Я готов целовать песок автор, история

Константин Душенко

Я ГОТОВ ЦЕЛОВАТЬ ПЕСОК...

Журнал «Читаем вместе», 2009, №10, декабрь. Текст приводится по персональному сайту Константина Душенко.


Один из выпусков телевизионной «Утренней почты» начала 1980-х гг. снимали в Алуште. Среди выступавших был Володя Маркин, культорг оздоровительно-спортивного лагеря МЭИ. И спел он такую песню:

Мне бы жизнь свою, как кинопленку,
Прокрутить на десять лет назад,
Чтобы стала ты простой девчонкой,
Чистой-чистой, как весенний сад.

Вижу тень наискосок,
Рыжий берег с полоской ила.
Я готов целовать песок,
По которому ты ходила.
Снова тень наискосок... (и т.д.).

А когда весенними ночами,
Часто думая, что я влюблен,
Я твоими чёрными очами
Был тогда, как птица, окрылён.

Припев.

Мне бы стать бы синей-синей птицей,
Петь не хуже, чем все соловьи.
Не целуйся, слышишь — не целуйся,
Не целуйся, слышишь, — без любви.

Припев.

С этого дня и Маркин, и песня стали известны от Москвы до самых до окраин. Кто же ее написал?

В реестре Российского авторского общества автором слов значится Марина Могилевская (настоящее имя: Марта Магилевская), которая с 1982 г. работала в редакции музыкальных программ Гостелерадио, а потом стала музыкальным продюсером. В качестве авторов музыки указаны Владимир Маркин и Эльбрус Черкезов, музыкант-аранжировщик.

Однако песня появилась раньше. Ее первоначальный текст можно найти в сборниках «самодеятельных» песен:

Мне бы жизнь твою, как кинопленку
Прокрутить лет на восемь назад.
Чтоб была ты стройною девчонкой,
Чистой-чистой, как весенний сад.

Режут тени наискосок
Рыжий берег в полосках ила,
Я готов целовать песок,
По которому ты ходила.

Чтобы ливня хлещущие струи
Навсегда, навеки, до конца
Смыли все чужие поцелуи
С твоего любимого лица.

Припев.

Мне бы только птицей обернуться,
Пел бы звонче, чем все соловьи.
Не целуйся, слышишь, не целуйся,
Не целуйся, слышишь, без любви.

Припев.

Этот текст — кроме припева! — есть не что иное, как слегка подправленное стихотворение Игоря Кобзева, опубликованное в его сборнике «Московский май» в 1960 г., за два года до рождения Марины Могилевской.

Однако крылатыми стали именно строки припева. Припев неведомые авторы песни заимствововали у другого поэта — Владимира Павлинова. Его стихотворение «Память» было опубликовано в №1 «Молодой гвардии» за 1965 г., а три года спустя, под названием «Волны», — в единственном сборнике стихов Павлинова «Лицо». Здесь речь шла не только о поцелуях:

Ты так нежно и так несмело
В час, когда засыпал залив,
Отдала мне все, что имела,
Ничего взамен не спросив!..


Режут тени наискосок
Рыжий берег в полосках ила.
Я готов целовать песок,
По которому ты ходила.

Старый пруд затянула ряска,
Укатилась волна, звеня,
Но твоя голубиная ласка
До сих пор убивает меня.

Я брожу по песку годов,
Болью полный, любовью полный,
Но не вижу твоих следов:
Их, наверное, смыли волны.

Владимир Павлинов родился в Москве в 1933 г., окончил Московский нефтяной институт, работал на Алтае в геологоразведочной партии, затем буровым мастером в Средней Азии. Умер он рано, в 1985 г. На его стихи написано несколько «бардовских» песен — «Холода», «Горький мед» и другие.

Выходит, что авторами текста песни Маркина следует считать по меньшей мере трех человек: Кобзева, Павлинова и, возможно, Могилевскую (если вторая строфа действительно принадлежит ей, а не взята из неизвестного нам «самодеятельного» варианта).

Добавим еще, что лирический герой стихотворения Павлинова был не первым, кто хотел целовать след любимых ног. Петр Вяземский в своей «Старой записной книжке» рассказывает о впечатлении, которое произвела у нас романтическая трагедия Виктора Гюго «Эрнани», поставленная с грандиозным скандалом в Париже в 1830 г.: «Стихи из нового произведения поэта переходили из уст в уста и делались поговорками». И приводит пример: «Oh! je voudrais savoir (…), Ou vous avez march;, pour baiser le pav;», или, в переводе самого Вяземского: «Желал бы я знать, где ты ходила, чтобы целовать ту землю».

Вот такая история.
http://a-pesni.org/dvor/jagotov.php




ВИА «Веселые Ритмы» тоже немного переправив строчки Павлинова, пытались преподнести её в песне «Голубиная ласка».

Ты так робко и так несмело
В час, когда догорала заря,
Отдала мне все, что имела,
А взамен ничего не взяла!..
Старый пруд затянула ряска,
Набежала волна звеня.
Но твоя голубиная ласка,
До сих пор согревает меня.

Припев:
Волны режут наискосок
бъются волны о берег ила.
Я готов целовать песок,
По которому ты ходила.

Я брожу по полям уныло,
И нечаянно твой образ вспомнил.
Я отдал тогда всё что было,
А взамен ничего я не взял.

Старый пруд затянула ряска,
Набежала волна звеня.
Но твоя голубиная ласка,
До сих пор согревает меня.

Припев:
Волны режут наискосок
Бьются волны о берег ила.
Я готов целовать песок,
По которому ты ходила.

Я тоже внес лепту в это произведение. Где-то услышал как  ВИА «Веселые Ритмы» исполняли её, и на свой мотив и смысл изложил свой вариант. И мы, под гитару во дворах в 70-х годах и в самодеятельных ВИА г. Уфы, пели её в таком варианте.

Ты так робко и так несмело
В час, когда догорала заря,
Отдала мне все, что имела,
А взамен ничего не взяла!..
Старый пруд затянула ряска,
Год за годом проходят звеня.
Но любовь твоя словно сказка,
До сих пор согревает меня.

Припев:
Волны режут наискосок
Пруд со мной где когда-то гуляла.
Я готов целовать песок,
на котором меня ты ласкала.

Я брожу по полям уныло,
Образ твой предо мной всё стоит.
Что с тобой у нас в прошлом было,
Камнем с болью на сердце лежит.

Высох пруд и завяла ряска,
Грусть волна набежала звеня.
Но любовь твоя словно сказка
До сих пор согревает меня.

Припев.


Вот какая длинная история у этого старого стихотворения из 60-х годов. Стихотворение, которое превратилось в песню и живо до сих пор в народе.