Письма с фронта

Утром первыми в деревне встают петухи. Чуть рассвет окрасит небосвод розовыми лучами солнца, как они уже перепевают друг друга. Нюся всегда просыпается с петухами, а по избе легким туманом плывёт запах оладушек - мать встала раньше. Младшие ещё мирно посапывают. Им хорошо, они останутся дома. А Нюся пойдет в школу. Но не учиться, а помогать маме мыть полы.

Полы в школе деревянные и зимой было не так сложно их мыть - только руки мёрзли в холодной воде. А сейчас весна, на улице грязь, и полы сначала надо намочить, потом тереть тряпкой, а где грязь въелась в доски - скоблить косырем[1]. Потом опять смывать. А уж затем насухо всё вытирать.

Нюся не любила мыть полы, а любила учиться. Она пошла в первый класс, когда началась война. Но смогла закончить только три, хотя школа в деревне была семилетней. Отца забрали на фронт. И дядю Антона забрали. И Санькиного папку забрали. Почти всех мужчин в деревне забрали. А мамке помогать надо. Она одна с тремя ребятишками осталась...

Папа не пишет. Мама плачет. Дядя Антон тоже не писал. А недавно пришло письмо от него. Тетя Аниса говорит, что ранили его в бою и в плен взяли. А наши его освободили. Теперь он домой едет.  Может и папка тоже в плену, потому и нет писем. Но наши скоро победят. И домой вернутся. По радио передали, что Красная Армия уже освободила Венгрию и что-то про Кенигсберг. А там говорят и до Берлина близко.

- Нюта, ешь! Остыли уже, - мама прерывает победное шествие детского воображения по Берлину.
Нюся лопает оладушки и убегает собираться в школу с мамой.

Пятница. На выходные Нюся с Танюшей ходят в гости к бабушке. А мама остаётся дома с младшим братом.
У бабушки хорошо - всё можно: и на печке поиграть, и до темна на улице погулять и огурцы с медом есть. Особенно любила Нюся ещё с детства бабушкины сказки. Многие бабуля знала наизусть и рассказывала на ночь. Под них, вместо колыбельной, дети и засыпали. Часто Нюся, притворившись спящей, одним глазом наблюдала за бабулей, как та в  темноте отодвигает завешенную короткой шторкой икону в левом верхнем углу комнаты, зажигает лампадку и начинает пришептывать "...спаси, Господи, и помилуй раба Божего Василия, рабу Божею Марию, отроковиц Анну, Татьяну, младенца Николая и всех православных христиан..." И медленно в перевалочку, опираясь о стул, встаёт на колени, кланяясь лбом до пола.

***
Весна ещё не до конца вступила в свои права: на улице лежит плотный снег, а по дорогам уже побежали весёлые ручьи. Мальчишки, освобождённые от уроков весенними каникулами, измеряют глубину мутных луж и пускают бумажные кораблики. Тихим утром их радостные крики доносятся с улицы прямо в избу через приоткрытую форточку. Бабушка открыла её, когда пекла пироги. Запах свежей выпечки и визг ребят разбудил Нюсю. Потянувшись, она неторопливо бредёт к зеркалу. Бабушка за спиной важно сообщает:
— Сегодня Благовещение - птица гнезда не вьёт, девица - косу не плетёт!
— А я и не плету косу, - отвечает Нюся, -расчешусь только! - Большое прямоугольное зеркало в деревянной оправе, окрашенной голубой краской, висит под наклоном почти у самого потолка, и Нюся видит себя в нём во весь рост.
— Чешись! Да сходи потом, посмотри - вокруг солнышка-то с утреца круги красные - это к богатому урожаю!.. А ещё раньше говорили:"На Благовещение солнце с утра до вечера — об яровых тужить нечего! Благая весть - будет чего поесть!"
— Бабуль, а почему "Благовещение"? Что это значит?
— Это значит благую, то бишь хорошую весть принёс Архангел Гавриил. О том , что Христос - Спаситель родится! Деве Марии явился и сказал, что родит Сына Божия! А она-то удивилась, как же, ведь дева же - девушка значит, мужа не знала. А зачатие то от Духа Святого было...
"Началось!" - вздохнула про себя Нюся и провалилась в свои мысли. Дальше она знала, что расскажет бабушка. А в школе по другому учили: нет никакого бога! И Христа не было, и Марии. А сказки эти все "от необразованности и религиозной пропаганды" - говорил учитель.
 От зеркала Нюся привычным маршрутом проследовала в кухню к умывальнику. Вместо дверей в проёмах висели занавески и евангельские сюжеты в бабулином пересказе продолжали сопровождать девочку. Вода в железном бочке была холодной, даже скорее ледяной и Нюся, нажимая снизу на металлический поплавок, смыла последние отпечатки сна с сознания.
Внутренний монолог в голове девочки никогда не прекращался. Бесконечный поток мыслей рождал море вопросов, не дававших покоя ни ей, ни окружающим. Самым удивительным тогда Нюсе казалось - почему работать нельзя в праздники? "Грех" - говорит бабуля. А разве может быть работа грехом? Церкви в деревне не было, а до соседнего села далеко, да и там в храме склад зерна находится. А церковь там старинная, известным Московским архитектором строенная! Говорят у богатого барина в царские времена жена умерла - молодая, да красивая. Любил он её сильно. А та от чахотки померла. Потужил барин, да поехал в Москву за архитектором, что  храм Христа Спасителя возвел. Такой же красоты церковь захотел и в память Катерины своей построить. Работали тогда на совесть, поговаривают: раствор на яицах куриных месили, чтоб на века стоял. Так и случилось. Когда советская власть захотела снести храм - ничего не получилось, только купола посшибали...

Эту историю Нюся слышала тоже от бабушки, однажды перед сном. А  праздничные службы говорит бабуля в церкви длились подолгу: заутреня в обедню переходила... Слово обедня - это непременно должно быть что-то связанное с обедом. Значит уходили с утра - не позавтракав (нельзя ведь перед причастием), а в обед ещё продолжали находиться в церкви. А посещали службу обязательно! Вот видимо на работу в церковный праздник времени и не оставалось!" - сделала заключение Нюся.  Автопилот в голове девочки пошёл на второй круг вопросов:
- Бабуль, а на какой праздник ты говорила солнце в небе пляшет?
- Так то на Пасху бывает. Да на Рождество. Хотя сходи, глянь: может и на Богородичен праздник разыгралось?
 Нюся торопливо натянула пальтишко, подвязала платок, нырнула в резиновые сапоги и выскочила на улицу.
Яркое весеннее солнце отражалось в лужах солнечными зайчиками и слепило глаза. "Вроде не пляшет" - подумала Нюся -"Как определить, если оно взглянуть на себя не даёт!" Нюся опустила глаза. Снег уже не резал их, как зимой. Он был покрыт чёрной россыпью пыльной крошки и весь пористый, как-будто сотни яблочных червяков прорыли в нём ходы.
Подружек на улице не было. А мальчишки уже убежали за поворот.

Оглядевшись по сторонам, Нюся пошла через дорогу, там в доме напротив жил её сосед и друг Санька. Из-за войны Нюта бросила школу, а Саня продолжил учиться, хотя у него тоже были младшие сёстры и брат. Их было в семье пятеро детей. Саша - старший. Его мама - Пелагея Павловна работала учителем, а он оставался дома за старшего по хозяйству и с детьми. Их семья переселилась в Уральскую деревню несколько лет назад, ещё до войны. И бабушка потихоньку, чтоб Нюся не слышала, называла Пелагею Павловну -"голубая кровь". Нюся делала вид, что не слышит. И почему кровь у Пелагеи Павловны голубая спрашивать не решалась. В доме у них было интересно: на лаковом комоде, покрытом вышитой кружевной накидкой, стоял проигрыватель с пластинками, который они с Санькой включали, когда дома никого не было. А если Пелагея Павловна приходила, то всегда угощала, чем-нибудь вкусненьким: сахарком, яблоком, мёдом.
 Подойдя к дому, Нюся открыла дверь в сени и крикнула:"Саш!"
Мальчик выскочил особенно счастливый в этот раз.
- Заходи скорее! Папа письмо прислал!
Нюся торопливо стянула сапоги и засеменила в дом. Она знала, что вот уже больше месяца не было писем от Санькиного отца.
На столе лежал свёрнутый в треугольник жёлтый лист.
- Хочешь почитать? - спросил он.
- А можно? - не понятно зачем переспросила Нюся.
Саня протянул подруге письмо. Нюся аккуратно и бережно развернула треугольник. От бумаги шёл резкий запах табака. Папкины письма тоже так пахли. Друзья уселись рядом и каждый про себя принялись читать. Сашка не мог оставить подругу наедине с впечатлениями от рассказа, который  уже знал. Потому следил за пальцем Нюси и прочитывал письмо во второй раз.

Родная Поля!

Я редко пишу тебе. Не потому, что не хочу, а потому, что не могу писать часто. Ты знаешь: моя жизнь всегда в опасности. Я не хочу тебя тешить напрасной надеждой. Я всегда пишу тебе после боя. Для того я пишу, чтобы ты знала и помнила до конца своих дней о моей любви к тебе, о том невыразимом чувстве, которое двигало мной, давало мне силу в борьбе, делало меня бесстрашным, когда было страшно. Вот лежит передо мной твое фото. На меня смотрят, как живые, твои глаза. В них я вижу грусть. Если бы ты снималась с нарочито напускной грустью, то в них не было бы ее выражено так много и полно. Знаю, истосковалась ты. Твои письма дышат нетерпением, ты просишь лучше, беспощадней бить фашистов, чтобы я скорее вернулся к тебе. Верь мне - твой наказ, твой зов - выполню с честью. Как и ты, я живу мечтой вернуться к тебе, снова встретиться с тобой. И я знаю, чем дальше я пройду на запад, тем скорее будет наша встреча. И ради осуществления этой мечты я так жадно бросаюсь в бой, во имя тебя я успеваю сделать в бою то, чему удивлялся бы, если бы прочел в газете. Меня могли бы упрекнуть, если бы прочли это письмо, упрекнуть за то, что я сражаюсь за тебя. А я не знаю, не могу разграничить, где кончаешься ты и начинается Родина. Она и ты слились для меня воедино. И для меня глаза твои - глаза моей Родины. Мне кажется, что твои глаза всюду меня сопровождают, что ты - незримая для меня - делаешь оценку каждому моему шагу. Твои глаза... Когда я смотрел в них, я испытывал неизъяснимое чувство восторга и какой-то тихой радости. Я помню твои взгляды, косые, с легким лукавством. Вот только теперь я понял, что в эти мгновенья, в этих взглядах лучше и больше всего выражалась твоя любовь. Будущее для меня - это ты.[2]

Крепко и горячо обнимаю тебя и детей. С приветом. Павел

Ещё пару минут ребята сидели молча.

***
В этот день и на следующий, да и после часто, Нюся всё думала об этом письме, прочитанном у Саньки. В голове звучали слова:"А я не знаю, не могу разграничить, где кончаешься ты и начинается Родина... И для меня глаза твои - глаза моей Родины." В этом письме для неё открылось всё: и что такое любовь, и что такое Родина, и почему мужчины сражаются на войне, и почему не трусят. Нюся, как ей самой казалось, струсила бы обязательно. А они нет! Так вот почему - потому что на них незримо смотрят глаза их ж;н, матерей, сестер и дочерей. Как тут струсить? Их нельзя предать!

Однажды, соседке тёте Кате пришло письмо. Она распахнула дверь в сени и с порога радостно крикнула:"Марууусь!" Нюся соскочила с печи и побежала вперёд матери к двери.
- Где мать? - запыхавшись вопрошала т. Катя, в момент, когда Мария, выглянула из кухни в приоткрытую Нюсей избную дверь.
- Федя письмо прислал! Пляши! Про Ваську тваво пишет.
Тётя Катя, войдя в дом и облокотившись плечом о косяк, стягивала с ног сапог о сапог. Она протянула Марие письмо. Мама присела на стул читать. Нюся встала рядом, выглядывая из-за маминого плеча. Старалась читать быстро, чтобы мама не успела перевернуть письмо раньше, чем Нюся дочитает. Фёдор - муж соседки Кати служил вместе с Нюсиным папкой. Поэтому мужчины часто сообщали друг о друге в письмах, зная, что почта не всегда доходит. Хотя с 42-го почта работала исправно. В первый год войны, конечно, трудности обрушились на всех, но потом для военной почты были созданы исключительные условия, фронтовые письма пропускались без очереди, а почтовые поезда шли без остановок. Но случиться могло всякое. Как в общем-то и произошло в этот раз.
В письме говорилось, что Василий лежит в госпитале с ранением. И идёт на поправку. Возможно даже будет представлен к награде! Их подразделению был дан приказ прорвать оборону противника на хребте Муста-Тунтури ("Мустатунтури, мустатунтури" - зубрила Нюся это название, чтобы потом найти на карте). Проделать проход в минных полях командир отправил Василия. Выполняя его, он получил тяжелое ранение, но не покинул поля боя, а довёл до конца полученное задание. И только по приказанию командира был отправлен в госпиталь[3]. А чуть раньше, в одном из сражений, по словам однополчанина Василий в рукопашную боролся с фашистским солдатом и убил его. Прям как какой-нибудь Никита Кожемяка из русских былин - голыми руками.
Правда письмо шло необычно долго, несколько месяцев. Но ведь дошло же! И папкино дойдёт!
Нюся настолько была горда отцом, что даже не могла переживать за его здоровье. Для неё он был герой и не далёкий, мифический, о которых пишут в книгах и газетах, а свой, настоящий, живой пример, это был её папка. Это потом, много позже девочка узнает, что хребет Муста-Тунтури на полуострове Рыбачий - это единственный участок границы, который гитлеровская армия не смогла перейти. А пока, в этот вечер Нюся, проваливаясь в сон, всё перебирала в голове строки письма. Перед глазами, сменяя картины папкиного подвига, возникала лампадка и бабулин шёпот:"спаси, Господи, и помилуй раба Божего Василия". Нюся уснула точно зная:"папка вернётся".

Ссылки:
1 - косырь-нож.
2 - письмо солдата, взято из интернета с сокращением 3 - история взята из наградного документа прадеда Беляева Василия Павловича