Нас даже птицы не боялись

Я ответил в комменте к "Пока меня не убили". Добавлю это (а были ещё стихи).
1968 год. Я понятия не имел, о чём пишу, кто и с кем воевать будет. И мысли не было, что это будут какие-то независимые Россия и Украина. Это была другая страна. Помнится, написано это было даже до Пражской Весны. Возможно, 1967 или даже 1966 год. Да, именно тогда мы готовились ко вступительным экзаменам в вуз и сидели на лавочке в полузаброшенном парке невдалеке от строившегося нового запорожского цирка (старый действовал в парке Металлургов). На лавочке лежали учебники. А под ногами в траве бродили скворцы, привыкшие уже к нам. Это были странные вспышки, как бы воспоминания о грядущих войнах. Они казались странными и невозможными, и я уж никак не чувствовал себя пророком. Один я вспомнил, когда началась Чечня. И подумал, что именно это мне привиделось.

Дрожь пальцев - к твёрдости курка
Холодный свист горячей пули.
Последний раз в твоём прищуре
Окоченевшая река.

Как блюдо, мытое в крови
Катилось солнце в стоги сена,
И всплыли выстрелам на смену
Воспоминания твои:

Ручей, сверлящий стаю бань,
Избы заплесневшие срубы,
И чьи-то руки, чьи-то губы,
И ночь, стекающая в рань.

А в полдень, небо бороздя,
Тревожных туч косая проседь
На зной надтреснутый наносит
Холодный обморок дождя.

Всё это было. Но теперь
Тебя землёй припорошило.
И кто-то скажет над могилой
О неизбежности потерь.

Взрыднёт в воронках вороньё,
Взметнётся ввысь почтовой стаей,
Неся меж чёрными вестями
Воспоминание твоё.

Надо же - помню. Оригинал не сохранился, был в какой-то тетрадке с конспектами. Вспомнил действительно в связи с Чечнёй. Но позже всё это прочувствовал в Цхинвале, по которому я решил прогуляться глухой ночью. Там была война. Свистнула птичка. Потом ещё раз свистнула - и от кирпича стены отлетел осколок. Я понял, что это снайпер из-за реки, прижался к стене и потопал к гостинице. Это назавтра я уже не боялся, когда с журналистом Минкиным и парнем-осетином, имени которого сейчас не помню, мы бежали по открытому пространству под градом автоматных очередей из-за реки. Спрятались за разрушенным каменным сарайчиком (похоже, магазин когда-то был). Я услышал странный звук, будто по гладкой трассе едет на большой скорости авто. "Теперь молитесь", - сказал осетин, и за нашими спинами ахнула мина. Странно, я даже видел вспышку, мы оглохли примерно на час, потом из спины у меня вынимал кто-то мелкие осколки кирпича, но мина нас не задела. Я не знал, что в это же примерно время Лида Графова из Литгазеты была настолько потрясена увиденным, что шла по этому пустырю к реке под градом пуль и кричала стрелявшим, что они сумасшедшие. Её утащили оттуда. Её не задело. Недавно была первая годовщина её ухода... От той реки уже неделю не могли забрать трупы погибших (два, кажется).
Утром, перед этим приключением, мы пробрались в крошечный госпиталь. Там лежали новенькие: мужчина, который меня запомнил, а я его нет. И мальчишка, который вчера прыгал на одной ноге, красуясь перед журналистской бригадой. Мальчишка улыбался. Одна нога у него уже была ампутирована... Война это грязь, кровь и подлость.

Виталий Челышев   27.03.2022 22:37   Заявить о нарушении

А о Чехословакии - это моя внутренняя боль, которая не прошла до сих пор, как ни странно. Хотим мы этого или не хотим, но мы поколение, при котором были и Чехословакия, и Афганистан, и Алжир, и Чечня, и Украина. Тень от этого лежит и на нас, хоть, как ты верно написал в стихотворении: "Мама, это не я"...

Виталий Челышев   27.03.2022 23:09   Заявить о нарушении