Таланту А. П. Чехова. Несообразные мысли

   Один учитель древних языков, человек на вид суровый, положительный и желчный,
но втайне фантазёр и вольнодумец, жаловался мне,
что всегда, когда он сидит на ученических extemporalia или на педагогических советах,
его мучают разные несообразные и неразрешимые вопросы, прилетающие не во сне.
  То и дело, жаловался он, залезают в его голову вопросы вроде:
«Что было бы, если бы вместо пола был потолок и вместо потолка пол?
Что приносят древние языки: пользу или убыток и кто от них гол, как сокол?
Каким образом учителя делали бы визиты директору, если бы последний жил на Луне?»
и т. д., от которых становишься даже зол.
Все эти и подобные вопросы, если они неотвязно сидят в голове, в качестве муки,
именуются в психиатрии «насильственными представлениями».
Болезнь неизлечимая, тяжёлая, но для наблюдателя интересная, будто ветвь науки.
    На днях учитель явился ко мне и сказал, что его стал мучить вопрос:
«Что было бы, если бы мужчины одевались по-женски?»
Вопрос несообразный, сверхъестественный и даже неприличный даже по-мужски,
но нельзя сказать, чтобы на него трудно было ответить.
Педагог ответил себе на него так: если бы мужчины одевались по-женски,
 то - коллежские регистраторы носили бы платья ситцевые
и, пожалуй, по высокоторжественным дням - барежевые.
Корсеты они носили бы рублёвые, чулки полосатые, бумажные;
декольте не возбранялось бы только в своей компании
и то, где есть брить грудь отважные…
почтальоны и репортёры, шагая через канавы и лужи чтобы себя над ними пронести,
были бы привлекаемы за проступки против общественной нравственности;
московский Юрьев ходил бы в кринолине и ватном капоте – у его служанки другого нет;
классные сторожа Михей и Макар каждое утро ходили бы к «самому» затягивать его в корсет;
чиновники особых поручений и секретари благотворительных обществ
одевались бы не по средствам;
поэт Майков носил бы букольки, зелёное платье с красными лентами и чепец в угоду вам;
телеса И.С. Аксакова покоились бы в сарафане, душегрейке и т.п.;
заправилы Лозово-Севастопольской дороги, по бедности, щеголяли бы в исподнице
и т. д.
   А вот и разговоры:
     Тюник, ваше-ство, выше всякой критики-с!
Турнюр великолепен-с!
Несколько велико декольте.
    По форме, братец! IV класса декольте!
А ну-ка, поправь мне внизу оборку!
И т. д.
_____
А.П. Чехов. Несообразные мысли.
Один учитель древних языков, человек на вид суровый, положительный и желчный, но втайне фантазер и вольнодумец, жаловался мне, что всегда, когда он сидит на ученических extemporalia или на педагогических советах, его мучают разные несообразные и неразрешимые вопросы. То и дело, жаловался он, залезают в его голову вопросы вроде: «Что было бы, если бы вместо пола был потолок и вместо потолка пол? Что приносят древние языки: пользу или убыток? Каким образом учителя делали бы визиты директору, если бы последний жил на луне?» и т. д. Все эти и подобные вопросы, если они неотвязно сидят в голове, именуются в психиатрии «насильственными представлениями». Болезнь неизлечимая, тяжелая, но для наблюдателя интересная. На днях учитель явился ко мне и сказал, что его стал мучить вопрос: «Что было бы, если бы мужчины одевались по-женски?» Вопрос несообразный, сверхъестественный и даже неприличный, но нельзя сказать, чтобы на него трудно было ответить. Педагог ответил себе на него так: если бы мужчины одевались по-женски, то —
коллежские регистраторы носили бы ситцевые платья и, пожалуй, по высокоторжественным дням — барежевые. Корсеты они носили бы рублевые, чулки полосатые, бумажные; декольте не возбранялось бы только в своей компании…
почтальоны и репортеры, шагая через канавы и лужи, были бы привлекаемы за проступки против общественной нравственности;
московский Юрьев ходил бы в кринолине и ватном капоте;
классные сторожа Михей и Макар каждое утро ходили бы к «самому» затягивать его в корсет;
чиновники особых поручений и секретари благотворительных обществ одевались бы не по средствам;
поэт Майков носил бы букольки, зеленое платье с красными лентами и чепец;
телеса И. С. Аксакова покоились бы в сарафане и душегрейке;
заправилы Лозово-Севастопольской дороги, по бедности, щеголяли бы в исподнице и т. д.
А вот и разговоры:
— Тюник, ваше —ство, выше всякой критики-с! Турнюр великолепен-с! Декольте несколько велико.
— По форме, братец! Декольте IV класса! А ну-ка, поправь мне внизу оборку! и т. д.