Уход Льва Толстого. Часть вторая

Людская слава укрывала...
Толстой молчал, ведь он — мудрец.
Зло накатилось грозным валом,
Вдруг стало ясно: «Всё... конец...»

В сырой тяжёлой сетке неба
Ему привиделись бои.
«Война и мир» — души потреба,
Понятно: где враги... свои...

А здесь в моей семье ненастье...
Прошло совместных столько лет!
Он был любим и прежде счастлив,
Но к прошлому возврата нет.

Сонм теней прошлого приближен,
Увидел ясно Соню Берс,
Жену, которою унижен...
В неё вселился некий бес.

Увидел тени славных предков,
Висевших в рамах на стене,
Отмеченных победной меткой,
Род отличившихся в войне.

Они из рам повыходили,
Яснополянский лес шумел.
Его как будто бы водили,
Им граф противиться не смел.

Увидел брата Николая
И даже самого себя...
Очнулся вдруг от злого лая,
И возвратился в мир, любя.

Растаяли былого тени,
Возник иной реальный лес.
Исчезли сонмы поколений
Толстых, радетелей чудес.

Пахнуло сыростью, грибами...
Дуб с облетевшею листвой...
К стволу прижался он губами,
Казалось — близок дикий вой.

Потухшей медью догорали
Почти что голые кусты.
Их листья явно умирали,
Стыдясь осенней наготы.

Он ощущал их под ногами —
Измяты, грязны, тлен и прель.
Однообразны в серой гамме —
Понятно, ныне не апрель.