Результат

Ни о чём не хочу писать. Я почти безумен
от того, что читаю и вижу сейчас. Да что там
сумасшествие?! Я уже безусловно умер
от смертей, что разыграны пришлыми, как по нотам.

Полшестого. Небо висит надо мной тяжёлым
одеялом, хотя эту боль не согреть и звёздам…
Нашим детям сегодня опять не идти в школы
из-за бомб, что никак не дадут Украине роздых.

Карабин у дивана лежит, будто та  кошка,
что весенним «мур-мур» превращает в покой страхи
не дожить до утра. Продержаться б ещё немножко,
чтоб увидеть, как русские головы будут с плахи

вылетать, как с конвейера, и в выгребные ямы
отвратительно падать. Бесславный конец режима,
что за души уродов держится там упрямо,
ожидая в кремлевские морги поставок грима,

столь желанен мне нынче… и, может быть, даже близок…
Жаль, две трети отары слагают мерзавцу оды,
всё пытаясь фокстрот станцевать на краю карниза.
Может, правда, что завтра не будет того народа?..

Или ихней страны, где привычно сосут у власти,
подставляя зады для болезненных пенитраций?..
Да, я помню, что там по преданию две напасти,
да и те лишь набор окровавленных декораций,

только это не делает нынче меня гуманней…
Сердце - то, что во мне живое - окаменело
в беспокойных попытках найти в этом злом тумане
жесточайших насилий хоть что-то, что можно в целом

было б как-то принять как моё испытанье адом.
Нет! Они заходили сюда, чтобы нас угробить…
Чтоб зачатое Ненькой свободы великой чадо
задохнулось горячей кровью в мечты утробе…

Да вот только нельзя к нам прийти со своей ракетой
и уйти безнаказанно… Жаль, что в москве не учат
старых истин о том, что спасения в жизни нету
для того, кто детей, стариков и женщин у нас замучил…

Что ж… придётся, видать, и мне испытать как опыт
социальное бешенство - тёмное и пустое -
чтоб услышать в итоге ушлёпков бегущих топот,
и вернуться домой, чтоб обняться опять с тобою,

мой единственный Ангел…