Двадцатый год

К трём дюжим дояркам, гутарившим бодро,
Старик подскочил, запылённый весьма,
И молвил возвышенно, громко и гордо:
' Ну вот и прошла расставанья зима!

Бонжур! Я уехал отсюда в двадцатом!
Да нет, не уехал, а в спешке бежал!
Поверьте, внутри клокотал каждый атом!
Меня обожаемый кот провожал...

Я, барский сынок, вместе с папой и мамой,
Умчался от бешеных большевиков!
А котик остался, любимец упрямый!
Был родине предан без обиняков!

Смотрел на меня скорбным взглядом прощальным -
Он всё понимал, закадычный дружок!
Пронзал и пронзал откровеньем печальным -
С тех пор на душе бесконечный ожог...

И вот шестьдесят пролетело годочков -
Решил я вернуться, чтоб в землю здесь лечь!
В Париже трещат буржуазные дочки,
А тут - бесподобная русская речь!

И главное, только сюда я добрался -
Мгновенно увидел родного кота!
Того, с кем в двадцатом сквозь слёзы расстался!
Того, кто французским котам не чета!

Я был поражён! Потрясён, как мальчишка!
Да честное барское слово, мадам!
Смотрите, сидит на заборе мой Тишка!
Мурчит вопреки беспощадным годам! '

И впрямь котофей на плетне прохлаждался -
Три женщины замерли, чуть задрожав,
Как вдруг вой сирены за баней раздался -
Старик, сделав книксен, стремглав побежал!..

Дедуля душевнобольным оказался -
Утёк из психушки, где рвал и метал!
По царской России полвека терзался -
Себя эмигрантом несчастным считал...