День рождения козы Насти

В этот день я не успел пройти КПВВ до закрытия: обстреляли мост, и военные приказали разойтись до завтра. Пришлось остаться ночевать у местных жителей.  Николай Данилович с женой Людмилой переселились в Станицу Луганскую с внуком Ромой, родители которого уехали в Чехию на заработки. Переселились потому, что приходилось ездить очень часто из Луганска, где они жили, в Станицу. Супруги-пенсионеры, их пенсии – это вопрос выживания. В Станице дома недорогие (из-за обстрелов), вот и решились. Из двух зол выбрали… в любом случае, – очень опасный вариант.
После ужина и долгих разговоров я вышел во двор покурить. Присел на лавочку и стал рассматривать торжественно величавое небо. Оно - то не знает, что у нас война. И все на нем празднично. Луна — отпечаток большого пальца руки на древней грамоте неба.  Звезды — мерцающие буквы.  Неужели из миллионов их можно составить только одно слово — «Земля»? «Лепота », - молвил,  наверное, когда-то мой пращур, глядя на эти же звезды…Я сослан бессонницей в эту красивую ночь. Да… только поэтам стихи писать. А тут война. Как сок из лимона, выжимаю поэзию из этой ночи. Отражение луны в луже морщинится на ветру.  Ртутно капают звезды...  Вот и вся поэзия.  Осталась только бездна с бойницами черных дыр.  Как теперь выжать для мира хотя бы одну мирную ночь из всей существующей поэзии? Опускаю свой взгляд с неба на бедную землю. Смотрю на пробитую прямо по центру крышу сарая. Не заметил, как вышел хозяин. Николай Данилович присаживается рядом и отвечает на мой заинтересованный взгляд:
– Это в августе. Сразу две к нам залетели. Одна сарай уничтожила. Другая во дворе разорвалась. Но об этом надо долго рассказывать. Тут целая история…
В августе у жены юбилей – 60 лет. Я ей деньжат поднасобирал на сапожки. А то, как слякоть – у нее сразу ноги мокрые, старые сапоги-то прохудились совсем. Вот Людмиле заранее и говорю, что полтыщи у меня есть НЗ, еще немного добавим и купим тебе на пенке, чтоб и тепло, и воду держали. Думаю, сейчас моя половина так и расплывется в благодарной улыбке. Ага, держи карман шире. Говорит, насобирал – это хорошо. У внучка Ромы такая же пенка, как ты говоришь, только 32-го размера, а ему уже 34-й надо. Он в этих сапожкам уже третий год ходит. На вырост покупали. Как инвалид, ходит, хромает на обе ноги. Ты разве не замечаешь?
– Замечаю. И что?
– И то. На мой юбилей купим внуку новые сапожки, это и будет для меня лучший подарок.
Вы мою Людмилу видели?.. Это у нее только имя – "людям милая", а так она – гром и молния, и спорить с ней – все равно, что выключенный телевизор смотреть.
Но совесть моя чиста, говорю, я тебе подарок дарю – эти деньги, а дальше хоть в форточку их выкинь. Ляпнул я и тут же спохватился: берем - берем внуку сапожки… Думаю, не буды лыхо, покы воно тыхо, не буду лезть в бутылку. Люда моя такая, что из принципу и телефон выбрасывала, и целую бутыль десятилитровую бражки разбивала. Положила она свой подарок под полотенца в шифоньер до срока. Вот срок и настал. 13 августа - юбилей. Чертова дюжина оправдало свое название. Гакнуло нам в подарок на именины сразу две мины. Одна сарай изуродовала, а другая во дворе беды наделала, а главное, козе Насте осколком ногу перебила. Слышим - ужасный крик в вымбаре. Так коза плачет. Это со слабым сердцем и слышать не надо. Я схватил топор, чтоб не мучилась. А тут внучок Рома меня опередил, прижался к Насте, обнял ручонками своими и кричит на пару с ней. А то и громче: «Не дам Настю убивать. Не-е-е да-а-а-м!!!!» И оторвать его от козы не могу и вижу, что кровью изойдет коза, все равно убить придется… А передо мной заплаканные глаза внука, и просто человеческие, полные боли, глаза Насти.
Дрогнула рука, опустил топор. А внук перевязал тряпкой лапу ей и за ветеринаром побежал Степанычем, он через два дома живет. И тут я понял, что слабину дал. Мало того что мучиться будет коза, и мы с ней, так это еще и денег каких будет стоить ее лечение-то. Тут себе во всем отказываешь, таблетку от головы не покупаешь, экономишь, так пройдет, думаешь, а теперь - нате вам пожалуйста - на козу последние гроши тратить.
Я решил снова взять топор, пока Ромы нет. Кинулся туда- сюда, нет топора. Вот, малец, спрятал куда-то, а то и вообще выкинул. Пошел я искать. Когда вернулся с топором (за огородом под камнем его нашел), на ногу козе Степаныч уже шину наложил и укол ей сделал. Антибиотик дорогой. Смотрю, их у Ромы целая пачка. Где он их взял? А еще – бинты, жгуты... Думаю, врач прихватил, в долг, может? А когда все улеглось, и Настя после уколов утихомирилась, смотрю, моя Людмила пронеслась мимо меня, как смерч, и к внуку. Схватила его за руку и за сарай повела разбираться. Ладно, думаю, потом спрошу, в чем смысл ее гнева. Да за делами и забыл. Много мне работы эти смертельные подарки принесли. Начал все восстанавливать во дворе, окна стеклить в доме. Доработался на улице под ветром, что простыл сильно. А тут еще старая болячка вернулась. Пришла беда – открывай ворота: язва в желудке воспалилась. Вот моя баба и внучок целых два месяца потом меня отпаивали Настиным молоком. Выздоровел. - Данилович крякнул в кулак, нахлобучил шапку на глаза… – Спасибо тебе, Настенька… Да, а деньги-то, что моя баба в шифоньере прятала на сапоги Роме, тот же Рома и стыбздил. На лечение Насти. Все до копейки потратил.
– Вы же, говорит, мне подарок купить собрались, а для меня лучший подарок – это наша живая Настя. Так что, день рождения у козы Насти получился на самом деле.