Подборка для Турнира поэтов

ПЯТЬ

В шлемах прозрачно-молочных,
средь комариных засад,
пять одуванчиков – точно
инопланетный десант.

Луг – мотыльковое чудо –
острая, тонкая стать.
Хоть и домой, но отсюда
так нелегко улетать.

Странно и тихо землянам.
Пятеро эти... они –
словно фужеры с туманом,
словно прощальные дни.

В сумерках неторопливо
белым просеяло высь.
О, – встрепенулась крапива –
телепортировались...

СЕМИДЕСЯТЫЕ

Двор был просторнее, земля чернее,
моложе мать, таинственнее ветер,
роднее кролик плюшевый в окне и
всё фантастично в том вечернем свете.

Соседи возвращались восвояси
из бани. Пахли веником и мылом...
В те времена и воздух был прекрасен.
Его так много над землёю было.

В пятиэтажках звали: «Люська, Люська»!
Задорно, гулко звали: «Люська, выйдешь»?!
А город в мае, как... живая люстра,
советский лайнер, межпланетный Китеж.

Ни фальши и ни пошлого комизма.
Из лампочек звезда над проходною.
Вы скажете: «ну, прям, при коммунизме».
Нет, в детстве. Даже странно, что со мною...

ИЮЛЬ

Вьюн упорно к небу вьётся.
Что печалило – прошло.
Утро.
Пригревает солнце –
вот и жужелке тепло.
Что такое быть счастливым?
Жизнь не часто, но добра.
Где испорченные сливы,
там пирует мошкара.
Над дорогой сумрак тает,
чуть ещё осталась грусть.
Мошкаре спокойней в стае.
Кто отстал, тех съели –
хрусть.
Даже шорохов не слышно.
Разве только в свой закут
муравьи сухую мышку
вдоль оврага сволокут.
Мирно всё.
Один (без меры)
растрезвонился сверчок.
Он, конечно, самый первый...
на деревне дурачок.
Знал бы, как жестоки люди
отсиделся бы молчком.
А теперь гадай, что будет
с бедолагою сверчком...

ОВЕЧЬИ НОСКИ

Сидишь у тёплой батареи
и снег порхает за окном.
В носках овечьих ноги греешь.
Сидишь и думаешь о том,

каким же был я идиотом
лет в девятнадцать, ну, ваще!
И сразу спрятаться охота,
монеткой закатиться в щель.

Но после солнышко приветит
и понимаешь в этот час,
что идиотов тьма на свете...
Снежинок меньше в сотни раз.

Что ум не обещает счастья,
что счастье редко кто найдёт.
А кто найдёт – по большей части
обычный бывший идиот.

И убегут сомнений тролли,
и жизнь, как прежде, дорога.
Лишь (от овечьей шерсти что ли?)
немного чешется нога.

ПОЧТИ ВСЯ ЖИЗНЬ

Вот и прошло Успение.
Все утомились вроде:
бабочки и растения,
бабушка в огороде.

Завтра варить китайку.
Невпроворот всякой всячины.
Левой руке не хозяйка,
ноги едва ходячие.

Помнит – с тарзанки прыгала.
Нынче – с трудом по лестнице.
Кошке устроит выговор,
охнет и перекрестится.

Помнит – бегом по лужам.
Школа, любовь, записки.
Как приходила на службу,
чтобы успеть на исповедь.

Сливы лежат у помянника.
Запах ласкает ноздри.
Чуточку дымом тянет...
Осень, тепло, не поздно...

Кошка глядит неслушная
в небо, где кошки не водятся.
Нужно ей, очень нужно ей,
на руки к Богородице.