Москва Петушки да курицы, на улице Кустурица

Москва—Петушки да курицы, на улице Кустурица, пьет алый джин, да в бубен бьет, монету кинь, стакан нальет. Другой на арбате , свистун одинокий, пишет английские строки, о том как проводит уроки на международной арене, и вышивает скатерти, мечтает учить поколения в старости, как заработать на паперти, конструктивно, рационально, прячет в авоське лапти и сущность свою маргинальную.
Отряды солдат пробежали в масках, кого то ищут, видать пидерастов, а может быть и свистуна одинокого да бубнаря самородного, он на московских улицах еще до сих пор балагурится.
Там где ампирные здания ждут не спеша осознания, а на старой площади не ценятся наши старания, раньше работал ЦК, а теперь кофемания. Раньше статья в УК, а теперь сметение,.
Схвати паука, сука, схвати паука, это твоя бионаука, это твоё развлечение.
В банку его посади и наблюдай за мучениями.
Антисептик в банку залей, чтоб не болел и не нюхал клей. Береги его, это твоя наука.
На арбате снова, Прага, хардрок, боссанова, мил человек с подругой после вечернего улова, ее портрет на его спине и шапка ушанка с кокардой на голове, они на белом коне и стая художников извне
Конец, здесь МИД не спит, окно всегда горит на третьем этаже, там фсбэшник Маргарита с начальством говорит. А вдруг война, а вдруг секрет, быть может денег больше нет, как можно мне сейчас пройти в зал где пьют кофе с ассорти, тарелками мясными, и хлопает, внимает всем, глазами женскими, как яблоки в раю прекрасными.
Вдохнула, напряглась,— здесь рысь,— здесь рысью пахнет, и рыжий здесь горбатого несёт, а мимо два сотрудника в погонах, один врет, второй не врет, несут архивный документ, в нём протокол живет.
Ушли, остался шлейф, тот запах не забыть нельзя, смесь кожи и янтаря на выходе всегда.
— Нашли?
— Его здесь нет.
— Когда?
— В начале января.
И заварилась аппаратная стрепня и закружились дамы в кимоно, полковники из разных стран, в беретах и фуражках, приехали на курсы в районо на африканских БТэрах и на танках.
Светало, Смоленская устала от смотрящих, от сил превосходящих, бомжей смердящих, под куполом ковидных зон. И в Пентагоне тоже думали, что все это не настоящее.
— Слава Владимиру! — кричали из окон, под колокольный звон.