Война и мир, гл. 1-2-10б

1-2-10б

Кутузов один лишь добился победы,
Развеял их не;победимости миф,
В австрийскую спесь он причислил все беды,
Страну всю пустили разбиться на риф.

— До ваших побед всем австрийцам нет дела,
Над ротой врага хоть победа важна,
Их гордости, спеси совсем нет предела,
(Эрцгерцоги стоят друг друга всегда).

Бездарные оба они полководцы,
Покрыли позором себя и страну,
А вы — отступаете, русские хлопцы,
Прохлопали все мы кампанью, страду.

Вы не защищаете больше ни Вену,
Сказали: «Бог с вами, а с нами — наш бог»,
Теряете Шмита, ликуя победу,
Терпенья уже преступили порог.

Теперь — уже поздно, теперь — безразлично,
Хотя бы победу принёс кто из них,
Так ваша победа совсем неприлична,
Весь мир над победой французов притих.

— Победой французов? — Так Вена заня;та!
— Как за;нята Вена, случилось когда?
— Уже он в Шенбрунне — вот их вся расплата:
А что им расплата — такая беда!

Наш граф, милый Врбна ждёт его приказаний…
Значения только что сказанных слов,
Болконский почувствовал горечь страданий:
Вот это — сюрприз, для французов — улов.

— Был граф Лихтенфельс у меня ныне утром,
Письмо мне показывал — в Вене парад,
Вот ваша победа противна их ну;тру, —
Так вновь продолжал говорить дипломат.

Андрей понимал, их победа в сраженье
Действительно мало важна им сейчас,
Событья важнее с победой в сравненье,
Её умаляют без всяких прикрас.

— Как Вена-то взята? А мост их известный?
У нас были слухи, как князь Аурсперг,
Защитник столицы, толковый и честный,
Как лучшим считается в войске стратег.

Ещё мост не взят и, надеюсь, не будет,
Минирован мост, его в плане — взрывать,
— Хотел бы я знать, долго всё ли пробудет,
Кампанье — конец или надобно ждать?

— Я думаю, кончена, это их мнение,
Считают в верхах, главы все — «колпаки»,
А будет всё так, как моё было зрение,
Когда распускала кампанья ростки.

Не порох решит это дело и споры,
А те, кто придумал его для войны,
Решат в этом деле лишь переговоры
России и Пруссии, и их в том вины.

Ежели они утвердят соглашение,
И Пруссия вступит в наш общий Союз,
То будет кампании всей продолжение,
Заставят не рвать с нами Австрию уз.
 
Заставят войну продолжать с Бонапартом,
А ежели — нет, Комро Формио — вновь,
Похоже, француз не расстался с азартом,
Он выпьет у Австрии всю её кровь.

— Но в этом же вновь — вся его гениальность, —
Воскликнул Андрей, бьёт рукой по столу:
И в самое время — его и коварность,
Себе укрепляя свою же молву.

— Buonaparte, — он вновь повторяя:
— Когда из Шенбрунна он правит страной,
Из имени букву я «u» удаляя,
Он мне – Bonapart и без буквы одной.

— Без шуток, возможно, сказал князь Болконский,
Неужто, кампании всё же — конец?
— У Наполеона напор марафонский,
Он Австрию всю уж повёл под венец.

Однако, я думаю и по-другому:
Страна не привыкла ходить в дураках,
Отплатит она ему, дяде чужому,
Питая надежды, но — вся в облаках.

Страну разорили, разбито всё войско,
К тому же, столица врагом занята;,
Проявлено ею позорно(е) геройство,
Бездарность вождей и их в этом вина.

Я слышу чутьём, милый князь, между нами,
Сношения с Францией вскоре видны,
Нас водят за нос, и, считая врагами,
Но оба врага — безусловно, сильны.

Готовят проекты их тайного мира,
Приватные, с каждой отдельно страной;
— Но это же, вроде как гадкого пира;
— Увидим, дождёмся, мой князь дорогой.

За полночь уже затянулась беседа,
Пошёл отдыхать в свою комнату князь,
Но в мягкой постели всё снится победа
И всё, что имело для этого связь.

Представилось вновь ему поле сраженья,
И он — рядом с Шмитом, и пули свистят,
И радость всей жизни в его сновиденье,
И он этой жизнью всецело объят.

Он вдруг пробудился: «Да, всё это было!..»
По-детски — улыбка в счастливом лице,
Измена австрийцев его огорчила,
Неужто, и вправду их «рыльца в пушке».