Из книги Глаза Луговые Белибердянь

                БЕЛИБЕРДЯНЬ

   Я уже проснулся, а сны ещё бегали клопами по осунувшемуся тротуару за водой, которая текла пышным монорельсом из подножья берёзового крокодила. Откуда-то из-под небесного изголовья прилетели безногие звуки и принесли вёдра толчёных ослов. Ослы мычали серебряной простынью зловещего затишья, и мне увиделось, как у стоящего на ушастых коньках полицейского, выпорхнули из рта два едва оперившихся автомобиля.

   Было бетонно прохладно…

   На проводах, натянутых между ушей жителей нашей обыденности, плескалась обломками гаражей исчезнувшая детвора, и только крыша, надетая на головы наших недоразумений, вдруг надулась и забеременела очередью за молоком.

   Моя жизнь по-прежнему текла по осенней пахоте свежескошенных женских страстей, и потому журавли, улетевшие в бездонность отопительных батарей, так и не принесли на обветренном самосвале любви эрозию детских мечтаний. Город, в котором существовало моё обнищавшее небытие, вытекал кучей жёлтого мусора из растлевшего чрева напомаженной гордости.

   Никому в этом мире не дано было знать, как из дрессированных сапог вырастают стихи ивовых пряников. И никому не дано было видеть, отчего пантин-провинная перхоть тоскует о болезни покинутого зуба. И потому так бритвенно смеялось окно, сжёвывая панораму паутинного бреда, и всё силилось намазать мою ожиревшую тоску на помидоры прокисшей сытости.

   Но я не стал плакать чопорностью полированного стола, и не стал страдать извивами летающей по стеклянному закату гантели, а просто опустил голову в глубокую осень телевизора, и увидел, как не позавтракавшая яичница, порхая газетными пересудами, снова уносит меня к водопаду небритого солнца.

   Может быть на этом всё и закончилось, но я не был жителем кастрюльной слезливости, и потому не позволил букету не подоенного торжества вбить в меня строгость линчёванного осьминога. А только увидел, как жившие под карнизом бабьего лета табуреточные слоны снова пытаются прорваться сквозь шифоньерный насморк автомобильного радикулита к блаженному хрусту давно исчезнувшего горизонта.

   А когда им это удалось, я снова закрыл глаза и теперь уже ясно увидел, как залатанное стадо не сварившихся слов окончательно упало малосольным зевком в пропасть воскресной лени. И там навсегда затихло. И только нога  продолжала извиваться звоном не поджаренной бутылки, из которой ещё долго-долго вытекала СКОВОРОДКА НЕУМЫТОГО РАССВЕТА.


                ИЗБЫТОК РАССВЕТА

Ночь опять отелилась
Торжеством непрочитанной розы.
В белом сумраке иволги
Вздохнули заржавленным рельсом дома,
И в бисквитных коронах бородатого счастья
Запорхали подснежником стона глаза.

Я в избыток рассвета босоного взираю
И стараюсь познать самоварную прелесть тоски,
Но лишь вижу,
Как в бетонном трепете рая
Расцветают росинки не подоенной лжи.


           ТРАМВАЙ

Люди сказали,
Что трамвай был хромым,
И потому споткнулся о солнце.

Никто не знал,
Куда пропал сегодняшний день?
Никто не видел,
Каких пьяных слов
Опять наклевался
Попугай нашей жизни?
И всем было невдомёк,
Отчего из рекламируемой снеди
Вырастает ослиное ржание?

И только собака
На вчерашней газете
Упрямо грызла
Завтрашнюю кость.


     ПОТЕРЯННАЯ НОЧЬ

Этой ночью
Деревья не спали,
Шелест листьев
Был тих и глух.
В фиолетовом небе
Звёзды молчали
Свет их замёрзший
Жизнью потух.
Город грузно дышал.
Притаившись к подножью
Скучающих древних гор.
Лишь глаза мои
Жадно искали
В окружающей ночи –
Ночь.



БЕРЕМЕННАЯ МУЗА

Вечерами линяют луны,
            свет в окошках рисует людей,
                город, как море, грохочет бурей,
                и звёзды стирает в чёрной мгле.

Кругом расставанья и песни,
               порхает беременность муз,
                больные поэты алчно стреляют
                в седую изнеженность мук.



  УШЕДШАЯ ОСЕНЬ


В лугах
У цветущих подножий
Белесые пляшут люди.
Никто им не скажет:
 «Здравствуй!»
Никто им не скажет:
 «Полдень!»
Степенные люди рая
Тоскливо пожмут им руки,
И в бубен тягуче древний
Ударят диким звуком.
«Прошла уже осень.
Осень прошла!» -
Они скажут,
И жёлтым листиком счастья
Тебе на прощанье помашут.


  ВЕТЕР МЕЧТЫ

Ветер мечты моей как-то
Занёс меня в дивные дали.
Стояли там статуи стройно
И птицы над ними летали.
И не было слышно ни звука
Из тысячелетнего тлена…
Как будто осень оттуда
Меня уводила из плена…


  БЕЗСМЫСЛИЦА СМЫСЛА

В жёлтых листьях
Безудержных кривляний
Поют голубые цветы.
Словно звоном
Хрустальных вязей
Тоскуют о жизни слоны.

Волосатое солнце
На жирных машинах
Танцует грохочущий рок
И тупые дома
Исподлобья взирают
На блевотину пьяных ног.

Жизнь – в не жизни!
Порядок – в хаосе!
И даже правда
Снимает квартиру
Во лжи…

Так и наши мозги
Из безсмыслицы
Смысла
Создают
Обезсмысленный
Смысл…

    1993г.