Южнорусские мотивы

I

Расшита мраком, изгородь лесов
На ветви крепкие накинула засов
И терпеливо держит тягостную ношу.
Молчаньем почвы ельник заклеймён;
Дрожит подлесок с северных сторон
И прикасается к катящемуся грошу,
К багряному светилу, что на миг
Заката лесу выдало тайник.

Степенный холод льётся над забором
С утра, когда сомкнувшимся просторам
Пора запоры снять и отпереть
Утихнувшие чрева леса, поля,
Небес. Крестьянин движется, глаголя,
В ещё не рассмеркавшуюся твердь –
Шагает к розовому свету облаков
И входит смело под Божественный альков.

На муравейниках лежат рябины кисти,
Просвечивают, будто soli tristi
Нужны лишь окровавленные блики.
Спешат солдаты гроздья унести
И умиротворенье обрести,
Но всё же муравьины нравы дики,
И длится бесконечная возня,
С людьми навеки муравьёв разня.

II

Ты был здесь. Проходил через пороги,
Холёные траве доверив ноги,
И здесь ты безвозвратно обрусел.
Твой посох у печи, над шкафом хлипким,
Самонадеянно, как гриф от скрипки,
Годами без внимания висел.
Ведь, чтобы путешествовать по нивам,
Не нужен посох, не нужно огниво.

Итак, ещё чужой, инопрестольный,
Ты странствуешь к дороге колокольной,
У паперти суёшь в ладонь медяк.
Уже, однако, грудь горит немая
Малиновым костром земного рая,
И мягче и теплее стал костяк.
Со мною было то же. Не грусти.
Ты призван вскоре святость обрести.

Предай свечение безвидной мысли
Окну, где раму белую обгрызли
Искусно поколения крысят,
И яблоням, иначе мысли сами,
Нашедшие приют за волосами,
Тебя обгрызть безжалостно грозят.
Царапай, если пальцам неимётся,
Слова на подоконнике и кольца.

III

Находит ночь, крадётся тихосапно.
Вся жизнь пройдёт, и кончится внезапно,
Скорее, чем горит щепа во мгле.
Не бойся: ты пылал ведь не один,
Среди таких же трепетных лучин
Сверкал ты на сгрудившемся угле.
И те, кто прежде смело отгорел,
Тебя держали на огарках тел,
Хотел того ты или не хотел.

Приняв такие мысли, быть отважным
Нетрудно и не страшно. Только важным
Ты наполнял, быть может, каждый миг.
И если так, то гибель не решится
Когтями за твой уголёк схватиться,
К которому архангел Смысл приник.
И Бог, владыка грешных угольков,
Тебя под звёздный позовёт альков.

Наполненный негаданно такими
Седыми поученьями моими,
Скитаешься по нивам до зари.
Сапог на каждой мало-мальской кочке
Твоим тревожным мыслям ставит точки;
К концу главы стоишь ты у двери.
И смотрит предрассветное крыльцо
На мыслью озарённое лицо.

IV

Из нор кротовых и из дупел малых
Зной выполз на горбы лесов усталых,
Зубами шкирку полдня удержав,
И слышно, как хрусталь бокалов треснул
И умер смех и больше не воскреснул
На буковых столешницах держав.
Но то – вдали случается, не с нами,
Мы елями сокрыты и горами.

Теплеет крынка в чёрном очаге.
Не помнит око о своём враге,
О фитиле безудержных желаний,
О боли, о страстях, когда своим
Тебя небрежным словом "напоим"
Встречает после тягостных скитаний
Хозяйка белоточенной избы,
Хранительница заячьей губы.

Не двинется разлившаяся нива.
Дождёмся миротворного прилива,
Валов и спелых бурунов пшеницы.
Прибой колосьев пробудит ответный
Медведицы рёв юной многодетной,
Густого ельника невиданной царицы.
Под эти звуки разобьётся время
О вечности живительное семя.



30.III.2022