Нижегородское прозренье

Упитан хмелем и тоскою, судьбой воспитанный небрежно,
Нужду справлял я между офисов и зодчества наследья,
И тело, но не душу молодую, несли скупые ветры к волжским берегам...
А между тем, - и близок был прилив.

Скоба вдали, великих глас реформ со мной украдкой говорил из-за спины:
"Воспрянет дух! Пройдёшь ты, не заметив, вернёшься в одиночестве, узри!
Тот путь, что брёл - не шёл, вернётся к тебе речью с возвышенных холмов чужой земли!"

Кто продолжал меня вести с Ивановского съезда; в саду литературном - кто мне не солгал?
И кто меня застал - у дома на Грузинской, пока я поражённый, на мудрость древних уповал?

Скажи мне кто он - говорливый воин, что у Кремля мне объяснил, как стоит жить?
И к площади Народного единства, скажи зачем тогда он, - приказал прибыть?

Не зря несли меня скупые ветры, и воин голоса не зря - устроил этот бой,
У дна, где петь и пить порочно, у площади, где Минин собирал народ,
Соединил в себе я то, что прозвучит для крестоносцев страшно,
Ведь я себе - отец, я - сын, и для себя я - Бог.