А в твоем детстве был утопленник?

     А ведь у нас  уже был утопленник… Я вдруг нашел в своей памяти такое место…
    Нащупал его, будто мелочь в кармане. И подумал, что я тоже вполне мог быть таким, уже безжизненным, набравшим в себя воды, существом с неподвижными руками и бездействующими ногами… Мог быть…

                Арык

    Когда в тот неуютный и холодный день я вышел из дома в зимних ботинках, в шапке и пальто, засунув руки в карманы, из моего рта шел пар. В тесных карманах, набитых, словно перед сдачей металлолома, гайками и винтиками в проволочном переплетении, рукам было тесно, пальцы, сжатые в кулаки, не согревались. В прохладном и туманном воздухе были отчетливо слышны шуршащие на сыром грунте шаги солдат. Не слишком ровным строем они куда-то торопливо прошагали. Я глядел им вслед, поднявшись на берег канала, держась за ствол дерева. Вокруг больше не было ни души. В полной тишине озябшая плакучая ива не отзывалась на прикосновение, как это бывает в летние деньки…
     Внизу журчала вода, канал, или по-нашему арык, уносил свою мутную водицу на встречу с другим каналом. Летом его перекрывали небольшим шлюзом: засов опускали почти на дно, уровень воды поднимался, и она текла уже по хитросплетениям из маленьких арычков по всей территории пограничного гарнизона.  В жаркие дни прохладные струи радостно пробегали возле плаца, клуба, мимо казарм, вдоль дорог и деревьев, по краям аллей. И возле нашего дома тоже. Вода бежала всюду и, казалось, что эти маленькие  реки никогда не устают. Но если поливальщик – немолодой уже таджик в обветренной и запыленной тюбетейке и светлой, спокойной чалме, в цветастом халате, опоясанный традиционным платком, что-то упускал из виду, образовывались лужи со спокойной тихой гладью. Потом они высыхали, трескалась и покрывались коркой, и по ней было щекотно пробегать босиком. Но до лета было еще далеко, и по нашему  каналу   бежали холодные струи пянджской пограничной воды. Шлюз бурлил и фыркал, увлекая в широкую щель все, что могло попасть в русло этой маленькой реки…
    О чем я думал тогда? Мечтал о чем? Почему вдруг захотелось перепрыгнуть с одного крутого бережка на другой через водную преграду?.. Обойти по мосту, пройти до него полсотни шагов, было бы гораздо проще и безопаснее. Но, по-видимому, сказалась привычка все делать по шаблону, не особо раздумывая.  Канал-то этот обычно все пацаны и всегда перепрыгивали. Особенно летом. Местами берега покрывались шелком влажной в тени деревьев травы. Сейчас ее сухая, пожелтевшая щетина выглядела жалкой. Колючей и безжизненной. И вот я уже, как во сне, делаю короткий разбег, вроде бы достаточный для прыжка… Но, увы, мое тяжелое пальто, эти ботинки с длинными шнурками и отцовская шапка, как будто, и не сдвинулись с места. А, набитые железяками, карманы, вообще были против любого движения…
    Я до сих пор не могу понять, откуда взялся человек в военной форме с крепкими руками. Он схватил за воротник мокрого уже пальто несчастного пацана, цепляющегося за сухую траву, поставил на дрожащие ноги и подтолкнул подальше от канала… Я не разглядел ни лица, ни фигуры своего спасителя. Не успел. По оторопевшему лицу моему текли слезы, а холод пробирался в каждую клетку…
   Спустя какое-то время, я увидел будто со стороны эту картину. Как неуклюже прыгнул совсем близко от бурлящего шлюза. Всего-то  метра три или четыре осталось быстрой воде протащить мое тело, чтобы отправить в чрево беспристрастное… Неумелый этот прыгун приземлился на самый краешек суши, оступился и сразу повалился на спину. Вряд ли пригодилось бы умение плавать… Да… Я тогда не успел по-настоящему испугаться. Настолько замедленным было мое сознание в те минуты: от глупого решения перепрыгнуть опасное место – до момента спасения… Кто же спас меня? Неужели тот самый ангел небесный?.. Во плоти людской?..

                Хауз

    В бассейн или по местному хауз воду запускали обычно в мае. Когда после празднования первого мирного или девятого победного числа воздух уже был достаточно теплым и начинался летний сезон. Огромная емкость долго,  будто неохотно, целую неделю, заполнялась серой мутной водицей. Мы  приходили посмотреть. Пацанам все интересно. Постепенно цвет воды становился приятным для глаз, вода согревалась, и  начинали собираться дети и взрослые…
    Отрядские пацаны, дети офицеров и свехсрочников, уже давно успели искупаться в еще прохладной водице, не дожидаясь официального открытия сезона и начала летних каникул. Ничего плохого не предвещал день, небо светлело, вода была уже теплой. Мой дом находился в полусотне шагов от водоема, и каждую свободную минуту меня тянуло к этой чудесной воде. То к арычку, бегущему в тени тополей и акаций. Там где устраивали свои города, прокладывали пути-дороги работящие муравьи, и мне было интересно, как же они переправляются на другой берег. А возле бассейна всегда было прохладно и можно бросать бесконечно заветный плоский камешек, считая отскоки его от гладкой, зеркальной поверхности.  А вот и на другой бережок перепрыгнул… Он счастливый, не утонул…
    Деревянный мостик, так называемый щит из обшитых досками столбов разделял акваторию на плавательный 50-метровый бассейн и «лягушатник». Один край водоема  бетонированный с тумбами, крепкий и устойчивый, другой напоминал небольшой пляж.
    Когда я, привычно шагая к нему, не глядя даже под ноги, что-то держал в руках вроде парусника, то не сразу заметил  плавающий портфель. Было удивительно, странно и глупо. Как это может быть? Бросить в воду? Прямо возле щита. Я вытащил его из воды, заглянул, узнал, чей это портфель по первой же тетрадке… Мать мальчика всплеснула руками, закричала…  Происходило все очень быстро, и я тоже оказался в воде, нырял, как и взрослые, их было много, солдат и офицеров, и все безуспешно пытались найти хозяина портфеля. Никто не знал, в какой части водоема он находится… Я успел только показать место, где обнаружил портфель. Там было глубоко. Но вот, немного уставший от ныряния и пережитого за эти долгие минуты, я медленно ступаю по глинистому дну, гребу руками, выбираюсь из хауза … Видимо по моему, в миг побледневшему, испуганному лицу взрослые поняли: я нашел… От страха я просто онемел. Пальцы моей ноги прикоснулись к… не знаю, какое слово подошло бы, и нашлось бы у меня вообще… , и ноги мои уже плохо слушались. Я присел  на мелководье и только смотрел перед собой, опустив руки и голову… Мелкая рыбешка, как обычно, щекотала пальцы, но я уже ничего не замечал.
   У мальчика был порок сердца. Он оказался в воде по другую сторону от своего портфеля. Уронил бы он портфель на мелкоту, я мог вообще его не увидеть из-за щита. Тот возвышался над водой на полметра.
   Родители парня только недавно переехали сюда, к новому месту службы отца, капитана или старшего лейтенанта связи. С девятилетним утопленником я был мало знаком. Доктор в мокром халате бесконечно долго производил все свои медицинские необходимые для восстановления вселенской справедливости манипуляции. Десятки неподвижных, в мокрой одежде, застывших людей с глазами, наполненными печалью и ужасом, такими же как  у меня, следили беспомощно и тревожно… Сколько прошло времени с момента падения в воду, никто не знал… Было страшно… Спасти мальчика не удалось.
    Бассейн вскоре огородили высокой металлической сеткой. Устроили калитку с замком.  На дневное время посадили дневального в повязке. Но парня, совсем еще юного, симпатичного мальчика было уже не вернуть. Его родители быстро уехали из гарнизона… А я, кажется, именно тогда на всю жизнь избавился от привычки набивать карманы. Бывало,  даже обычная мелочь соберется там и начинает вдруг так раздражать, так мешать, что я с какой-то неожиданной злостью вышвыриваю ее…