одинокий странник

старик шел по дороге.
и не то чтобы он шел,
так, брел, непонятно откуда,
и непонятно куда.
и не то чтобы по дороге,
так, по тропинке скудной, которая то обрывалась,
то снова показывалась из зарослей бурьяна.
заблудиться можно было легко,
и даже вероятно, что он шел не по одной тропе,
а переходил от одной другой, даже этого не замечая.
и не то чтобы это был старик - седовласый мужчина
крепкого телосложения, он шел вдаль,
и это пугало, поскольку у него не было никаких ориентиров.
старик странствовал - вот более подходящее слово
для его похождений.
он не замечал ничего,
ни песни птиц, ни кочек под ногами,
ни даже самого себя, пришедшего из ниоткуда
в никуда.
это ниоткуда манило - хотелось вернуться в эту
брешь, в эту даль, в этот дом, в котором нет
ни неопределенности, ни загадки,
ни маячащей где-то вдалеке призрачной сказки,
дарующей все своему охотнику.
но это вхождение в никуда было не менее притягательным -
ведь он не знал, что его ждет,
и куда он направляется.
не было, повторюсь ни дороги,
ни путевых знаков,
по которым можно было сказать где он и куда
направляется.
в какой-то момент он перестал чувствовать и время,
то ли это был  вечер, то ли это было утро,
то ли вообще утро и вечер отошли в мир иной -
оставалось загадкой.
он шел меньше смотря под ноги, больше куда-то вдаль,
и в какой-то момент все вдруг озарилось необычным светом.
все вдруг преобразилось,
и птичий напев, и кочки под ногами,
и небо, что звало к себе в гости.
все как-то смешалось - небо с землей,
деревья друг с другом,
трава возросла к звездам,
из туч вышла вся рать небесная,
чтобы поприветствовать его.
все вдруг озарилось необыкновенной радостью,
и путешествие старика обрело какой-то величайший смысл.
на миг он остановился и так стоял, созерцая свое видение.
постепенно чувства угасли, и все вернулось на круги своя -
и клюка в руке, и легкая усталость в ногах,
все стало видимым и обозримым,
все стало настоящим.
он наконец вышел на широкую дорогу,
и что-то странное забилось в его груди -
сердце, подумал он, но засомневался.
билось что-то дивное, стуча нараспев в сердце,
билось молоко с травой,
земля с урожаем,
шелк со сталью,
душа бессмертная,
вопиющая к небесам.
когда он это почувствовал, все вдруг преобразилось,
и лес, и дорога,  и он сам.
и он смело зашагал дальше, понимая и зачем он идет,
и откуда, и куда.