ночь! А ведь не спится.
И на минуту не вздремнуть.
Нет. Не подскажут нынче звезды
Какой сегодня выбрать путь.

И в размышлениях глубоких
Князь Александр отдыхал,
И сам с собой, как будто споря,
Решенья верного искал.

Как поступить? А может выйти
Навстречу. И тогда в бою
Решить все сразу. Иль не стоит
Сложить в нем голову свою.

Гонцы сегодня сообщили,
Что шнеков шведских по Неве,
Идет великим флотом; войска
В них тысяч пять. Теперь, вполне

Понятно все. Бойцов отборных
Набрал в поход свой, шведский ярл.
Но почему сошли на берег
Войска; он этого не знал.

Что можно ждать от остановки;
Быть может, сушею они,
Пойдут на Ладогу открыто,
На Новгородские огни.

На юго – западных границах
Тевтонских рыцарей движенье;
Удар на Псков или на Изборск
Готовиться. Их приближенье

Уж, не тому ли есть причина,
Что шведы на Неве стоят,
И срока ждут или сигнала,
А в бой кидаться не спешат.

Похоже, что одной рукою
Везде направлены войска…
Но, как бы их разрушить планы,
Повергнуть грозного врага?!

Ведь, с юга ринуться, коль, немцы,
А шведы с севера; в клещах
Таких, как хрупкие орехи,
Твердыни наши затрещат.
               
Одно оружие осталось.
И Александр понимал;
Что только мужество и дерзость
Их может выручить. Он встал

И оглянулся. Он увидел
В оконной прорези светились
Больших, два ярко-желтых глаза;
От света свечки отразились.

Они глядели не моргая
Из черной, как в колодце, ночи;
Близки они или далеки
Не угадаешь даже точно.

И Александр засмеялся.
Глаза, как будто по приказу,
Исчезли в прорези окошка,
От звука и закрылись сразу.

Хитрец. Ведь знает филин, видно,
Что выдают его глаза,
Но любопытство, знать сильнее;
Опять открыл их. Как слеза

Катился воск. Свеча горела
И Александр не мешал;
Как с удовольствием тот филин
Огня свеченье наблюдал.

Род человеческий во веки
Род филинов не обижал,
Хоть окрестили «пугачами»
Их, каждый с детства уважал.

Свеча погасла. Отдохнули
У всех от света уже очи.
И птица крупная шагнула,
Не нарушая тайны ночи.

На ветку с ветки пошагала
И выбираясь на простор,
На землю цепко посмотрела,
Как будто выходя в дозор.

Средь чащи веток на деревьях
У птицы есть своя тропа,
Как у людей всегда дорога
Есть на земле. И знать судьба

Их, с птицей этой и похожа.
Вот филин крылья распахнул,
Подпрыгнув, он совсем беззвучно,
Казалось, воздух оттолкнул

И на него пером опершись,
Взмыв над поляной, полетел
Он над вершинами деревьев,
Как будто что-то усмотрел.

Ах, как хотелось Александру
С той птицей,  в воздухе парить,
Где с высоты ночного неба,
Стан вражий можно обозрить…
Ххххххххххххххххххххххххх

Князь Александр и дружина
Ближайшая, к заутрене
В, Георгия Святого церковь,
Шли, в полумрака, тишине.

На эту церковь не случайно
У Александра выбор пал;
Любил он этот храм и силы,
Казалось, он всем придавал.

Любил он статность его мощных,
Как крепость, строгих серых стен,
За сходность купола с шеломом
И гордым видом. Между тем

Его воздвигли Ладожане
Читал он, ровно через год,
После того, как при осаде,
Победу вырвали, и тот

Кто осаждал, тот был повергнут;
-«…и шнеки шведов в плен взяты,
Убито многое народу,
И стены кровью залиты…»-

Хотелось очень Александру,
Чтобы победа давних дней,
Дела его, его дружины,
И осенила. Средь людей

Стоял он в храме. Слушал службу.
На фрески дивные смотрел,
Которыми, покрыты стены
И своды. С купола летел

Звон голосов. Он растворялся
В столпах, что подпирали свод.
На них воители святые;
Вот на веревочке ведет

Уже царевна Елисава
Чудовище. Чуть поотстав,
Конь белый, и легко и гордо
За нею, следом в след шагал.

На нем Георгий-победитель.
В доспехе и с копьем в руке.
Плащ красный звездами усыпан,
Рвет ветер. А невдалеке
               
Другая фреска. Очень долго
Князь глаз с нее не отводил;
На ней Святой Георгий змия,
Копьем своим и поразил…

Под куполами храма стоя,
Князь думал о походе, он
Проигрывал в уме сраженье,
И, нанесет какой урон

Врагу дружина. Все сложилось,
И ладожане свой отряд
Уже под стяги новгородцев
Поставили. Чему не рад,

Что времени, увы, так мало,
Большого войска не собрать.
За Русь, придется малой силой,
Не дай Бог! Насмерть нам стоять…
Ххххххххххххххххххх

Из-за скалы, на твердый камень
Опершись, солнце поднимало
Свои лучи, и обдавая
Своим теплом округу, встало.

Туман редеющий, казался
Испариной над темной влагой,
А ветерок сухие листья
Сметал до ближнего оврага.

Вот, птица тишину рванула.
И криком эхо обернулось,
И все, за миг, пришло в движенье;
И утро дивное проснулось.

Шатры под ветром полоскались
И стан, казалось, отдыхал.
А между тем, князь Александр
В поход дружину собирал.

В нарядах рыбаков, торговцев
В ладьи оружие грузили,
Да, для коней - овса, солому.
У пристани их, тут же, мыли.

И посторонний взгляд случайный
Не смог бы даже уловить,
Что здесь идут большие сборы,
И корабли готовы плыть…

На жаркий день сменилось утро.
Палило солнце. Только зной
Не останавливал дружину;
Неведом был им всем покой.
               
И лишь под вечер, когда ночка
Своим плащом мир укрывала
И звезд, мерцающих огнями,
Ковром по небу раскидала:

Затих и стан, и шумный берег.
Их погрузила в негу сна
Своим таинственным, звенящим,
Дурманом сладким тишина.

…Но, не успело еще солнце
Поднять на небо ясный взор,
Когда дружина Александра,
Покинув крепость, на простор

Волны, ладьи уже спустила.
Попутный ветер подгонял;
Он целый день с дружиной вместе
До устья Тосны пробежал.

И не заметил, что померкло,
Что темнотою корабли
Уже давным-давно укрыты,
И что не видно их с земли…

Так незамеченные, тихо
Повыше корабли поднялись.
А дальше путь лежал по суше,
И корабли пришвартовались.

Под всадниками нынче ровно
Охотно кони и бежали;
Казалось, что земля сама их
Несла. Но лишь они и знали

Что каждый шаг их не случаен,
Удар копыта их, так умен,
И времени не нужно много,
Чтоб чувствовал дорогу конь.

И молодой князь Александр
Глаза свои давно кормил
Прибрежными вокруг лесами
И жадный взор переносил

Он, то на небо, что светлело,
То на бегущую дорогу
И сердце равномерно билось,
Не вызывая в нем тревогу.

И слух, слуга неторопливый
В мир звуков леса опускал,
Но, сквозь толпу, всех этих звуков,
Опасных, он не замечал.

Дорогу, что легла по лесу,
Лес вытолкал на берега;
Хоть не была она прямою,
Но время очень сберегла.

Вдоль извивающихся речек
Дружина за ночь одолела
Весь путь. И вот уже из леса
На вражий стан она смотрела.
ххххххххххххххххххххххххх