Глас вопиющего впустую

Исшел опять мой глас в пустыне,
глас вопиющего впустую.
Совсем не верил, что услышат...
глас проникал, и воздух слушал.

В пустыне жжёт, нутро разжжено,
в пустыне не несу плоды я.
Она мне - не трамплин священный,
хотя могла быть им, пустыня.

Глас слышен, звери не внимают,
а ближний удален далече.
Сижу пустой, с пустым занятьем.
С бользнью сей в толпе не легче.

Не занята душа любовью,
душа заброшена в проблемы,
и занята своею болью.
Потуги вырваться все тщетны.

Во вне - так тихо... в сердце - шумно.
Зажатые пути для крови,
и связаны удавкой думы,
на душеньку открыта ловля.

Вся жизнь моя - сезон охоты,
всегда мишень - душа и тело.
Ловцы - без сна и без зевоты,
ловцы те - древни и умелы.

Замки стоят на дверях счастья,
стоят в душе и в теле блоки.
Стою впотьмах, не открываю.
И не видны надежд дороги.

И как проверить мою верность...
ведь нет возможности сорваться.
Известны мне желанья сердца...
поэтому прибит с цепями?

Я бился, дёргался, пытался,
но тот законный путь далече.
Куда не сунься - всё со страстью...
отчаяньем ломаю встречу.

В забвениях царят капканы,
а где потуги, там мученья.
Потуги гаснут, опускаюсь...
и нет в душе долготерпенья.

Душа заплыла, и в глубинах,
в том океане дышат гады,
в глубинах тех - души чужбина,
И там не спеть, и там не радый.

Всё естество души в проказах,
и тяга страсти необъятна.
Я верю, мощь её такая,
как мощь огня левиафана.

И что во мне - непобедимо,
что давит больно, жжёт, ломает:
вся сила ветхая бессильна.
И время, то - не подлатает.

Обычный червь, не новый Иов,
и ливнем из скорбей побитый.
Желаю, чтоб не зря всё было,
и в день мой быть мне без обиды.