Волки и овцы. Басни Ж. де Лафонтена

Волки и овцы. Басни Ж. де Лафонтена.

Лет тысячу велись открыто войны
Меж племенем Волков и племенем Овец;
Но мир был заключён меж ними наконец.
По – видимому, быть могли спокойны
Тут обе стороны. В прошедшем же грехи
Не раз бывали: Волк, явив свою натуру,
Овцу зарежет; пастухи
С него на плащ себе за это снимут шкуру:
Всю жизнь живи, как на ножах!
Одни – на пастбищах, другие – в грабежах –
Все стеснены, немыслима свобода
И наслажденье благами. Итак,
При перемирии обмен такого рода
Был совершён: во избежанье драк
Овечки отдали в заложники собак,
А волчий род Волчат своих оставил.
Так, с соблюдением необходимых правил,
Подписан был властями договор.

Но время шло, и с некоторых пор
Волками ставшие все господа Волчата
В отсутствие господ их, пастухов,
В овчарне лакомясь, наделали грехов:
Оттуда лучшие, отборные Ягнята
Безжалостно умерщвлены,
Волками были в лес затем унесены
Грабители своих предупредили вскоре,
И те, в ночи войдя к собачей своре,
Которая спала, доверья к ним полна,
Забыв о мирном договоре,
Зарезали собак во время сна:
Не избежала смерти ни одна.

ИЗ ЭТОГО НАШ ВЫВОД ЯСЕН:
ПУСТЬ МИР ЕСТЬ ЛУЧШЕЕ ИЗ БЛАГ,
НО ОН БЕСПЛОДЕН И ОПАСЕН,
КОГДА БЕЗ СОВЕСТИ И ЧЕСТИ ВРАГ.

Две козы.

По жёрдочке чрез ров шла чопорно Коза,
Навстречу ей другая.
«Ах, дерзкая какая!
Где у тебя глаза?
Не видишь разве ты, что пред тобою дама?
Посторонись!»
«Направо кругом обернись
Сама, а я упряма…
Да почему ты дама?
Такая же коза, как я». –
«Как ты? Ты чья?
Ты шустера Абрама,
А я исправница! Исправник барин мой!
Майор!» - «Так что ж? И мой осьмого также класса,
Честнее твоего драбанта Брамербасса,
Да поумней, чем твой.
Абрам Самойлы Блут, штаб - лекарь,
Всем лекарям у нас в губернии пример:
Он оператор, акушер,
Им не нахвалится аптекарь,
А твой исправник – то головкой очень слаб,
В делах он знает меньше баб,
Лишь мастер драться с мужиками,
Дерёт с них кожу он обеими руками.
Не правду, что ли, говорю?
Пойдём к секретарю
Иль к стряпчему, спроси». – «Вот я ж тебя рогами». –
«Есть рога и у нас; бодаемся мы сами».

Сошлись, нагнувшися, и стукнулися лбами.
Летит исправница, штаб – лекарша летит,
Летят вниз обе вверх ногами.
Ров преглубокий был; на дне лежал гранит,
Бух Козы об него, и поминай, как звали!
Вороны с галками тут долго пировали.

ПУСТАЯ, ПРАВО, ЧЕСТЬ
ВПЕРЁД ИДТИ, ИЛЬ ВЫШЕ СЕСТЬ.
ЧТО ДО МЕНЯ, ТАК Я, ЕЙ - БОГУ,
ДАМ ВСЯКОМУ СКОТУ ДОРОГУ.
ПРИЗНАТЬСЯ, Я ВЕДЬТРУС:
СКОТОВ И ЖЕНЩИН, ЗЛЫХ ОСОБЕННО, БОЮСЬ.

Олень и его отражение.

В стекле ручья в один прекрасный день
Залюбовавшийся ветвистыми рогами,
Был тут же раздражён Олень
Своими тонкими ногами,
Напоминавшими собой веретено.
Он молвил горестно: «Меж тем, как суждено
Мне достигать челом развесистой вершины
Больших дерев ногами не могу
Гордиться я…» Но тут, на всём бегу,
Кидается к нему ищейка из лощины.
С поспешностью спасаясь от врага,
Он мчится в лес; но пышные рога,
Опасное оленей украшенье,
Цепляясь каждое мгновенье,
Мешают быстроте его проворных ног
Благодаря которым мог
Единственно он ждать себе спасенья.
Забыв слова свои, готов он с той поры
Клясть от души богатые дары,
Которые богам угодно
Ниспосылать ему бывает ежегодно.

ЦЕНЯ ПРЕКРАСНОЕ ОДНО,
ХОТЯ ПОРОЙ И ГУБИТ НАС ОНО,
ПОЛЕЗНОЕ МЫ ВСЕ БРАНИМ С УПОРСТВОМ.
ОЛЕНЬ, НОГАМ СВОИМ ОБЯЗАННЫЙ ПРОВОРСТВОМ,
ПОНОСИТ ИХ, ГОРДЯСЬ ЛИШЬ ПАРОЮ РОГОВ,
ЧУТЬ НЕ ПРЕДАВШУЮ ЕГО ВО ВЛАСТЬ ВРАГОВ.

Виноградник и Олень.

В один несчастный день
Олень
Благодаря густому винограду
Нашёл себе спасенье и ограду.
Он за листвой его густой,
Невидим был охотничьему взгляду!
Опасность минула… И вот
Мой скот
Давай без всякого смущенья,
Глодать кору и листву огражденья…
Поднял он шум такой,
Что все охотники толпой
Назад вернулись и Оленя
Убили из ружья без сожаленья…
«И поделом! -
Сказал безумец, умирая -
Я оскорбил меня же спасший дом,
Его услугу забывая!»

НЕ ЗАБЫВАЙ
НЕ ОТДАВАЙ
ТОМУ ПОЧТЕНЬЕ,
В КОМ ТЫ НАШЁЛ ЗАЩИТУ и СПАСЕНЬЕ!