Акын в июльском Петербурге

(что вижу, то пою)

Не люблю я Питер в межсезонье —
Пробки, толпы, слякоть и дурдом.
Днем коротким ходишь как спросонья,
Солнца нет, один туман кругом.

А в июле город опустеет —
Жители умчатся кто куда.
Видно, ветер странствий в спину веет
Даже в неспокойные года.

Вот матроны, в шлепанцы и шорты
Нарядив супруга и приплод,
Разлетелись с ними на курорты,
Где их турки ждали целый год.

Ребятня попроще разбежалась
По деревням, дачам, лагерям.
Никого — на радость! — ни осталось
Подуставшим за год матерям.

И бомжи куда-то запропали,
Неужели тоже на юга?
С их-то «сверхдоходами» — едва ли,
Разве что в окрестные луга.

Град пустынный — рай для фантазера.
К черту труд ударный на дому!
На асфальте жечь пуховые озера
Стало некому —  придется самому.

В паутине рек, мостов, каналов
Дремлют как в безвременьи дворы,
Где бельишко сохнет вне подвалов,
Не страшась шкодливой детворы.

С добрыми глазами первый встречный,
В полный штиль качаясь на ветру,
Путь укажет мне до чебуречной
И как побыстрей дойти к метру.

Закушу чекушку чебуреком,
Угощу Сусанина пивком
И совсем счастливым человеком
Обойду полгорода пешком.

Вчетверо быстрее замелькали
Кони, львы, Кресты над головой.
Разве можно променять на Бали
Летнее свидание с Невой!

Солнце, подмигнув, нырнуло в тучу.
Ветер, а за ним и дождь хвостом.
Капюшон толстовки нахлобучу
И укроюсь в арке под мостом.

Хлещет, будто в осень золотую —
Ну какой же Питер без дождя!
Пыль прибьет и вымоет статую
До поры забытого вождя.

Засияет на мечети смальта.
Гривами тряся, вдыхают львы
Сизый запах мокрого асфальта,
Изумрудный аромат травы.

Пять минут — и снова всюду лето,
Ливень пошумел и был таков.
Продолжаю винную диету
Чередою рюмочных-ларьков.

Из-под ног уходят тротуары,
Палубой качаются мосты...
Не от теплового ли удара?
Не от неземной ли красоты?

Гаснет день. В июле, к сожаленью,
Нету белых питерских ночей,
Но не убаюкать сонной ленью
Славный город, свет моих очей.