Цензура

       Каких только слов нет на белом свете! В том числе и тех, которые норовят поставить под сомнение сам принцип свободы слова. Хотя вообще-то нет у них никакого сомнения в своем праве по-церберски цепляться и целенаправленно цыкать на вольнодумную публику. Кроме уже упомянутых слов на букву «Ц» скажем сегодня пару ласковых и про еще одно созвучное им слово – «цензура».

       В его основе мертвящей тяжестью лежит плохо понятая и скверно применяемая латынь. Корень censere означает в переносном смысле оценку по качеству, а в прямом – определение цены по номиналу. Короче говоря, корыстное словцо вращается не около морали, а вокруг денег, которыми обзавелись те, кто поставили себя выше не только общественной морали, но и простых норм индивидуального приличия. Их не покритикуешь: цензура не позволит! Во всяком случае, критика может очень дорого обойтись. Понятно, кому именно.

       Самое трагикомичное во всем этом то, что старые толковые словари советской эпохи давали цензуре такое возвышенно-благородное академическое определение: «Строгое суждение, суровый разбор, взыскательная критика». Ну-ну, ну-ну. Как бы вскоре вообще не пришлось поневоле мычать: «Му-му». Насчет советской идеологической цензуры всё давно уже известно и вполне ясно. Не угодно ли познакомиться с новой русской административной и практически безыдейной цензурой? Нет! Мне вот, в частности, совершенно не угодно.

       Откуда же она взялась, эта самая новоявленная цензура, если в 5-м пункте 29-й статьи ныне действующей российской Конституции четко сказано: «Цензура запрещается»? Вопрос, конечно, любопытный, но пока что безответный, представляющий собой чисто академический интерес, как те пылившиеся без толку словари Академии наук СССР.

       Можно совершенно по-разному относиться к нынешним роскомнадзоровским и отчасти генпрокуратурским ограничительным мерам. Кто как, а я вот считаю их фактическим введением цензуры, имею на это полное право и все основания, поэтому убежденно повторю вслед за Высоцким: «Я это никогда не полюблю». Да и вам тоже советую найти более достойные объекты для проявления теплых чувств.

Никому не любы происки цензуры.
            Ну их все в болото!
Но под штраф суровый подвернуться сдуру?
            То-то и оно-то,
Ибо чересчур уж строгая оценка.
            Сумма неподъемна!   
Лучше, не вдаваясь в тонкие оттенки,
            Отмолчаться скромно.

Никуда не деться слову от надзора,
            Всюду сплошь запреты.
К немоте тотальной может очень скоро
            Привести всё это.
Будет на просторе шумно раздаваться
            Только пропаганда.
Все другие мненья эдак станут, братцы,
            Злостной контрабандой? 

Ничего не скажешь: славная страница
            В летописи новой!
Обыватель спьяну выкрикнуть решится
            Матерное слово.
Это ведь не лозунг? Значит – взятки гладки
            С брани нецензурной,
Не грозящей смутой властному порядку,
            Хоть и некультурной.

Никогда не знаешь, что сочтут крамолой,
            Где найдут изъяны.
Запретят, пожалуй, всякие приколы
            Поздно или рано.
Очень специфично трактоваться стали
            Буквы алфавита –
Z и V, к примеру. Их рискнешь едва ли
            Порицать открыто. 

Не уважит, кстати, графа Льва Толстого
            Цензор в спецмундире:
Мол, зачем так явно обозначил слово 
            Тот в «Войне и мире»?
Применить за это надо маркировку –
            Знак иноагента.
Что, молчать не может? Как прищучат ловко,
            Вспомнит прецеденты!

Ни о чем подобном люди не мечтали
            И бормочут хмуро:
«Вот уж в самом деле – не было печали, 
            Вдруг взялась цензура!   
Отказаться лучше от лихих традиций, 
            Быть чуть-чуть добрее,
Чтобы ненароком всем не очутиться
            В Северной Корее».

7 апреля 2022