Орион

Орион
Декабрь, 21

Медведицы
Н. П.

Уронила под ноги клубок
Распускавшая времени нить.
И как будто не видно дорог,
И не нужно в туман выходить.

Он с тобою в постели лежит
И звериную лапу сосет.
И гуляют его малыши
Под сияньем полярных широт.

Значит, есть и на полюсе свет,
Даже если закончился мир,
Даже если ты просто обед,
А не «первый в стране дезертир».

Вот так вот. А они подрастут,
Медвежата его – до небес.
Где туман – это только маршрут
По одной из сверкающих бездн.


Дождь в декабре
А. Д.
 
Дождь и дождь. Но говорят,
Будет снег, похолодает.
Будет снег сто лет подряд,
Упадет и не растает.

Станет не о чем жалеть,
Ни о ком не нужно плакать.
Будет лампочка гореть,
У дверей скулить собака.

Будет чистый белый свет,
Заметенная дорога,
Ни следа, ни зверя нет,
И меня как нет у Бога.


Будь здоров

Начитавшись будь здоров
Плохо сделанных стихов
Хорошо известных авторов
Чувствуешь проехал трактором
В чистом поле кто-то смелый
Поле только вслед глядело
Не упало ни зерна
Тарахтели на хрена


Планета Зет
Т. В-кой

Я не сплю. Меня здесь нет.
Я давно гуляю лесом.
По ночам планета Зет
Скрыта облачным навесом.

Звезды этой стороны
Иногда сойдутся в небе
И показывают сны:
Город, дом, созвездье Лебедь…

Даже сразу не поймешь,
Отчего похож на птицу
Звездный крест и лунный грош
Вписан в черную глазницу.

Солнце синее взойдет.
Остальное все как прежде.
Бог здесь тоже не живет,
Добрый, вечный, безнадежный.


Сова

Растаял снег. Взошла трава.
Вот так, а не иначе.
Ну что за новости, сова
Из телепередачи

«Ничто, нигде и никогда»? –
Все это только снится.
А жизнь бежит по проводам
Твоя, моя и птицы –

Пока не отключили свет
В многоквартирном доме…
И ничего на свете нет,
Травы и лужи кроме.

А нас поймали в коробок
И завязали в узел.
Сейчас убьют еще разок
И заново загрузят.


Подсолнух
А. Б.

Ты расти-расти, луна,
В облаках ночной подсолнух.
Много черного вина
В Черном море в черных волнах.

А поднимется волна –
Мой кораблик покачнется,
От веселого вина
В небесах перевернется.

И наутро никого
Не найдут на свете белом,
Ни варяга моего,
Ни меня, ни изабеллы.


Лапута

Ветерочек-то каков! –
Настоящий, не Сваровски.
Носит торбы облаков
По привычке стариковской.

«Ну да что там у тебя?»
Звезды, гвозди, месяц острый.
Под завалами тряпья
Спрятан лапутянский остров.

«А за сколько отдаешь?»
У меня полны карманы,
В правом грош и в левом грош –
Разгуляемся с деканом.

«Что же к нам-то занесло?
Битый остров не летает».
«Не летает, как назло!
Но разок в году бывает».


Берег

А лодка давно отплыла.
В ней пусто, и некуда деться.
А кажется, только легла
На волны у берега детства.

Теченье на запад несет.
Быстрее. Быстрее. Быстрее.
Закату в распахнутый рот.
И губы заката краснеют.

И пьется, и пьется вино
Открытыми в бездну губами.
Все это случилось давно.
Все это случается с нами.

Рыба идет под водой.
Люди выходят на берег.
С берега машет рукой
Детская радость-потеря.


Орион

Человеком Леонардо
Орион распят на небе.
На краю открытой карты
Только тихий звездный лепет,

Где-то там, над головою,
Где не знают белых пятен.
Заливает небо тьмою,
Только звезды как проклятье

Расцветают в поле черном,
И распахивает веко
В тишине огнеупорной
То, что больше человека.

Значит, вот оно, как надо.
Шелестит мирами вечность,
Жаркой кистью винограда,
Беспощадно-человечной.


***************
Изучая жизнь ворон, 22 г.

Над холмами месяц светит

«Меркнут знаки зодиака…»
А империю всё делят.
Тридцать лет прошло, однако,
И подростки поседели.

Поднялись стволы и кроны.
По холмам гуляет ветер.
Здесь теперь живут вороны,
Над холмами месяц светит.

До утра смотрю на гнезда
С высоты летучей мыши.
«Nevermore» кричать им поздно.
Самолет летает выше.

То ли дело голубь сизый,
Птица пуделя умнее.
Жалко, пачкает карнизы,
Но воркует, как умеет.

Оттого ли, что короче
Век счастливый голубиный…
Только правы птицы ночи,
Не воркующие в спины.


Вороний двор

Вороний двор, вороний пир
И в прочем из окна
Давно затертая до дыр
Воронья жизнь видна.

Они не верят в рай и ад,
Им, в общем, все равно,
Они растят вороний сад
И за гнездом гнездо.

А я смотрю из тишины,
Как темное пятно,
Глазами, полными войны,
В закрытое окно.

Как будто лишняя деталь
Полуденного сна.
Апрель, вороны, пастораль.
Когда бы не война.


Жизнь ворон

*
новая шестнадцатиэтажка перестала изображать вавилонскую башню и выключила надпись sky house на крыше
дома быстро взрослеют

*
эти в гнездах вдвое больше обычных и чернее
каркнут короткой очередью замирают на ветках и смотрят
всегда только смотрят не выклянчивая крошек
один и тот же усаживается на ночь под окном
приручать или не надо
думаем по разные стороны стекла

*
дерево голый орех по ночам похоже на цветущий каштан в черных свечках

*
начинаю волноваться на рассвете
хватит ли у солнца сил сегодня взобраться на гору

*
когда уже ничего не имеет значения
в окно влетают два мотылька
первые в этом году
о как мы живы перед смертью
сказали бы они
если бы она кого-нибудь слушала

*
пока утро умывалось в озере
я забыла что идет война
птицы закричали уходи-уходи ты не отсюда


Сад

Засыпают вороны на ветках.
Ветер прячется в шелесте перьев.
Этот город, похожий на клетку,
Оставляет открытыми двери.

Разлетаются души по свету,
Отрываясь от тел посторонних,
И несутся на крыльях вороньих
В распахнувшийся сад до рассвета.

Тот, куда долететь невозможно.
Только гавкнет и стихнет собака.
Только скатится капля по коже
Ледяного соленого страха.

Что им снилось – неважно, неважно,
Оживают тела на восходе.
И свобода, позвавшая дважды,
Мимо запертой клетки проходит.


Арена

Вот солнца покатится камень
По медью налитому своду.
Атланты держали руками.
Рабы выбирают свободу.

И в том же костюме атланта,
Гремя золотыми цепями,
Стоят перед вечной Антантой
Арену забывшими львами.

А кто-то поднимет обратно
Упавшее небо под ноги.
Опять безымянным солдатом
За всех золотых и убогих.


Утро

наконец весна пахнет весной
война войной
предатели страхом
все как в книжках только на самом деле
где бог вместо эпилога начинает новый день
в небе своя политэкономия что бы там ни думал шеф
ангелы отказываются голосовать и перекрашивать перья
у них всегда один цвет
или другой
у успевших выразить свое мнение и отделившихся
мы где-то на границе встречаем серый рассвет
к тому же ожидается дождь предсказатели иногда угадывают
в любом случае будет ничья
иначе богу придется поставить точку и закончить с этим миром
чтобы опять запустить все сначала
пусть даже на другом конце вселенной

*
торговлю словом надо ограничивать
она приводит к свободной раздаче оружия
ворон это не касается
у них всего одно слово и попасть все равно трудно

*
у бессмысленной жизни обнаружился смысл
можно играть в наперегонки и поддавки
смерть все равно победит
значит пора соревноваться на интерес
кто-нибудь обязательно выживет и выиграет
по олимпийскому принципу тише-ниже-трусливей
ставлю на крыс и тараканов
крепкая команда

*
видишь ангела на костылях?
лучше бы добили
веру держат крылья


Ул. Фруктовая
Вале и Алене

Фруктовая. Не улица, а сад.
Отсюда начиналась вита дольче.
Уже разлитый звон зовет назад
Под нежный купол призрак-колокольчик.

Он слишком тонок, чтобы удержать
Опавших листьев золотые перья.
Осталось тени наши созывать
И возвращенью призрачному верить.

Прозрачных стен сжигая кирпичи,
Холодным мартом руки согревает
Последний призрак. Музыка звучит
В заварке неба, сладкая, земная.


У бессарабского села

Сегодня вишня расцвела.
Неудивительное дело.
У бессарабского села
Тарелки вишен захотелось.

На землю облако легло
Одним пуховым одеялом.
Невестой белое село
По белой речке уплывало.

А здесь скисает молоко.
Здесь даже яблоки червивы.
Бессмертьем дышится легко,
И все вернувшиеся живы.