Приключение Анастасии 11

 
– Божечка мой! – Тихо прошептали и замолкли Зоя и Наташа
Девушки сидели тихо, остыл чай, и никто к нему не притрагивался. Наташа же всё-таки то и дело отщипывала кусочек от вкусных блинчиков, или какой либо другой вкусной выпечки мамы Насти так, как не могла спокойно слушать, боль раздавалась у неё в желудке. Все слушали внимательно. Лариса заметила, как нервно Наташа засовывает в рот очередной кусочек, произнесла.

– Наташа, детка, ты воспринимаешь всё близко к сердцу, нервный тик идёт в солнечное сплетение, но это же не желудок, ты будущий врач, должна знать об этом. Не стоит заедать волнение, может пойти не обратимый процесс. Лучше попей водички.

– Мама, что это было? – С дрожью в голосе спросила Настя.
– Своеобразная игра нелюдей, вытягивать из сознания всю энергию, а затем и душу, чтобы обозначить себя, утвердить и как высшее существо стать великим Сущим и самому владеть всем и творить. Как позже мне объяснил Георгий.

– Тебя откуда тебя папа забрал? И откуда он узнал?
– Они следили за ним, вычислили, по следам погибших душ.
– А как это? По следам Душ? Мама?
– Настенька, я не могу тебе объяснить, сама многое не знаю, я ведь тоже в юности была такая, как ты, весёлой, радостной целостной в жизни. Всем интересовалась, не такой атаманкой, как ты, но тоже не уступала. И друзей у меня было много, школьных друзей, и во дворе….
Лариса замолчала, Настя, поглаживая её по плечу спросила.

– А что дальше? Мамочка?
– А тот человек, он искал сокрытые тайны в душах истины божественной именно через живых людей, но не просто людей. Ему нужны были необычные люди, с особыми талантами. Чтобы получить то, что желал, через страдание сознания, через душу в страдании. И не окрепшие души летели на его обманчивый свет, на лживые и льстивые слова, даже не ведая, что это вовсе не свет, он их даже не опаливал, а сжигал. В счастье и радости моей души, страсть и чистоту хотел познать. И в царственном наслаждении, хотел восполнить сладость полёта поэзии своей души.
Вытягивал, а как?
Не знаю, не разбираюсь. Когда очнулась я видела, какие-то колбочки, пробирки, подсоединены проводами к моему телу. Там, в каждом сосуде было такое прозрачно-радужное, как дым, но не дым, а мне не объяснимое. Я химию знала лишь по школьной программе, и то не на отлично, но твёрдая четверка в моём аттестате была. Это я сейчас так объясняю, тогда вообще у меня паника от боли создалась.

И увидела себя, как будто умираю, всё в каком-то тумане и я уже не на земле, в привычном красивом крае, а неизвестно где. От боли застонала, стон мой раздался во всём моём теле, особенно больно было в сердце, и увидела, как там, в колбах дым или что-то там было, стало сереть. Из радужных превращался в серость. Я хотела подняться, вот тут и услышала шаги и голос Георгия.

Он позже пояснил, в другом месте уже, что все мои мечты от детства и по тот день, высасывало энергией тот аппарат, что создал тот человек. Много уже душ он вытянул, хотел  к высотам Истока в восхитительном восторге долететь, достигнуть его величия. Но души у него погибали, как говорил Георгий, его ум был развит, но закрыто жестокостью было сердце. Как учёный, он мог бы стать великим, если направление другое выбрал, но он выбрал, стать великим творцом и затмить самого Создателя. Сместить и вершить за него.

– Да, он мне тоже примерно так сказал. Всем миром завладеть.
Тихо произнесла Настя.

– Так ты была у него? – С тревогой спросила мама.
– Мамочка не волнуйся, он ничего мне не сделал, не успел. Мы только разговаривали, он говорил, я ему нужна чистая, а мне Генка снотворного подсыпал лишнего. Он говорил, я спала двое суток.

– Слава Богу, и Роду. Знать не зря со снотворным переборщил.
– Меня девочки спасли, мамочка, это просто чудо. Обо мне потом, ты лучше расскажи о папе, что дальше было? Тебя домой он отвёз? А бабушка знала?

– Нет, когда он уносил меня, я на руках его уснула, а проснулась в клинике, в какой и, где не знаю, но не в той, куда я пришла на экскурсию. Никого не было около меня, а я оглядываюсь и мысленно спрашиваю.

«Что со мной, где я и главное кто я? Что-то даже себя не помнила. Кто я?  И живая ли я? Всё как-то было не обычно в той комнате, где я очнулась. Много копошилось в моей голове вопросов, и пока не одного ответа, а одна мысль была во мне. Раз я мыслю, значит, не умерла, значит живая. Шевелю руками, стараюсь приподнять и ноги, получается, хоть ещё и больно было, но уже терпимо. Вот только, где я. и где мама, как домой попасть? И видела я плохо, как сквозь туман. И вдруг услышала.

– Сколько не нужных вопросов у тебя, лежи и сил набирайся.

Это сказала вошедшая женщина, милая, она улыбалась, протянула мне бокал, с очень горячей жидкостью, даже пар шёл. Бокал прозрачный был, и жидкость была бурого цвета, а может мне показалось, видела я плохо, как сквозь пелену. Она протянула мне этот бокал.

– Давай-ка милая, вот это испей, да осторожно, горячий. Помогите ей.
И подошли две женщины с обеих сторон кровати, где я лежала, одна придерживала меня, другая, что-то делала с механизмом кровати и я, как в кресле оказалась, даже столик передо мной придвинулся. Руки мои дрожали и женщина стала поить меня с ложечки сама.
Это была такая огненная жидкость, не столь горячая, сколь было горечи в ней, что я еле смогла проглотить первую ложечку. Хотела отказаться, но не тут-то было, мне насильно вливали её. Пришлось выпить всю до капельки. Плохо было лишь после первых несколько ложек, думала, стошнит, но потом легче стало, и с каждым глотком у меня проходила боль, в голове образовалась абсолютная пустота. Никаких мыслей, белым бело стало в моей голове, даже увидела свой мозг, как со стороны, это было интересно, увидеть себя, да ещё внутри. Потом услышала.

– А теперь поспи.
И кровать моя постепенно пришла в прежнее положение, что-то пикало, краем глаза увидела какой-то стенд, там что-то мигало. Пока не провалилась в сон, я старалась вспомнить, что со мной и где я, но в голове все бело, словно стена и не даёт вспомнить. А потом уснула, но как-то слышу шаги, они гулко стучат, как в пустой комнате, и в моей голове только шаги и ещё раздался голос.

– Лучик спит?
Прозвучало это в моей голове таким потоком нежности, что я испытала в себе, невероятное восхищение, что ли, или что-то другое, хотела открыть глаза, но они не открывались, веки не поднять было, и ни каких мыслей не было, только голос. Вроде бы сплю, и нет, слышу, но глаз открыть не могу, слышу. А вот мне это говорит кто-то? Или кому-то другому?

– Спи, любимый лучик, извини, что опоздал, тебя выручить из чудовищных лап, до того, как всё случилось. Твой мир, а он такой, светился солнцем для тебя, но туча набежала, закрыла карнавал. Ты собираешься на бал?

И после этих слов снова гулкие шаги в моей голове, а я с трудом открыла глаза, но никого не увидела, лишь дверь закрылась, а я вспомнила себя в той клинике, кто я ещё не вспомнила, что обидно стало до боли. Но те слова запомнила на всю жизнь, они вернули меня в жизнь. И ещё было, когда вновь засыпала, услышала.

«Когда любовь почувствуешь, и ты понесёшь её по жизни, и чистый свет распространишь. Есть в этом смысл, когда божественный исток творит. Не плачь, не разрушай себя, поспи, потом поговорим»

Потом я уснула, проснулась, никого не было. А в комнате, или это была палата больничная,  был серебристо голубоватый свет, как бы луна ярко светила. Лежала, и  вновь хотела вспомнить себя, что со мной случилось, не могла. Наплакалась, уснула. Проснулась или очнулась, я не могла определить. Мне казалось я где-то в другом мире, умерла и как бы, на том свете. Хотя представления не имела, есть ли он.  Мне казалось, то светло, то кромешная темнота была.

Тогда моложе тебя была, чем ты сейчас, и уж думала, моя жизнь закончилась. Всё мне говорило о том, глаза мои не открывались, руки не шевелились, повернуться не могла, лежу и молча плачу, казалось, что меня уж похоронили. Ресницы мои слиплись, а руки не поднять, чтобы разлепить, чувствую, кто-то рядом есть. И слышу.

–  Доброе утро, жизнь моя. И отчего ты такая заплаканная?
–  Я умерла, мне слышатся голоса. – Шепчу я.
– Лучик солнечный, ты жива, конечно, ты жива, и как есть выздоравливаешь, восстанавливаешься. Совсем скоро ты будешь полностью здорова. Твоя жизнь была собрана в искусственный сосуд, но не успел он закупорить, тебе она возвращена. Ты должна быть готова к любым вариантам в своей жизни, и прошу, тебя не подавляй в себе основы жизни.

– Я домой хочу, я где?
– Ты в клинике, домой тебя пока отправить в реальность, нельзя. Тебе не по силам будет, дома тебе не восстановиться, лучик. Возможности там нет такой, и не обезврежен хищник. Домой успеешь, лучик потерпи.
– Я ничего не вижу.
– Это поправимо, сейчас прозреешь, уже можно.

Оказывается, на моих глазах была повязка, и я даже не знала, когда мне её повязали, он снял её, и я видеть теперь стала ясно, туман пропал. И увидела снова своего спасителя, с ласковым взглядом.

– Давай я тебя покачаю.
Произнёс он и взял меня на руки, как маленького ребёнка, прижал к себе и стал ходить по комнате, действительно качал меня, как младенца, да ещё что-то напевал. Что я не запомнила, только мне стало спокойно и хорошо, что-то в сердце стало шевелиться. А он после песни стал говорить.

– Ушло волнение? Прекрасно, лучик, после той процедуры, что совершил с тобою твой сосед, не выживают, тебе очень повезло. Всё хорошо лучик, всё хорошо. Твоё волнение уже напрасное, не волнуй сердечко. Искусственный сосуд растворён, и ему никогда не выстрелить игристой твоей душой.

Он почувствовал, что я начала вспоминать себя и моё сердце так забилось, а он продолжил, мне так запали в сердце эти слова, помню слово в слово.

–  Нигде не найти покоя, пока не найдёшь его в себе, в своём сердце. Жизнь разрушается, когда мы подстраиваемся, подавляем в себе свою жизнь и терпим. А надо признать себе всё, что жизнь преподнесла, возможно, по не осторожности твоей, или по доверчивости, а может из-за любопытства произошли изменения в твоей жизни, плохие или хорошие, но произошли. Можешь ты признать в себе или нет, лучшее, позже над этим поразмыслишь. Слабость надо удалять или признать, потому что трудность эта только твоя, не бога. У бога всё гармония, и ты у него в гармонии, а камень преткновения сейчас растворим. Душа моя солнечная, отчего ты плачешь? Ты не хочешь принять часть бога в этой части твоей дисгармонии? Расскажи мне.

– Я не знаю, что рассказывать. – Прошептала я тогда, чувствовала, мои слёзы текли ему на грудь обильно. – Я плачу, вспомнила себя, и как глупо попалась, а мама предупреждала. Я вспомнила маму?

– Естественно вспомнила, ты всё вспомнишь, если какие моменты не хочешь, чтобы присутствовали в твоей памяти, мы их с тобою сотрём.
Дверь открылась и вошла та женщина, что поила меня, и строго произнесла.

– Георгий, ты зачем её поднял? Ей ещё надо сутки лежать на этой кровати.
– В тёплых руках человеческих быстрее восстановится. – Ответил он ей.
– Повязку с глаз тоже снял? Не поторопился?
– Нет, не поторопился, зрение восстановилось у неё.
– Тебе виднее, влюблённый рыцарь.  Покормишь её сам.

Она тихо засмеялась, поставила на стол поднос, подошла к стенду, что там посмотрела, посмотрела на нас, почему-то покачала головой.

– Ох, Геор, Геор, а о дальнейшем ты подумал? – Произнесла она.
– Подумал Верея, подумал, матушке передай, к ней позже зайду, как лучик уснёт, мне надо будет, отлучится. Верея, никто не знает, что нас ждёт.

– Ты-то и не знаешь? – Удивлённо произнесла она и вышла.

А я не знала, о чём она, говорит, но мне уже тогда хотелось быть с ним и только с ним, и расставаться не хотелось. Только подумала, что всё исчезнет сейчас, и я его никогда не увижу, мне стало больно. А он словно мысли мои прочитал, сказал.

– Верь, нас с тобой ничто не разлучит, даже смерть, не волнуйся, успокой своё сердечко. Мы вместе, вот только, где будем, это другой вопрос. Но отряхнём всю горечь и невзгоды, вдохнём лишь радости глоток. Мы встретились с тобой дорогой строгой, а это к размышлению лишь повод, будет счастье у нас с тобою, оно наступило.
Сколько раз я вспоминала все его слова, вспоминала и прятала, забыть хотела, но вновь вспоминала.
Лариса замолчала, наступило молчание, долгое или не долгое, Настя сидела  рядом с матерью, обняв её. Нарушила молчание Наташа.

– Тёть Ларис, а дальше?
– Дальше? Дальше всё было для меня хорошо. –
Лариса и улыбнулась, погладила Настю по голове, продолжила. –
Я выздоравливала, в моём организме восстановилось всё и даже больше, как мне сказали на одном обследовании, и я стала выходить из здания. Там был большой парк или сад это был, но очень даже красиво было. Вот сейчас я думаю, что это здание было похожим на то, о котором рассказывала Настенька. Только народа в коридоре встречала мало, а саду гуляло совсем мало, и то, как я поняла, кто жил там. Были ворота, аллея уходила в ворота, а дальше я отчего-то выходить не посмела. Смотрела на них и мне песня вспоминалась.

«А в городе есть сад, с прекрасными воротами, гуляют там животные, не виданной красы». Пропела Лариса, и продолжила.

Животных я там не видела никаких, может они прятались от меня. – Лариса улыбнулась. – Но сад был красив, и птиц много разных было.
С Георгием я виделась редко, он был занят, но когда он появлялся, для меня это были счастливые минуты. По возрасту он был на много старше меня. Там как-то все выглядели в одном возрасте, и кому, сколько лет не определишь, все были молоды и полны сил, и вдобавок красивы, как боги. –  Лариса рассмеялась и спросила. – Вы видели, когда-нибудь богов?

– Нет. Откуда? – Ответили все трое в унисон.
– Я тоже не видела, но вот позже закрадывалась у меня такая уверенность, что они все там находящиеся, и есть боги. А какие это небеса были, мне неведомо. Ещё моя бабушка говорила о семи небесах, а уж, сколько их на самом деле на нашей Земле мне не известно.

– Когда мы дорогой шли, Ярослав говорил, что очень много всего во вселенной и вселенных много, и богов разных, и миров много, даже на земле. Ну ладно мам, дальше рассказывай. А папа носил тебя на руках ещё?

– Носил доченька, и часто, пока жили здесь. Как-то Георгий сообщил мне о маме. Сказал, что мама хоть и волнуется обо мне, стала более спокойной, но посетить меня не сможет, слишком путь для неё будет не лёгким и Георгий решил не рисковать, заверил её, что я скоро приеду.

– А бабушка знала, что случилось с тобой?
– Знала, доченька, ей в первый день сказали, когда его квартиру обследовали. У нас был узенький коридорчик на две квартиры с площадки. Мы ведь были близкими соседями. Он оказывается, исчез, Георгий маму перевёз в другой город. Пришлось бросить все вещи, мама взяла только самое необходимое. Так мы поселились в этом городке, где ты сейчас учишься.

Когда я полностью выздоровела, я вспомнила об экзаменах, ведь они давно прошли, стала сокрушаться, как же я теперь. Мне устроили там настоящие экзамены, даже пришлось кое-что учить. А там школы совсем не такие, как у нас, там и детей много оказывается. или создавалось мне такое впечатление, но так интересно было. Мне так хотелось там остаться, но мама меня тянула домой.

– Так это был другой мир? Мама?
– Другой или не другой, не знала тогда. Я там ничего не знала и не видела, кроме сада, где была клиника и ещё школа была в другом месте, меня туда водила одна девушка, через сад, а потом на каком-том лифте в другом здании выезжали в другое место, где была школа, тоже в красивом саду. Держала меня всегда за руку. Говорила, чтобы не потерялась, ищи тебя потом, как ветер в поле.

Настя рассмеялась, на неё все посмотрели с удивлением, а она произнесла.

– Извините, это я вспомнила, мне Ярослав тоже сказал «Ну, уж нет, тебя не отпущу, ищи-свищи потом ветра в поле», когда я просила отпустить меня, не прыгать из окна.
– Ты прыгала из окна? – Удивлённо спросили девочки.
– Да, и притом с третьего этажа.
– Как же, так? Там такая высота!? И ничего не сломала себе?

– А прыгала не я, а Ярослав, он меня  так сильно прижал к себе, что не только пикнуть, дышать не могла и как очутились в сугробе, даже не знаю, как.
– Где сугробы? Там нет сугробов вокруг здания. – Удивились девушки.
– Что я сугроб от асфальта-то отличу? Ладно, мам, рассказывай дальше.

– Что рассказывать? К осени я вернулась, мама ждала меня, у нас была маленькая квартирка две комнаты, и там ещё жила женщина в третьей комнате. Кухня и всё остальное общее у нас было, но нас устраивало, было тихо, женщина это, тётя Люда. Они очень подружились с мамой, стали как сёстры.

– Баба Люда? Мам?
– Да она. В  институте уже были мои документы, я прошла без экзаменов. Георгий постарался, хотя школа там, где я училась два месяца, дала мне больше знаний, чем одиннадцать лет в обычной школе, так, что я бы сдала экзамены в любой институт. Но мама и Георгий предложили мне этот институт лесного дела. Я хотела на цветовода, мне больше нравятся цветы, особенно насмотрелась в том саду, какие там обворожительные цветы, хотелось самой создавать такую красоту. Но лес было не плохо, тем более я сейчас всё совмещаю. Первые два года нас Георгий навещал, я так была рада его приездам, счастливая была. Уууумм! Когда я училась на третьем курсе, он приехал совсем.

Тогда я не поняла его тост, когда мы подали заявление в загс, а вечером  сидели за нашим  праздничным столом, он сказал, сейчас вспомню дословно.

«Знай, любимая, больше никогда не выстрелит искусственный сосуд твоею искрящею душой. Не позволю».

Я и не очень-то обратила внимание на его слова, вернее, на их смысл, я так была счастлива. Нам было вместе хорошо, такое блаженство я ощущала там, где лечилась, и вот оно рядом всегда теперь. А когда двоим хорошо вместе это любовь, мы с Георгием были просто пара. Я не знаю, как сейчас говорят, супруги, идеальные половинки, а мы были пара, идеальная или нет, но мы друг для друга всё. Георгий говорил, мы пара, созданная ещё на небесах.

Да нас не венчали в церкви, нас не зарегистрировали в загсе, не успели, но нас венчали небеса. А время, это время в нашем мире сработало против нас. Перед нами всегда остается проблема выбора, даже тогда когда разум подсказывает единственно верное решение, стоит прислушаться к сердцу. А всё остальное показывает время. И оно показало. Оказывается, появился вновь этот Давыдов. Пока Георгий был рядом со мною, я его не видела.

А однажды он появился у нас дома, я пришла домой, в это время Георгия не было. Он и здесь продолжал отлучаться. Как он говорил, его работа для мира на всей Земле и во всех мирах. Однажды я спросила его о его работе, а он ответил, что он и его друзья, соратники, желают устранить войны на земле и сделать мир такой, как тот, в котором я была, счастливым для всех. И в этот раз он говорил, его ждут братья, и у них спешное деяние. Спросила а где его братья. Он тогда ответил, не далеко,  через переход, скоро познакомишься и с ними. Тогда я подумала переход это разъезд, так у нас называли эти маленькие станции, где и поезда редко останавливались.

Так вот его не было, я пришла домой, а там наш бывший сосед сидит чай пьёт с тетей Людой, мама была на работе. Ох, как я напугалась, меня даже затошнило, думала, в сознании отключусь. А он такой радостный встал из-за стола, и ко мне идёт, руки протягивает, что-то говорит, а мне так плохо стало, просто невыносимо. А потом, я даже не знаю как, он вдруг вскрикнул, руки отдёрнул, и у меня кружение прошло, увидела, как искристая, но прозрачная стена между нами стоит, и искры его жгут, что и я сама снова напугалась. Что это такое? Не понимала, тут ещё дверь открылась и Георгий вошёл. Давыдов посмотрел на него, усмехнулся и сказал,

«Зря ты ей всю силу отдал, что же теперь ты будешь вместо неё, я уже не тот, который был раньше, сильнее стал». Прошёл мимо нас, и ушёл.

Георгий долго был в ванной, вышел уже улыбался, вроде всё было по-прежнему, и мы готовились к свадьбе. Не знаю, встречался он ещё с Давыдовым, нет ли, а к нам приехал, его брат. Он был очень, очень похож на Георгия, тот, что тебе «Дружка» приносил. Весь разговор я не слышала, но слышала, его слова.

– Время работает на нас. На, что ему Георгий ответил,
– Но против лучика.
– Значит, мы сделаем  по-другому, её он всё равно больше не тронет, а тебе смерть без разницы.
– Лишь не на её глазах.

Это позже я осмысливала, тогда я не поняла, о чём они разговаривали, да и занята была, пирог на кухне в духовке стоял, вернулась, они уже смеялись, говорили о свадьбе, о том, что ожидается много народа. Вадим, так звали брата, говорил, как все мечтают увидеть знаменитый лучик Геора. Всё было хорошо, мы были счастливы, но Георгий часто молчал, держал меня в объятиях, как будто в последний раз.
Однажды он сказал, «У нас родится доченька».

Откуда он узнал? Мне было и смешно и интересно. Спрашивала, но он ответил коротко

«Просто знаю, ты береги её».
А через несколько дней, Геор пришёл встречать меня к институту, на него напали. Этот страх долго во мне был, и как меня Георгий во сне не убеждал, отпустить всё, не могла.

Лариса молчала, воспоминание взбудоражило эмоции. Молчали и все, никто не нарушал тишины, лишь часы тикали, отсчитывали своё время.

Я ушла из института, позже заочно окончила, оставалось-то экзамены сдать. у меня всё было готово и курсовые, но не до этого было. Нам нашли это место, этот дом, кто не знала и отчего-то не хотела знать. Лишь обидно было, что все знали обо мне, его братья, родня, но никто не навещал. Всем занималась мама. Кто-то ей помогал, возможно кого-то она нанимала. Не интересовалась, долго, как в ступоре жила. Уже много лет прошло, прежде чем я снова заинтересовалась, поехала искать на разъезд, но никого не нашла. Иногда появлялся Вадим на день рождение Насти, я сердилась, обижалась, а он лишь ласково улыбался и говорил.

«Придёт время, и ты всё поймёшь».

И вот начала понимать, когда появился вместе с Настей Ярослав. Когда ты спала, доченька, а мы с Ярославом беседовали, многое он мне пояснял. Чудесный мальчик.

– Ага, мам мальчик. – Смущённо, но как-то радостно произнесла Настя.
– Мальчик, юноша, мужчина, какая разница, Настенька. Да он взрослый и состоявшийся, настоящий страж галактики, или всё же вселенной, в данный момент, как я поняла, страж Земли. Он произнёс такую фразу, пока ещё не поняла, да и осознавать, не было времени.

«Расчёт уже идёт быстро, не только у кого-либо, у всех, только не многие это понимают. С тобой, сказал он обо мне, было другое время. Если раньше при материализации требовалось много энергии, а также много времени. Процесс опыта с тобой, как он мне говорил, проходил он более длительнее. Энергии были не те, их мало было, собирать в большом количестве требовалось».

Вот обо мне он говорил, а о тебе ни слова. И ещё говорил,

«Энергии в данный момент становится с каждым днём больше, когда-то требовались года, теперь же всё укладывается в довольно короткий срок, может несколько дней пройти всего, а может мгновенно, зависит от силы души. Для внедрения новой матрицы истока любви, требуется много энергии. Она опускается, когда постепенно, а когда большими скачками. Войну надо растворить в каждом человеке, человек себя уничижает, нужно срочное пробуждение душ. Вселенная постепенно внедряет новую матрицу планеты, готовить души надо».

–  Какая матрица? Мам?
–  Доченька, но откуда же я знаю? В том то и дело, не знаю. Если бы я лучше вникала, когда мне Георгий говорил что-либо в моих снах. Однажды он сказал мне. «Бабочка взмахнула крыльями, лучик, взмахнула. Aeternae iuventutis»,

–  Что это означает? Мам мы латынь знаем только по медицине.
–  Вечная молодость.
–  А ты откуда знаешь латынь?
–  Я много языков знаю, оказывается, они мне здесь были не нужны, так и оставались без действенными, забылись. Но больше всего мне нравится тот, на котором разговаривали там, где я была, лечилась и училась.

–  А там какой?
–  Да вроде такой же русский, только красивее, слова звучнее, певучие, много слов, которых здесь не употребляют, забыли их люди. И для чего меня тянуло домой? Там бы и оставаться. Георушка рядом был бы всегда явно, а не во снах.

–  Мам, ну, что же печалиться сейчас-то. И почему ты мне никогда не рассказывала? Мама? Может и я другой бы стала.

– Да ты права, доченька, что же печалится, если всё произошло. Вот почему не рассказывала? Может хотела тебе другой жизни? Не знаю. Но ты такая, какая есть с тем даром, да ещё очень сильным. Не зря Давыдов появился, не зря и Ярослав возле тебя появился. – И посмотрела на девушек, спросила. – Баню хотите?

–  Конечно, хотим. – В два голоса ответили Наташа и Зоя.
–  Тогда воды, наносите, налейте во все чаны, чтобы хватило нам. Может, и гости вечером появятся у нас.
– Ура! Ура! Гостей мы ждём. – Девушки вскочили, но Лариса остановила.
– Подождите, рабочую одежду с веранды занесите, возле печи погрейте её, надевать-то холодную, как будете.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.