Хроники счастья. Глава 6. Мои восьмидесятые

СССР откуда я родом.
Я не помню, с чего именно начались мои восьмидесятые, но именно это десятилетие я выделяю, как самое любимое прошлое. Но, что можно сказать? Последнее десятилетие, когда в стране балом правил строй социализма и взгляды высоких надежд на светлое будущее. Конечно были и минусы, как тотальный контроль и ограничения свободы слова и мысли. Но всё же - это не демократия с его капитализмом, где доминируют рыночные отношения. А если точнее и грубо говоря: восьмидесятые – это перестроечный развал последнего правителя СССР.
СССР откуда я родом — это стабильная цена товара на протяжении нескольких десятилетии, это поддержка людей и ликвидация классов и расизма. Можно было приехать в любой город или в совхоз - (совхоз – акроним от слова советское хозяйство, государственное сельскохозяйственное предприятие) страны и без денег устроится работать на завод или в любое другое предприятие, где тебе выдавали на первое время - аванс, бесплатно комнату в общежитии и бесплатное обучение, независимо от возраста, пола и национальности. Тогда, действительно уважали и ценили трудового человека: будь он шахтёр, разнорабочий, тракторист и так далее. Люди рабочих специальностей получали зарплату, намного превышающую зарплату чиновников в отличие от нынешнего времени. Кстати за безработицу полагалась уголовная статья за тунеядство, так что безработицы официально не было. В этой стране была сильная экономика, которой хватало на полмира, с которой и делилась.
В СССР на тот момент была сильнейшая  армия в мире, с которой считались и которую опасались. Армия, в которой мальчишки считали за честь служить во имя блага своей великой родине. В стране, где было самое лучшее образование в мире, а главное бесплатное; медицина на достаточно высоком уровне, где с уважением относились к пациентам в больницах. Конечно, найдутся люди, кто упрекнёт меня в восхвалении коммунистического тоталитарного режима, но всё, же не настолько огромного, чем, то при котором я живу в нынешней отчуждённой стране.  Человек живёт сравнениями и поисками лучшей доли, поэтому  можно сказать, что всё познаётся в сравнении.  В той стране мы жили и не считали у кого, что - больше… условия для всех были одинаковы, наверно и потому  мы были дружны и открыты. И для нас деньги не были культом вожделения, а были инструментом для приобретения товара. Пусть прилавки не ломились от изобилия, но товары были по Госту - качественные: в колбасе было именно мясо, молочные продукты натуральными, и так далее.
Что ещё можно было выделить, так это то, что не было налоговой системы, а вместе с тем и налогов. Самое главное не взимались налоги с заработной платы, зарплата была целостной. Не за землю, не за дом, не за машину мы не отплачивали налогов, а квартиры и дома вообще выдавались бесплатно нуждающимся слоям населения. Мы жили без страха за своё будущее и страха за своих детей.
В любом случае, конечно, были и минусы и плюсы, но кто как видит. Я же вижу это время с позитивной точки зрения и долей ностальгии.
Мои восьмидесятые – это время детства и юности; беззаботности и веселья; познавания мира; занятия спортом и книги, книги, книги. Я очень любил читать, залпом проглатывал, уходил в мир книжных героев, не ощущая реальности в большой степени из-за своей болезненной глухоты. Помню, первую книгу, которую подарила мне мама, это сборник стихов Марины Цветаевой, и мне в особенности понравились первые ранние стихи, а уже поздние я никак не мог понять и принять в силу своего юного возраста. И в школе между уроками на переменах я засиживался в библиотеке, ища что-нибудь интересное. 

Сёстры
Время детства – это ожидание прихода мамы, как в известной сказке о волке и семеро козлят. Когда мама приходила на обеденный перерыв или же к вечеру с работы она всегда приносила что-нибудь вкусненькое. Особенно наше любимое мороженое. Мама покупала бидон литров на пять с самым натуральным, самым вкусным мороженым на свете, которое мы с младшей сестрой Назгуль разлаживали по кесушкам (казахская пиала для питья) и рассаживались на подоконнике, вкушая чайными ложками сливочное мороженое, закрывая глаза и сладко причмокивая. Я не помню, сколько нам было лет, но помню одно, что я учился в начальных классах, а Назгуль была младше на три года. Мы с сестричкой любили смотреть в окно, любуясь зимним пейзажем, (не знаю почему, но мне запомнился именно зимний период) ожидая родителей с работы или когда, они приходили на обеденный перерыв.
Младшая наша сестричка Айгуль, всегда была нашей любимицей. Мама всегда говорила, что она родилась недоношенной, весила кило сто и поэтому всегда была для нас не только маленькой, младшенькой, но и любимицей. По рассказам мамы, на мне была забота о младшей Айгуль, а мне, как и всем мальчишкам хотелось играть, вот я и брал её, играя в догонялки, прятки с ребятами с четырёхмесячным ребёнком на руках или чаще под мышкой. А соседки, как водится, недоумевали и возмущались на весь мир, как можно доверять восьмилетнему пацану такую кроху.
 С Назгуль мы были очень дружны, хотя и ссорились часто, но мы сплачивались, когда родители уезжали летом в свой отпуск на юга вместе с нашей маленькой сестричкой  Айгуль, а мы оставались на домашнем хозяйстве – доили коров, сепарировали молоко, поливали огород, пасли телят, содержали в чистоте дом и пытались готовить обеды. Несмотря на то, что мы выполняли взрослую работу, мы детьми со своими детскими страхами всё же ночами боялись оставаться одни и укладывались спать в зале при включенном свете: я на диване, сестра, как младшая на раскладушке, съёжившись, мы разговаривали или смотрели телевизор, пока не засыпали. Нам тогда было: мне уже 12, а Назгуль около 9 лет, это был 85 год.
Год, когда была объявлена перестройка, повлекшая за собой крах великой империи. Это было началом конца огромной страны.

ВЕЛОСИПЕД
Вторая половина 80-х годов ознаменовало знакомство со спортом - это посещения спортивных секции в особенности вольной борьбы, но тренеры решительно не брали меня на соревнования из-за моего дефекта здоровья — приобретённой глухоты, хотя подчеркивали мою техничность, что ж через некоторое время я сам забросил это занятие, не видя в нём смысла. Отец, пытаясь меня занять полезным и оздоровительным комплексом, каждое лето покупал мне новый велосипед и каждую зиму новые лыжи по мере моего взросления, это меня больше мотивировало и развлекало. Зимой я протаптывал свою лыжную тропу. Летом я гонял с пацанами на велосипеде к речке или же в сад, где мы по пол мешка собирали ранетки.
Однажды в середине августа, когда папа с мамой уезжали на юг, где жили  мои дедушка с бабушкой со стороны мамы и все её ближайшие родственники, папа перед поездкой купил мне чёрный  лакированный велосипед "Урал" с ещё свежим заводским запахом, мечта многих мальчишек. И вот после отъезда родителей на второй день с утра пришли мои друзья, к тому же жившие по соседству Серёга и Айдарик. Серёга в стороне молчал, заговорил Айдарик.
- Слушай, Рус, хотели у тебя спросить. Дашь велосипед, сгоняем в сад за ранетками? Ты же всё равно не поедешь, тебе же за хозяйством надо смотреть
- Так у тебя же есть, - ответил я.
- Да не, не мне, Серёге надо.
- А чё он молчит? Чё молчишь, Серёга?
- Да он сказал, что ты не дашь, велосипед-то новый, - ответил за друга Айдар.
Я поёжился, - М-да, новый, сам ещё не ездил, вчера только подтянул цепь и сидушку, и руль нормально выставил. Ладно, бери, я не жадный, - с гордостью ответил я, но в то же время с каким-то тяжёлым осадком я нехотя отдавал свой новенький велосипед.
Они уехали. Наступил вечер, я начал переживать, зная, что на всё про всё до сада и обратно можно было за часов 6 обернуться. Сад находился в двух километрах за соседним селом Старый Оскол, которому и принадлежал. Выходит от нашего села до сада около 7 километров, и это было не долгим делом. Но прошёл целый день и к вечеру после прихода коров, часам к 9 заявились пацаны с виноватым видом.
- Руслан, извини, велосипед украли! - поёживался Айдарик, не зная куда себя деть.
- Как украли? - ошарашенно выдавил я. На мгновенье от услышанного меня будто парализовало. Я не мог поверить. Главное я предчувствовал что-то неладное, а тут доверился и... Я негодовал. Мои чувства можно объяснить не из-за жадности, а из того что мы жили небогато и каждая покупка наших родителей ценилась, именно ценилась нами детьми как родительской любовью и доверием, которое я боялся не оправдать. Это был подарок. Это был подарок, думал я, негодуя.
- Мы оставили велосипеды в канаве, в стороне и пошли собирать ранетки. - продолжил Айдар. - Приходим, а твоего велика нет, лежал мой и ещё 6 великов других наших пацанов, а твоего нет. Мы сейчас поедем в Старый Оскол с Серёгиным папой, нам пацаны сказали, что в саду были пацаны со Старого, вот и спросим у них.
- А ты чё молчишь, - упрекнул я Серёгу. - Сам бы не дал новый велосипед мне, а я тебе доверился. Ты должен был таскать с собой велик по саду, через деревья, через канавы. Дать бы тебе по шее, блин. Поехали!  - прикрикнул я пацанам, и мы пошли домой до Серёги, где нас поджидал его папа.
Дядя Ваня уже ждал нас и кружился вокруг своей новенькой красной копейки ( Жигули первой модели). Он знал историю про велосипед и ему конечно было тоже обидно за своего сына и виновато глядел на меня.
- Ну, что мальчики поехали? Руслан, садись вперёд, - сказал мне успокаивающим тоном дядя Ваня.
Мы выехали в соседнее село по полевой дороге, было где-то половина десятого, а я даже не предупредил сестрёнку, что уехал с пацанами. Назгуль наверно уже пожарила картошку на сковородке и накрыла на стол, думал я. Хорошо, что мы с  ней успели сделать все дела по хозяйству, прежде чем я уехал.
Мы с сестрой считали себя взрослыми, если умели вести хозяйство: подоить коров, просепарировать молоко на ручном сепараторе, накормить телят, а уборка дома, и готовка еды для нас считалось обыденным делом. Мне почти 13, она младше на три года и мы умели многое. Так, что я переживал только за велосипед и боялся подвести отца, а также гнева мамы.
В первую очередь по приезду мы объехали местных ребят и всё же выяснили, что какой-то Колька сегодня хвастался новым великом чёрным "Уралом" и предлагал купить у него запчасти от велосипеда. Мы узнали, где он живёт, и поехали к нему. У калитки его дома стояли местные пацаны и этот Колька оказался среди них. Айдарик вышел  поговорить с ним, мы сидели в машине, наблюдая. Вышла мама Коли из дома.
- Что случилось, Коля? И что это за машина? Кто приехал?
Дядь Ваня вышел из машины. - Извините, можно с Вами поговорить? - обратился он к ней.
Через некоторое время после их разговора, мама уже била Кольку по спине полотенцем: - Ах, ты паршивец, где велосипед? То-то я вижу, катается он. А ну тащи его сюда.
Коля вынес с сарая одну раму без колёс, мы выбежали посмотреть.
Я вздрогнул, дикая душевная боль прошлась по телу. Я узнал свой разобранный велосипед, вернее по меткам уже оставшейся рамы.
- Где колёса и всё остальное? - негодовал я.
Он молчал.
- А ну говори! - закричала на него мама.
- Я их продал. - всхлипывал он.
- Короче, ставишь колёса и всё что должно быть, и принесёшь мне завтра домой мой велосипед, целый. Сегодня уже поздно, темно. Понял?
- Да, - кивнул Коля.
- Спасибо, тебе мальчик, - обратилась ко мне его мама. - Что не злишься и не написал заявление, а то посадили бы дурака, он же на учёте стоит в милиции.
Я молча сел в машину и мы уехали.
Все кроме меня бурно обсуждали эту историю, я же уткнувшись в окно, молчал. Было больно, обидно, очень обидно, это был подарок моего отца, а я его так подвёл.
На следующий день с утра начал лить дождь, который шёл целый день. Ближе к полудню у моего дома появился  Колька с велосипедом. Я вышел к воротам, он стоял весь промокший, я же осматривал свой велосипед. Колёса были спущены, руль и вилка были не родными, как и сиденье, вид моего велосипеда был короче никудышный. Колька, что-то бормотал про то, как он протоптал 5 километров под дождём с велосипедом и плакал. Выглядел он побитым, видно ему дома хорошо досталось. Мне стало его жаль, я взял велосипед, сказав, что сам всё соберу, и отправил его домой.
На второй день после дождей, пришли ребята, Айдар с Серёгой увидев в каком состоянии был велосипед, они помогли мне привести его в рабочее состояние. Больше всех старался Серёга, он нашёл руль и купил новые камеры, а Айдар притащил сидушку. Через два дня приехали родители с отпуска, привезли много вкусностей с юга, чем я и поделился с друзьями.
- Ну, как рассказал им про велик? - спросил Айдарик.
- Пришлось, иначе папа все равно бы заметил.
- И что они сказали?
- Папа ответил: ничего страшного, надо будет новый тебе купим. На что мама ответила ему: конечно, мы же богатые, у нас деньги куры не клюют, папа промолчал и только мне подмигнул. Всё.
Всё-таки классный у меня папа, подмигнул и я пацанам.

БОЛЬНИЦА

Октябрь в больнице
В последний день сентября 86 года я попал в больницу с диагнозом острого отита левого уха, проще говоря с уха пошло гноение. Не знаю, как это получилось, наверное у моего организма предрасположение к ушным заболеваниям, но не об этом хотелось думать в свой день рождения лёжа на больничной койке. Что ж, всё по порядку, и я расскажу, чем обернулось моё заболевание. Я лежал в отделении общей терапии.
В палате нас было восемь человек мужского пола. Это и взрослые и дети. Один старик, который держался обособленно, трое мужчин среднего возраста, парень лет
17, я тринадцатилетний, и два мальчика - одному около восьми и второму шесть лет. Наша палата из восьми мест была большой в нашем отделении по сравнению с другими палатами из четырёх коек. День начинался с 7 утра, когда медсестры проводили свои процедуры: кто-то получал систему, кто-то уколы, кому-то ставили горчичники или банки. Я же получал свои дозы уколов, помню, что не меньше трёх подряд. Потом мы шли в процедурные, где врачи возились с моим ухом, вытаскивая вату и прогревали уши, (второе правое ухо наверно для подстраховки, хотя внутреннюю часть а  с ним и слух я потерял в раннем возрасте) затем вновь спиртовали вату и закладывали в
левое ухо. После завтрака с осмотром приходил дежурный врач с медсестрой. Врачи менялись, как и внимание каждого. Кто-то осматривал молча, задавая изредка вопросы, а кто-то заходил шумным приветливым, улыбаясь каждому. Как к примеру Ольга Николаевна, она входила, нет можно сказать взлетала в нашу палату налегке, улыбаясь с возгласом.
- Как делишки мальчишки? Как здоровьеце? Так начнём, как всегда с малышей, затем по старшенству. Все согласны?
Мы согласно кивали головой, отвечая, конечно.
- Ну-ка, начнём с нашего Азаматика,- обращалась она к шестилетнему Азамату.
Интересное дело, Ольга Николаевна знала каждого поимённо и его историю болезни, хотя в её отделении было 9 палат, кроме нашей, где было 8 человек в остальных же палатах было по 4 пациента. И к каждому она находила ключ к общению: к маленьким она относилась с нежностью и лаской, к парням как старшая сестра, а уж  к пожилым чуть заигрывая, но ко всем одинаково - бережным отношением. Для нас всегда был праздником день, когда дежурила Ольга Николаевна. В осенние дождливые дни она была для нас, как радуга, как солнышко, и мы несомненно пребывали в хорошем настроении, а это благотворно влияло на наше лечение. Наконец она подошла ко мне, села на кровать и зная что я плохо слышу, приблизившись громче обычного сказала,
- Руслан, я узнала что ты поступил в больницу в свой день рождения и я хочу сделать тебе подарок.
Она вытащила из кармана небольшой свёрток, положила на колени и раскрыла его, там были белые шерстяные носки, по бокам которых были вышиты маленькие красные звёздочки.
- Одевай эти носочки и никогда, пожалуйста, не болей. А эти звёздочки будут напоминать тебе о нашей с тобой дружбе. Хорошо?
- Хорошо, Ольга Николаевна, Спасибо большое! – смущаясь, ответил я.
- Так мальчики, нужно поддержать Руслана и наших малышей приглядывайте и оберегайте их, понятно. - Обратилась она к остальным пациентам в палате.
- Конечно, Ольга Николаевна,  зашумели они.
- Ну с, теперь осмотрим Вас, Сайляу ага, - обратилась она к старику, который сидел на кровати смурно перебирая чётки.
Вечерами по утвердившейся традиции, кем придуманная неизвестно, мы выставляли тумбочки, как импровизированный стол на середину палаты и вытаскивали
всякие вкусности, которые приносили нам ранее родные. По центру стола из шести тумбочек вначале рассаживали малышей и старших, а все остальные по оставшимся местам. И начинался пир на весь мир. Манты, пельмени, котлеты, салаты, кто чем был богат, все выставлялось на стол. А дядя Коля принёс арбуз, что в октябре месяце большая редкость,
- Мужики, хотел сохранить на новый год, но в такой компании я хочу вас порадовать этим арбузом. Налетай малышня, - обратился уже к нам,  нарезая большие куски арбуза для нас, дядя Коля!
Потом мы шли в коридор, где стоял старенький телевизор с черно-белым экраном и смотрели последние новости вместе с аудиторией с других палат, а к 10 часам мы расходились спать.
Прошло две недели с момента моего пребывания, жизнь шла своим чередом. Пациенты в палате менялись, из долго лежачих остался один я. Курс уколов давно прошёл, осталась процедура прогревания. К тому же Ольга Николаевна давно не появлялась и  наше отделение стала скучным и пустым, по слухам она перевелась в одну из областных больниц в другом городе. В один из таких скучных дней был затеян ремонт: побелка стен в палатах нашего отделения. Нас расселили и меня перевели просто в соседнюю палату. От скуки или любопытства я решил посмотреть, как проходить отбеливание стен в нашей палате. Зайдя, я никого не обнаружил, палата была пустая, только ведро полное извести по центру. Я прошёл вперёд, чтобы посмотреть в большое окно, которое служило большим экраном, выходящее на парк. И тут я увидел, Ольгу Николаевну, которая прощалась на крыльце с другими врачами, видимо она зашла напоследок, подумал я и рванул к двери, чтобы тоже попрощаться, но ненароком сбил ведро. Белая жижа извести разлилась огромной лужей по комнате и я намочил в ней свои тапки. Растерявшись, я вышел из палаты, отмечая свои следы белой отметиной своего преступления. Не доходя до своей палаты я поднял тапочки и на носочках пошёл в туалет напротив, где под раковиной отмыл тапки. Уже лёжа на кровати с книгой в руках , притворившись что читаю, я нервно ждал. Зашла оглядываясь  с половой тряпкой в руках тёть Валя.
- Ах, ты паразит, это же ты! - с красным от злости лицом и выпученными глазами закричала на меня, тётя Валя.
- Целое ведро разлил, иди отмывай теперь.
-Тётя Валя, это не я!
-А кто, Пушкин что ли?- развернувшись она с криками вышла.
Я привстал с кровати не понимая, кто же меня выдал. Оказалась, что мои тапки стояли боком и бок подошвы, сиял известковым налётом, я закусил нижнюю губу: "Вот я попал!" - испугался я.
Ну ничего всё обошлось, Тёть Валя меня не выдала, а через три дня меня выписали.