Он на смерть засмотрелся в упор

Он на смерть засмотрелся в упор

Петербургская белая ночь,
Плыл в восторге по небу июнь.
— Жар внутри мне не сможет помочь,
Я поеду туда где поют.

Где вино наливая в бокал,
Расплескают его по душе.
Каждый миг превращаясь в накал,
Его чувствуешь остро в себе.

У Курагина то, что хочу…
Пусть я слово Андрею давал.
И извозчику лихо кричу…
Я в беспутстве еще не устал.

И вбежав в растворенную дверь,
Где так пахло французским вином.
Бушевало там море страстей…
Кучерявая стать за окном.

Это Долохов бился на спор,
В одночасье готовый упасть.
В том безумие есть перебор,
Ну а как в себе правду узнать.

К Пьеру бросился вдруг Анатоль,
Наливая в стаканы вина.
Здесь судьба… Она истинно роль,
И коварна она, и пьяна.

И рычит за диваном медведь,
Пьяный шум… Голоса, голоса,
А медведь начинает реветь,
Жизнь опять начиналась с листа.

Выпил Долохов ром, не упал,
Лишь лицом он на миг побледнел.
Пьер внутри там в себе задрожал,
Повторить все за ним захотел.

И к окну… — Дай бутылку мой друг,
Я хочу, я так сильно хочу.
Сотня рук обнимает вокруг,
Не пускают его к палачу.

Удержать лишь поможет обман…
Анатоль уведет разговор.
В голове уже пьяный туман,
Он на смерть засмотрелся в упор.

— Едем брат, — Пьер в окно прокричал,
Только Мишку с собой заберем.
А в висках уже разум стучал,
Что за вздор… Как мы скучно живем.