Мандельштам и Воронеж

                Иное место только
                Тронешь,-
                Так жаль эмоций
                И чернил...

                Но тем и дорог мне
                Воронеж...

                Казацкий и лихой
                Воронеж...

                Что Мандельштама,
                Пусть на время,
                От всех напастей
                Схоронил!..
                27.03.2022.



Осип Мандельштам был арестован в мае 1934 года и сослан в деревянный городок на Каме - Чердынь (Пермская область). После попытки самоубийства приговор был смягчен на "минус 12" (выбрать любой город, кроме 12 самых крупных), говорят, что за него похлопотали Анна Ахматова и Борис Пастернак. Так Мандельштамы оказались в Воронеже, куда прибыли 25 июня 1934 года. Надежда Яковлевна Мандельштам впоследствии назовёт это - «воронежской передышкой».

Мандельштам пытался заниматься литературным трудом, работал на местном радио, сочиняя постановку "Юность Гете", давал литературные консультации в театре.
В 1935 г. Друзья помогли распечатать в журнале "Подъем" несколько рецензий, подписанных инициалами О.М., а в Москве в тот же год проскочила книжка поэм грузинского писателя Важа Пшавеллы с мандельштамовским переводом сказа "Гоготур и Апшина".

Однако, с 1936 года положение дел ссыльного Осипа Эмильевича значительно ухудшилось. По его же словам "заработки прекратились, а знакомые отворачивались или глядели не узнавая". Наталья Штемпель была одной из немногих осмелившихся продолжить дружбу с поэтом.

Наташа же, о которой идет речь, – Наталья Штемпель, свидетельствует: стихотворение «Куда мне деться в этом январе?» Мандельштам читал следователю, сопровождая чтение словами: «Нет, слушайте, мне больше некому читать!».

Куда мне деться в этом январе?
Открытый город сумасбродно цепок...
От замкнутых я, что ли пьян дверей? –
И хочется мычать от всех замков и скрепок.

И переулков лающих чулки,
И улиц перекошенных чуланы,
И прячутся поспешно в уголки
И выбегают из углов угланы...

И в яму, в бородавчатую темь
Скольжу к обледенелой водокачке,
И, спотыкаясь, мертвый воздух ем,
И разлетаются грачи в горячке.

А я за ними ахаю, крича
В какой-то мерзлый деревянный короб:
– Читателя! советчика! врача!
На лестнице колючей – разговора б!